Читать интересную книгу Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

Из благочестиваго побуждения дают они обеты всякого рода, часто весьма тяжелые, как-то не жениться, быть затворником, странствовать в отдаленнейшие места, много молиться, жить в нищете и прочее тому подобное. Затворники, или отшельцы и путешествователи, из набоженства, часто виданы без всякого лоскутка на теле их, кроме срамнаго Места. Но обеты таковые для богатых бывают сносны, поелику они заставляют других исполнять вместо их оные. Перевозимы будучи чрез реку, индийцы поют, пока не выдут на землю, причем, статься может, Страх песенки припевает»[57].

Глава 4

Так что, учитывая, как много русские знали об Индии, и главное, о путях в эту страну, поход казаков в 1801 году не был такой уж страшной авантюрой. Скорее можно было говорить о слабой материально-технической подготовке похода и полном отсутствии детальной проработки маршрута. Но при других исходных данных русский бросок к берегам Инда и Ганга выглядел вполне реальным. Англичане это отлично понимали, и уязвимость Индии для них была очевидна. Как и то, что любой завоеватель, который попытался бы атаковать «жемчужину короны» с моря, был бы обречен: британский флот в то время конкурентов не имел. А вот на суше все было не так однозначно, потому что британские генералы всерьез сомневались, смогут ли английские солдаты, или тем более сипаи, противостоять русской армии.

Более того, в Лондоне помнили, что вовсе не Павел I с Наполеоном впервые задумались о военном походе на Индию. Еще во времена правления Екатерины Великой, в 1791 году, французский эмигрант маркиз де Сент-Жени предложил императрице план похода в Индию через Бухару и Кабул. Местом сосредоточения русских войск должен был стать Оренбург. Результатом должно было быть восстановление власти Великого Могола. По мнению Сент-Жени, этот поход привлек бы на сторону русских мусульман Южной Азии и привел бы к восстанию в самой Индии против владычества англичан. Дальше обсуждения плана дело не пошло, но показательно, что Екатерина отнеслась к нему довольно серьезно.

Военные Ост-Индской компании в Калькутте и генералы в Лондоне понимали: сухопутный путь в Индию, который предполагает переброску больших военных подразделений с севера, есть только один. Через Персию и Афганистан. И потому уже в 1800 году, как раз в тот момент, когда Павел и Наполеон выстраивали отношения между двумя странами, англичане решили действовать на опережение. Летом 1800 года в Тегеран прибыла британская дипломатическая миссия, ее возглавлял Джон Малкольм, молодой офицер, сотрудник политического департамента компании, карьера которого началась, когда ему было всего 13 лет. Он отлично говорил на персидском, знал местные традиции. Впрочем, все это было не исключением, а правилом — большинство и британских, и русских офицеров, прославившихся как участники Большой Игры, обладали схожими биографиями. С юного возраста в погонах, на войне, с боевым опытом, со знанием языков, с пониманием реалий Азии и местных традиций.

В Тегеран Малкольм прибыл с эскортом в 500 человек, включая 100 индийских всадников и пехотинцев и 300 слуг и помощников. Ему было поручено любой ценой подписать с шахом договор о совместной обороне. Англичане обещали поддержать шаха в случае войны с Афганистаном, а он в свою очередь, по их замыслу, должен был не пустить в Персию французов. Угрозу Индии британцы хотели остановить на дальних рубежах. Договор был подписан — уж очень красиво умел говорить Малкольм, и очень уж шаху понравились дары, поднесенные дипломатом. Богато украшенные ружья и пистолеты, усыпанные драгоценностями часы, позолоченные зеркала для шахского дворца.

Вскоре, правда, шах убедился, что подписанный договор не гарантирует дружбы с англичанами, что в целом является характерной чертой англосаксонской современной политики. 8 января 1801 года Павел I подписал указ о присоединении Грузии к Российской империи, в сентябре того же года Александр I подтвердил решение отца. Это вызвало беспокойство в Тегеране, а в 1804 году, когда русская армия двинулась дальше на юг и осадила крепость Эривань, столицу Армении, персидский шах решил, что настало время обратиться к англичанам за помощью. Но к этому времени Российская империя и Англия стали формальными союзниками против Наполеона, и в Лондоне на призыв шаха никак не отреагировали. Кстати, формально все было правильно — в договоре Малкольма про русских слова единого не говорилось, там упоминались только Франция и Афганистан. Разобиженный шах в ответ подписал в 1807 году договор с Наполеоном, в котором говорилось о разрыве всех отношений с англичанами. Одновременно с этим шах соглашался объявить Британии войну и позволить французским войскам пройти в Индию, принять у себя в Тегеране французскую военную миссию. Англичане в ответ отправили к шаху сразу двух послов — одного из Лондона, другого из Калькутты. Просто правительство и Ост-Индская компания не успели проконсультироваться между собой.

Одну миссию, калькуттскую, возглавил все тот же Джон Малкольм, который принялся угрожать шаху, обещая тому множество проблем со стороны Англии. Общался он через посланников — шах его даже не принял, и потому ему пришлось уехать ни с чем. В то же время шах понимал, что французы ему помогать в случае войны с Англией не станут. И когда в Тегеран прибыл посол из Лондона, сэр Харфорд Джонс, шах согласился выгнать французскую миссию, договор с Наполеоном признать ничтожным, а при участии Джонса было заключено новое соглашение. Шах обязывался не позволять вооруженным силам какой-либо другой страны пересекать его территорию с целью нападения на Индию, а также не участвовать в каких-либо предприятиях, враждебных британским интересам, а также аналогичным интересам Индии. В обмен на это Англия официально пообещала военную поддержку. Или же Персия должна была получить достаточное количество вооружения и военных советников, чтобы быть способной воевать самостоятельно.

Однажды уже столкнувшись с английским коварством, шах на этот раз решил все оформить документально и точно. Ему удалось выбить из англичан ежегодную помощь в размере 120 000 фунтов стерлингов на модернизацию его армии. Ответственным за это назначили Джона Малкольма, который к тому моменту уже стал генералом. И в Лондоне, и в Калькутте понимали, что никто лучше него не справится с этой важной миссией. Как и с другой, более деликатной. Ему и группе сопровождавших его военных советников было поручено собрать максимум сведений о географии Персии и Афганистана, об отношениях между племенами, о состоянии дорог и возможности преодоления пустынных пространств Южной Азии войсками потенциального противника. Русских или французов. Англичане боялись всех. Дело в том, что Наполеон, несмотря на смерть Павла I, несмотря на то, что Россия не была его союзником, планов атаковать Индию не оставил. И это не было секретом для европейских политиков. Русский журнал «Вестник Европы» в 1808 году публикует перевод статьи из венского журнала как раз о будущем походе французов:

«Народы Европы не могут любить Англичан. Высокомерие, национальный эгоизм и грубость уничтожают в них всякую любезность; но характер сей нации вообще благородный; но множество великих людей, возвысивших ее своими дарованиями и приносящих честь всему человечеству; но просвещение и образованность ее, достигшие до высокого совершенства; но разнообразные и великие предприятия для пользы общества, которыми она славится; но законы ее и конституция, превосходные, несмотря на многие недостатки, служат основанием того уважения, которое имеют к ней все просвещенные люди. Намерение напасть на восточную Индию кажется близким к произведению в действие, и горе Англичанам, естьли оно увенчано будет успехом! Соотечественники их, знающие положение мест, видят опасность и предсказывают потери. Одни высокомерные, утопающие в ничтожестве Лондонские Набобы мечтают о возможности отразить Наполеоновы войска своими Индийскими Сеапоисами (Индийские солдаты).

Все обстоятельства теперь споспешествуют сему великому предприятию — Англия ни чем не может остановить его, как самым скорейшим миром.

Уже несколько раз Англичане были остерегаемы на счет сего ужасного предприятия Наполеонова. Император Наполеон, в походе своем против Ост-Индии, конечно не встретит ни в Персии, ни в Индии препятствий непобедимых. На дороге находится одна только степь, которую, с помощию верблюдов, можно пройти в три или четыре дни: следовательно (так мыслит Издаватель Минервы) 40 или 50 тысячь войска, снабженного нужными припасами, могут естьли не уничтожить, то без сомнения поколебать с корнем владычество Англичан в Ост-Индии. Дорога в сию страну указана Французам Природою, Политикою и опытом Историческим. Она та же самая, которую избрал Шах-Надир в 1738, когда он вторгся из Персии в Ост-Индию, и разорив Дели, сделался повелителем сего великого Царства.