Читать интересную книгу Горячие точки поля - Леонид Буряк

Я настроен благодушно. На улице уже щиплет щеки мороз, подвывает вьюга.

— Жанна, — говорю я. — А что если нам пойти куда-нибудь в кафе. Посидим, потанцуем. А?

Ее серо-зеленые глаза засияли.

— Но я же не одета. Надо…

— Ничего не надо. Ты и так хороша. Впрочем, как всегда.

— Поехали!..

ОСЕЧКА

1976 год — год Олимпиады в Монреале.

К новому сезону начали готовиться с первых дней января. Вместе с нами — москвичи — вратари Владимир Остаповский и Александр Прохоров, защитник Евгений Ловчев, дончанин, тоже игрок обороны, Виктор Звягинцев, нападающий Давид Кипиани из Тбилиси. Все они игроки олимпийской сборной страны. Выезжали в Болгарию, Швейцарию… Словом, как обычно.

Но команда начала сдавать. Это тревожное чувство возникло не случайно, не вдруг. Уже который месяц мы жили в режиме, казавшемся сверхнапряженным. И сейчас, в начале подготовки к очередным испытаниям, почти все в команде поняли, что дальше так идти не может — не хватит сил.

Но надо было сыграть отборочные матчи чемпионата Европы, надо было выступать и в первенстве СССР.

В. Лобановский и О. Базилевич, казалось, не замечали, как постепенно падает моральный дух ребят, как они издерганы, как растет недовольство. Тренеры же были уверены, что все делают правильно.

Наши тренеры считали свою методику в учебно-тренировочной работе безупречной, мы же по себе чувствовали, что устали.

Я не хочу, чтобы читатель подумал, будто я против высоких нагрузок пли большого объема работы. Нет! Серьезные задачи в современном спорте нельзя решать полумерами. Но нельзя также и работать на пределе сил постоянно. А мы работали. Если к этому добавить скептицизм Базилевича, его порой унизительные замечания, можно легко понять, почему в отношениях тренеров и игроков наметилась трещина. Она становилась все глубже, серьезнее.

Тренеры, видимо, плохо ориентировались в том, что происходит с командой, или считали просто излишним придавать этому серьезное значение.

Уже прошли те времена, когда мы выходили на матч с наслаждением, когда каждая игра была для пас радостью. Мы еще огорчались, если соперник «уползал» от нас на ничью, но каждая победа давалась уже со все большим трудом.

Мы старались изо всех сил. Нам говорили: «А сейчас нужный эффект даст тренировка в условиях высокогорья», — и мы безропотно мчались на Кавказ. Мы еще улыбались, но все чаще эти улыбки становились вымученными.

Команда готовилась к Олимпиаде, но, наверное, все-таки переусердствовала. За океан отправлялись с таким настроением, когда нужно убеждать себя: я еду на праздник!

До Канады мы еще «завернули» в США — так сказать, на генеральную репетицию, обыграли местную команду «Сент-Луис-блюз» и там же дважды сыграли вничью с западногерманской «Боруссией» — 1:1 и 3:3.

В Монреаль летели, можно сказать, в разобранном состоянии. Позже Стефан Решко признался:

— Прежде, когда тренер объявлял состав команды на матч и я ее слышал своей фамилии, меня охватывал ужас: как это так — я не буду играть! А сейчас, когда при объявлении состава меня порой не называли, я про себя вздыхал с облегчением: хорошо, хоть капельку передохну.

И это говорил Решко — мужественный, терпеливый человек.

…Олимпийский стадион в Монреале, олимпийская деревня, несметное количество людей, говорящих почти на всех языках мира, рекламная трескотня, бесконечные встречи, разговоры, интервью — все это оглушило пас. Я чувствовал себя песчинкой в бурном море, готовом сомкнуться над моей головой.

Где-то рядом находилась Жанна. Ее вместе с Ириной Дерюгиной и Галимой Шугуровой пригласили на Олимпиаду, чтобы они могли продемонстрировать многим тысячам зрителей возможности художественной гимнастики, о включении которой в олимпийскую программу уже шли настойчивые разговоры. Но разве ее найдешь в этом вавилонском столпотворении. Боль в травмированной ноге еще больше портила настроение.

Но вот настал день торжественного открытия Олимпиады. Вряд ли можно рассказать словами о тех чувствах, которые переполняли меня, каждого олимпийца. Сердце замирало от того, что и ты причастен к этому прекрасному празднику спорта.

Открытие Олимпиады — это как день чудес. И одно из них поджидало меня. Когда я шагал в колонне на параде участников и мы по беговой дорожке огибали крутой сектор, в несмолкающем шуме переполненных трибун услышал: «Леня, Леня, Леня!» Смотрю — наши «художницы»: Жанна, Галима. Машут руками, зовут к себе. Конечно, при первой же возможности я перебрался к ним. И уже когда зажигался огонь Олимпиады, мы вместе с Жанной переживали этот момент. Держа меня за руку, она прошептала:

— Как хорошо!.. Я счастлива, что мы вместе.

— Я тоже.

Поднялся к небу олимпийский огонь. Мне казалось, что его тепло окутывает меня всего и что он уничтожает все скверное в людях, вокруг них.

Не отрывая взгляда от священного огня, я сказал Жане негромко:

— Ты согласна?..

— С чем, Ленечка?

И я выпалил:

— Хочу, чтоб ты стала моей женой. Вот вернемся, закончим сезон и давай сыграем свадьбу.

Она еще сильнее сжала мою руку.

— Ленечка, это можно считать объяснением в любви?

И улыбнулась как бы про себя. Она так всегда улыбается, когда у нее хорошее настроение.

— Ты знаешь, я не мастер на красивые слова. Но если так обязательно нужно, то считай, это объяснением. Так да или нет?

— Да, да!..

Торжественное открытие Олимпиады прошло замечательно. Но, конечно, больше всего я волновался, когда выступали наши гимнастки — тоненькая Жанна, элегантная Ирина Дерюгина, удивительно женственная Галима Шугурова. Весь стадион был восхищен грациозным изяществом наших девушек, их мастерством.

Л на следующий день они улетели на Родину. Мне же, как и моим товарищам, оставалось с тревогой дожидаться футбольного турнира.

От нас ждали многого — точнее, первого места. Но я боялся думать об этом, потому что команда была явно не в лучшей форме. Безусловно, всем нам льстило, что сборная — это по сути то же киевское «Динамо». Но ведь и ответственность от этого значительно возросла. К нам долетал отблеск тех золотых медалей, которые ровно двадцать лет назад завоевали в Мельбурне наши славные предшественники. Тогда сборную в основном представлял московский «Спартак». Теперь — мы.

Накануне первого матча, вечером, по телефону меня вызвал Киев. Что вдруг? Кто?

— Ленечка, — раздался голос Жанны так отчетливо, словно огромный океан не разделял нас, — как ты себя чувствуешь?

Она развеселила меня.

— Как все.

— Как настроение?

— Как у всех.

— А для меня лично ты можешь что-нибудь сказать?

— Могу. Хочу домой. Поскорее. И хочу, чтобы уже была осень. Ясно?

— Кажется, догадываюсь. Желаю…

— Целую…

…Футбольный турнир Олимпиады сложился для нас неудачно. С трудом, через силу играли мы с канадцами, корейцами, иранцами. Год назад мы эти команды победили бы легко. Теперь же пробивались в полуфинал мучительно.

В полуфинале нас поджидала сборная ГДР. Она тоже не относилась к числу тех команд, перед которыми мы бы затрепетали. Но соперники выглядели свежее нас, быстрее, выносливее. Когда Виктор Звягинцев грубо ошибся в обороне и мы пропустили гол, я понял, что нам не хватит сил отыграться. Мы еще бегали, суетились, но это ничего не могло изменить — поражение…

Следующий матч против команды Бразилии мы все-таки выиграли. Однако это служило слабым утешением: во-первых, бразильские игроки были очень уж молоды и явно уступали нам во всем; во-вторых, победа давала только третье место. Безусловно, и бронзовые олимпийские награды немалый успех, но мы рассчитывали на большее, поэтому радости особой не испытали. Скорее — чувство разочарования, обиды.

Теперь уже многие ребята в открытую обвиняли в неудаче тренеров: не смогли подвести команду к решающему моменту в наивысшей форме, перегрузили. Громче других звучали голоса В. Трошкина, В. Мунтяна, Е. Рудакова, В. Матвиенко. И хотя мы понимали (в том числе, разумеется, и я), что всем достигнутым обязаны своим наставникам, все же в первую очередь им ставили в вину то, что сборная СССР не выполнила возлагавшихся на нее задач.

Дома мы узнали, что В. Лобановского и О. Базилевича освободили от должностей тренеров сборной страны.

И тогда мы решили, что тоже обойдемся без них.

Это был совершенно беспрецедентный для нашего футбола случай: команда, которая еще совсем недавно считалась такой прочной, такой благополучной, взбунтовалась.

«Хорошо, — сказали нам в Спорткомитете Украины, — освободим. А что же дальше?»

Ответ был готов заранее:

«Сами! Изберем тренерский совет из наиболее опытных игроков. Он и будет руководить всей жизнью коллектива».

На очереди был матч с «Днепром» в рамках чемпионата СССР. Нам дали возможность подготовиться к нему самостоятельно, как мы того желали. Что ж, оставалось делом доказать, что совет игроков способен успешно справиться с поставленной задачей. Она казалась не такой уж сложной, тем более, что игра проходила в Киеве, в родных стенах, где динамовцам обеспечена полная поддержка трибун.