Читать интересную книгу Алискина мечта (СИ) - Волк Татьяна

— Карамелька, а со мной поздороваться ты не хочешь?

Повернулась наконец ко мне. Скользнула взглядом будто я пыль под её ногами. Изогнула бровь и фыркнула.

— Нет!

Что за молодняк борзый пошел? Развел руками в недоумении.

— Я же тоже твой сосед. Давай позже встретимся. Без моих стариков. На байке тебя покатаю. Пива попьем. Поговорим с тобой…

Сморщила носик, даже не дав это предложение мне договорить.

— Уф! Давай как-нибудь без меня. Ладушки? — на её лице такое брезгливое выражение, что моего деда опять смех пробирает. А мне как-то даже стыдно при своих стариках позориться. Я же приехал к ним орлом, а не просто птицей.

— Мелкая, ты не поняла. Ну давай на твоих условиях?

Опять она в ответ лишь тяжело вздыхает и произносит.

— Хорошо. Моё условие лично для тебя. То, что именно ты можешь сделать.

Я даже подался к ней. Чтобы лучше слышать, что там ей надо. Небось цветы какие-нибудь. Плюшевых мишек и сопливую романтику при свечах. Готов всё это услышать и даже реализовать для неё. Я сейчас при деньгах, так что для меня это не проблема. Но девчонка лишь улыбается, прикладывает пальчик к губам, словно задумалась и говорит.

— Да просто гуляй, Вася! Желательно подальше от меня!

Дед хохочет на всю улицу, и девчонка заливается вместе с ним огибая меня и направляясь уже к подъезду.

Да в смысле? Любая шмакодявка на её месте рада была бы, что только внимание на неё обратил!

— Я Глеб вообще-то! — кричу ей в спину. Так дерзко меня ещё никто не подбивал. Могла бы остановиться. Ведь уже показала норов. Но оборачивается ко мне и пожимает плечами.

— А это не важно, хороший мой. Просто гуляй!

И на физиономии её такая улыбка, что сразу в душу запала. Сижу как веник обломанный. И бабка кладет свою ладонь мне на макушку и гладит по разметавшимся вихрам.

— Ну не для такого молодца красна ягодка выросла, — осторожно приговаривает мне. Вот утешила называется. Ещё и дед насмехается.

Назло этой Карамелькиной потом всех её подруг «перекатал». Заезжал во двор с очередной её знакомой с которой её видел и чуть ли не у самых ног её тормозил. Девчонка шарахалась от меня, как от прокаженного. Только и слышал от неё.

— Господи, ну ты и придурок!

А я сам не понимал зачем делал так. Вроде взрослый мужик. А так зацепила она меня, что через несколько месяцев свет стал не мил. Из-за неё ведь в городе задержался. И вот так возвращаясь вечером с работы увидел, как целуется у нашего подъезда с каким-то дрыщом. Охотно льнёт к нему, а у меня такое чувство что почву из-под ног выбили. Наконец этот баран отлип от неё. Вижу этот чертов смущенный румянец на её щеках. Эту полуулыбку и так хочется ему врезать. Пересчитать все его зубы. Только за то, что пока я страдал ерундой. Носился со своей гордостью и самомнением. Нашелся кто-то куда более ушлый. И моя карамелька влюбилась по уши.

Напился в тот вечер сильно. Расколотил что-то неподалеку. То ли скамейку. То ли что. Подрался с какой-то шпаной. Не помню даже. Помню только, что руки в тот день счесал до крови. Бабка с утра перекисью обрабатывала. А дед смотрел на меня и качал головой. Только дальше ещё хуже стало. Девчонка постоянно начала появляться у нашего дома с этим сутулым уродом.

Ходил с бабкой в магазин. Смотрел на них и ворчал как ущербный придурок.

— Ну вот что она в нём нашла?! — обращался то ли к себе. То ли к своей старушке. Бабка часто в такие моменты гладила меня по голове и вздыхала.

— Эк ты маешься. Глебушка.

В конце концов я не выдержал и решил вернуться обратно в столицу. Лишь бы эта соплячка перед моими глазами не крутилась. Такая счастливая и с другим.

Надеялся, что через пару месяцев бабка или дед сообщат мне, что она рассталась со своим ущербным. Уже представлял, как вернусь и буду злорадствовать. Но сначала зацелую до одури. Заобнимаю так чтобы кости хрустели. Я много чего с ней представлял. Ночами она снилась мне и хохотала надо мной дразня одним своим видом. А из дома приходили известия всё хуже и хуже. Сначала она начала жить с этим дрыщом. Потом наступил край. Когда я узнал, что она вышла замуж чуть не рехнулся. Сам не помню, как проснулся спустя несколько месяцев с какой-то брюнеткой под боком. Зацепился-то за неё потому что она напоминала эту девчонку. Выбираясь с утра из моей постели хриплым прокуренным голосом выговорила, что её зовут Лиза. Понял, что совсем не то. Но от безысходности решил сойтись с ней. Прожили вместе где-то около года. Умерла бабка. Потом и дед начал звонить и писать. Жаловаться, что один уже не справляется. Звал к себе. В конце концов я решил перебраться в свой родной городок, в котором вырос. Лизу позвал с собой ради приличия, но даже обрадовался. Когда она отказалась. Ну ещё бы! Какая ж в здравом уме променяет столицу на мое захолустье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Собирал вещи и с усмешкой слушал её оправдания.

— Глебушка. Но у меня здесь семья. Друзья. А у тебя там всего лишь дед.

С семьёй она не общается месяцами. Да и с друзьями больше в инстаграме и соцсетях, чем в реальности. Не понимаю, что бы ей мешало делать тоже самое в моем родном городе. А мой «всего лишь дед» — это единственный близкий человек, который у меня остался.

В конечном итоге она проводила меня до вокзала и там мы расстались.

Месяца полтора, наверное, прожил с дедом даже не заикаясь о соседке. Мне хватало женского внимания. Но мой старик в своем духе. Иногда кажется, что видит меня насквозь даже и говорить ему ничего не надо. Иначе не могу объяснить почему стоя на балконе он позвал меня покурить именно тогда, когда мимо нашего дома с чемоданом и каким-то идиотским фикусом вся зареванная шла наша соседка. Алиска. Как увидел её охренел от такой картины. Это что же разошлась что ли со своим недалёким?

Вглядываюсь в знакомые черты с глупой улыбкой на своей физиономии, а дед хлопает меня по плечу и говорит.

— Ну ты теперь-то хоть таким дураком не будь.

…

Нет, наверное, будь я нормальным, то должен был помирить её с мужем. Объяснить всё, чтобы даже её удод понял. Но вместо этого я не удержался и сделал так, что этот кульбит с её стороны стал невозможен.

31

Алиса

«Шаланды полные кефали…» — заголосил Степан Георгиевич откуда-то с кухни. От его громкого голоса я резко подскочила на кровати. Вернее, только попыталась подскочить, потом поняла, что мне мешает это сделать чья-то волосатая татуированная рука, которая пригвоздила меня к матрасу, а заодно и горячему телу.

— Ёлки! — я повернулась к обладателю этой конечности, чертыхаясь про себя. Ведь если старик уже проснулся, то он точно увидит, как я поутру выбредаю из спальни его внука. Вот позорище-то!

Ночью я ещё надеялась подняться раньше всех и тихонько перебраться к себе. В итоге ужасно проспала. Выругалась про себя и попробовала убрать от себя лапищу Глеба. Оказалось, что это совсем непростая задача. Особенно если не хочешь разбудить рядом лежащего мужика, а его пальцы накрепко вцепились в одеяло и мой локоть. Отцепляю их по одному, поглядывая на Степнова и понимаю, что своими манипуляциями только разбудила Глеба. Он открыл один глаз и уставился на меня взглядом хмурого пирата. Наконец сообразил кто перед ним и что происходит и расплылся в довольной улыбке, сведя на нет все мои усилия стиснув в медвежьих объятиях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Лис, побег откладывается. Всё. Не удерёшь теперь.

Я краснею под его самодовольным взглядом. Но понимаю, что даже не привыкшая к тому, чтобы просыпаться в чужих постелях с разными бородачами больше всего я буду краснеть, когда выйду из этой комнаты.

— И вот что он обо мне подумает? Стыдоба-то какая! Как мне теперь ему в глаза смотреть? Он же меня теперь заслуженно обзывать будет…!