Читать интересную книгу Закон постоянного невезения [Невезуха] - Иоанна Хмелевская

— Точно так же это мог бы быть Степан Колек, бывший муж Михалипы, — недовольно сказал Бежан. — Дело-то было шестнадцать лет назад. Даже если мы теперь знаем, кто такой Мариушек, то на кой черт это нам нужно?

— Иза Брант, — беспомощно подсказал Роберт.

— Она была одиннадцать лет назад. Но ничего, завтра мы её спросим. Берись-ка за записные книжки, нужно хотя бы просмотреть, ведь мы их все равно заберём с собой.

Несколько минут царило молчание, так как оба проглядывали густо исписанные записные книжки, сразу же вычёркивая лиц, уже перенёсшихся в лучший мир. Они сидели под единственным торшером, окна квартиры были наглухо зашторены. Ни Бежану, ни Гурскому это вовсе не было нужно, но, по-видимому, Михалина Колек явно заботилась о том, чтобы никто с улицы не мог увидеть, что там у неё происходит, так что ни малейший луч света не проникал через это затемнение, достойное времён войны, авианалетов и бомбардировок. А поскольку они не собирались наблюдать за прохожими в скверике, то и оставили её ужасающие шторы в том же положении.

Неожиданно в ночной тишине послышался какой-то шорох со стороны входной двери. Они одновременно подняли головы.

Кто-то крайне осторожно копался в замке.

Бежану не пришлось даже пальца к губам прикладывать, его спутник был отнюдь не кретином, а испытанным, сообразительным и умным работником.

На вопросительный взгляд он ответил кивком, что означало, что дверь была заперта после того, как они вошли. Кто-то с другой стороны вставил ключ в замок. Полицейские на цыпочках, беззвучно приблизились к входной двери, намереваясь занять позицию по обе её стороны.

И в этот момент невезение вновь проявило себя в полную силу.

В носу у них не засвербело, никто не чихнул, однако ни один из них не мог знать, что декоративный буфет Михалины держался на честном слове.

Одна из ножек величественного сооружения давно уже перестала исполнять свои обязанности и была подставлена просто для равновесия, к тому же ножка эта имела форму шара. И вот это-то равновесие Бежан лично нарушил два часа тому назад, слегка прикоснувшись к этой самой ножке во время проверки содержимого полок. А шар — он и есть шар, ему свойственно катиться, и именно этот момент он выбрал для того, чтобы немного пошалить.

Возможно, если бы в это время над районом пролетал самолёт, тогда это не было бы таким сверхъестественным явлением.

С ужасающим скрипом, треском и грохотом буфет накренился, высыпая из себя многочисленные стеклянные, фарфоровые и металлические предметы, ибо дверцы его не выдержали их напора. Они резко распахнулись, обрывая верхние петли, и со всего размаху ударились о стену.

На пару секунд все замерло, Бежан с Гурским — внутри, а таинственный гость — снаружи. Потом те, что были внутри, навалились на дверь, а тот, что снаружи, понёсся куда-то, похоже, — все свидетельствовало о том, — что по лестнице.

И хотя те, что внутри, отличались прекрасной физической подготовкой, тот снаружи все же успел. Когда они выбежали из дома, вокруг уже никого не было, кроме пожилого господина с собакой. Господин смотрел в направлении рынка, а собака виляла хвостом.

Бежану и Гурскому было сообщено, что боксёры — собаки дружелюбные и всех любят, а какой-то тип, который выбежал из дома, очень торопился. Он в бешеном темпе исчез где-то там, среди автомашин. Возможно, они бы даже услышали шум стартующего двигателя, если бы как раз в этот момент не проехал ночной трамвай и не заглушил все вокруг.

— Преступник. Голову даю на отсечение, — выразил свою точку зрения Роберт.

Бежан кивнул.

— А если нет, то уж точно один из тех, которые все знают. Черт, а ведь мебель у неё казалась такой солидной! Нужно будет кого-то здесь оставить.

— Забуй?..

— Забуй. Позвони ему. А мы подождём, пока он приедет.

Сержант Забуй приехал, Бежан с Гурским забрали скромное барахло Михалины и присоединили его к макулатуре Доминика. Затем отправились спать, а за чтение взялись рано утром.

21

О, если бы, тысяча чертей, этот чердачный люк открылся вчера или сразу после моего разговора с дядей Игнатием!..

Так нет же, куда там, он дождался, пока пройдёт достаточно времени, чтобы я могла организовать ликвидацию выступающей против меня тётки Изы.

Тот факт, что я все ещё никакого понятия не имела, почему именно она выступает против меня, совершенно не имел значения. Подозрения вспыхнули, как фонтанирующий гейзер.

И к тому же этот люк, свинья вредная, открылся как раз тогда, когда тётка с дядей уже легли спать, снова вернувшись домой необычно рано. Возможно, в надежде увидеть очаровательную сценку, когда меня будут заковывать в кандалы. Хотя, минутку, если бы он открылся до их возвращения, возможно, оказалось бы, что я покушаюсь на жизнь бабки?.. Нет, глупости, люк находился над комнатой Томека, то есть над комнатой тёти Изы и дяди Филиппа, о бабушке не могло быть и речи, я же должна была бы ориентироваться, где в моем доме имеются западни?..

Несусветный грохот потряс весь дом в двадцать три часа тридцать минут, подняв всех на ноги. Я помчалась наверх, полная самых страшных предчувствий.

Свалилось все это, слава богу, им на ноги, головы остались целы. Велосипедное колесо, старые роликовые коньки, вагончики от испорченного электрического поезда, множество кед и адидасовских кроссовок, необязательно парами, модели танков, книги, витрина для бабочек, в которой не было ни одной бабочки, куски промасленной фольги, огромное количество самых разных инструментов, альбомы с гербариями — готова поклясться, что Касины, металлические коробочки с крючками и блеснами для рыбной ловли, большой ящик с не драгоценными и совсем не декоративными камнями, фарфоровые обломки неизвестно от чего… Я даже ощутила гордость за богатую палитру интересов моих детей.

Гордость за палитру оказалась моей единственной радостью. Никто больше моих детей почему-то не оценил, что, по принципу действия и противодействия, слегка уменьшило моё желание врезать за это детям по полной программе. И что ни в малейшей мере не способствовало приведению лежбища тётки и дяди в состояние пригодности для дальнейшего использования.

В четверть первого, убрав все, куда только можно, я вспомнила, что у меня было назначено свидание с майором и уже минут пятнадцать назад я должна была появиться перед домом, в районе гаража.

Я ещё успела подумать, что все, больше не могу, завтра же привлеку на помощь Рысека, а если майор потеряет терпение и придёт сюда, то пусть сам мне помогает, как заверещал проклятый мобильник.

— Сейчас, — сказала я, возможно, слегка измученным голосом. — Я совершила покушение на жизнь одной из тёток, так что дайте мне возможность как-то с этим справиться. Ещё минут пятнадцать. Честное слово, я спущусь. Даже с большим удовольствием!

Комментарии семейства разразились, по всей видимости, сразу же, как только я исчезла из виду.

Достаточно мне было обменяться с майором всего несколькими фразами по телефону, как они успели высказать друг другу гораздо больше. Вся эта дискуссия прямо-таки свалилась на меня сквозь осторожно приоткрытую дверь, а дверь я осторожно приоткрыла, так как у меня мелькнула мысль немедленно и незаметно сбежать.

— ..а откуда же она могла знать, что для тебя это так важно? — ехидно и сердито говорила тётка Ольга. — Кто ей сказал? Да ты и сама от всего отпираешься!..

— Я прошу прекратить подобного рода инсинуации! — с достоинством требовал дядя Филипп.

— Одна жертва или две — разница небольшая, — довольно истерично говорила тётка Иза.

— ..необходимо все тщательно проверить, — рассуждала бабушка. — Подобных склонностей в семье никогда не было, хотя все возможно. Тут явно существуют сильные подозрения…

— Есть же какие-то семейные обязанности, — в лёгком отчаянии настаивал дядя Игнатий. — Мы обязаны… Это наша обязанность… Даже если бы…

— Даже если бы наша племянница оказалась преступницей, мы должны её защищать? — прошипела тётка Иза.

— Местные преступления тут не при чем… Может быть, это было в порядке самообороны…

— Ни в чем нельзя быть уверенным, ни в чем, — бормотал дядя Филипп, все ещё полон достоинства.

— Решение буду принимать я! — с нажимом констатировала бабушка. — Многое свидетельствует…

Я лично это выясню и прошу всех успокоиться!

Я не сбежала незаметно, поскольку этот разговор меня страшно заинтересовал. Он вполне соответствовал неясным высказываниям дяди Игнатия, какие-то тайны семейство от меня явно скрывало, а у тётки Изы несомненно были ко мне какие-то претензии. Ясно было, что наследство зависело не только от демонстрируемого мною благоразумия в жизни, но и от моей морали, которая как раз оказалась под вопросом. Кто-то где-то, в каком-то завещании поместил примечание, что я могу наследовать только при условии, что не совершу преступлений, или что?..