— Пусти, — хватая ртом воздух и уворачиваясь от напористых губ Хозяина, потребовала я.
Правда, моё требование даже для меня прозвучало смешно. Слишком пискляво, слабо. Но, всё-таки возымело кое-какой эффект. Бандит чуть поддался назад, а его рука умерила пыл между моих ног.
— Я устала и хочу домой, — продолжала пищать я.
— Мы едем домой, — ухмыльнулся Дмитрий Анатольевич.
— Я к себе домой хочу! — тявкнула я, и упёрлась руками в его грудь.
Отпихнуть подальше, конечно же, не получилось, но дистанция между нами хоть на несколько сантиметров, да выросла. Уверенности мне это не особо предало. В любое мгновение Хозяин мог снова продолжить насильно вторгаться в моё личное пространство. Блин! Какое личное пространство?! Он и так давно нарушил его, обхватив меня со всех сторон своими лапами. И дышал, кстати, прямо в ухо! Не так, чтобы вот прямо в ушную раковину, но его дыхание тёплым ветерком щекотало лицо и шею завитками моих волос.
— А поедешь ко мне, — авторитетным тоном поставил он точку в моей слабой попытке показать свой характер.
Меня это взбесило и хотелось устроить классический скандал с криками и плачем, но во время взыгравшее чувство самосохранения запретило даже мычать в сторону Хозяина. Ну, начну кричать, вырываться, оскорблять и подрывать его авторитет в глазах таких же, как он бандитов. А что дальше? Сомневаюсь, что мои необдуманные поступки сойдут мне с рук. Конечно, Хозяин не шпана с парковки. Он поцивилизованнее их будет. Мной с охранниками не поделится, сам развлечется, а после прикажет в лесу закопать. Этакая показательная расправа с той, кто забыл своё место, чтобы для всех наукой было — не вякать в сторону хозяина. Нет, я не полная дура. Играть в кошки мышки со смертью не собиралась, поэтому, сжав пальцы до боли в кулак, отвернулась к окну, позволив Хозяину дальше бесцеремонно лапать моё тело.
Дмитрий Анатольевич ещё несколько минут домогался меня, но, не почувствовав ответной реакцией, приуныл, вернувшись на своё место. Вот так, оказывается равнодушие намного действеннее яростного сопротивления. С бревном мужчины теряют всякий интерес. Это как игра кошки с мышкой. Пока мышь трепыхается и бегает, кошка всё норовит её поймать, но стоит мышке сдохнуть, как трупик тут же будет потерян в высокой траве.
Обратно дорога заняла намного меньше времени. Ну, или мне это показалось. Всё-таки, когда ехали не пойми куда, минуты тянулись с неторопливой скоростью часа. А обратно само собой время скакало секундами на электронном циферблате в панели машины.
Когда въехали во двор особняка, Дмитрий Анатольевич вылез из машины и, деловито поправляя пиджак, сказал Стасу:
— Помоги ей.
Начальник охраны тут же метнулся к дверцы и, открыв её, подал руку. Я демонстративно завернула нос, отползая к противоположной двери. Хозяин важно обошёл машину, остановившись напротив меня и немного растерянного Стаса. Был приказ помочь выйти, а вот приказа вытащить не давали.
— Вытаскивай.
Наконец-то указания для Стаса, что дальше делать с девчонкой. Широкоплечий амбал до половины залез в салон машины и, ухватив меня чуть выше локтя, потянул на себя. Упираться ногами было бессмысленно. Стас сильнее. Ему хватило всего пары секунд, и я уже почти твёрдо стояла на каменной плитке. Почти твёрдо — это всё ещё поддерживаемая лапищей Стаса.
— Идём, — сказал Хозяин, развернувшись и направившись к парадной лестнице.
Стас беспрекословно последовал за ним, потянув меня следом.
— Стас, привези. Стас, отвези. Стас, притащи. Стас, вытащи. Стас, идём, — ехидно бубнила я, еле переставляя ноги и спотыкаясь на ступеньках. — Да ты, Стас, исполнительный холуй! — будто совершив научное открытие воскликнула я.
Так, наверно, обрадовался Ньютон, когда ему на голову упало яблоко. Только я позлорадствовала над исполнительностью Стаса. Хозяин хмыкнул, оценив троллинг. А вот самому Стасу это не понравилось и он больно сжал пальцы.
— Ай! — пискнула я, ощутив это самое недовольство исполнительного холуя.
И тут же среагировал Хозяин, обернувшись на нас. Смерил придирчивым взглядом сначала меня, потом моего провожатого.
— Стас, меня не возбуждают синяки на женском теле, — строго сказал босс боссов.
— Да, Стас, отпусти меня! — скорчив капризную рожицу, я вырвалась из одних рук и тут же угодила в другие, не менее сильные.
Дмитрий Анатольевич игриво улыбнулся, обхватив меня за талию. Его серые глаза потеплели. Жаль только ни его обворожительная улыбка, ни блеск в глазах не смогли вернуть чего-то очень важного, но уже потерянного для нас. Моё сердце не замирало как в нашу первую встречу и не билось раненой птицей в груди, как во вторую. Оно осталось равнодушно, глухо и слепо. Только серой кошкой царапнула тоска, где-то там глубоко-глубоко в душе.
Хозяин вряд ли заметил эти перемены во мне. Его глаза по-прежнему смотрели с теплотой, в которой мелькало предвкушение предстоящей бессонной ночи со своим желанным трофеем. Это только мне было холодно и тоскливо рядом с ним.
— Стас, ты свободен на сегодня. Идти, — увлеченно любуясь мной, отдал приказ босс боссов.
Тот, опустив глаза, быстро развернулся на пятках и зашагал к машине. А я то ли от гнетущей меня изнутри беспомощности, то ли из-за обиды кинула ему вслед:
— Исполнительный холуй!
Стас на секунду замер. Я видела, как раздалась вширь его спина. Вдохнул. Вдохнул, чтобы промолчать и подчиниться. Чтобы проглотить горькую правду о себе. Он исполнительный холуй Хозяина. Оружие в руках палача. Бездушная машина для запугивания и убийств. И больше никто. Шумно выдохнул и уже более быстрым шагом двинулся дальше. Насколько это возможно по — дальше от меня.
Те же мрачные коридоры… Та же комната… Он целует меня. Стаскивает пальто, бросая на кресло. Снимает платье. Почти рвёт тоненькие кружевные трусики. Его руки ласкают настойчиво, резко. Хватают, сжимают. Губы, громко смакуя, бегут вниз по шее к груди и, остановившись там, по очереди обхватывают соски, глубоко втягивая их в рот. И, когда уже больше не в силах сдерживать себя, Хозяин толкает меня на кровать. Хватит наигрался! Пора взять то, что теперь принадлежит ему. Только ему одному! Расстёгивая ширинку на мгновение замер и, пробежав по моему телу замутнённым желанием взглядом, скалой навис надо мной, быстро подминая меня под себя. Он так спешил, так хотел по-быстрее войти в меня, что когда его член резким толчком проник внутрь с его губ сорвался стон облегчения. Замешкавшись всего на это мгновение, Хозяин продолжил с неистовой скоростью. Его движения были дикими, требовательными, жестокими. Он словно обезумел, наслаждаясь абсолютной властью над моим телом.
Впервые я ничего не чувствовала. Нет, его грубые движения во мне, горячие руки на бёдрах, влажные губы на шее — это всё ощущало моё тело, но вот удовольствия, наслаждения от этих ласк не было. Я словно смотрела на себя со стороны, как на низкосортный эротический фильм. И он мне не нравился. Хотелось зареветь от отчаянья. Я даже себя не продаю. Я просто ему принадлежу. Я трофей, который он получил нечестным путём. Знаю, что не честным. Даже уверенна на сто процентов, что исход боя Тима с Крушителем был задолго предрешён. Не даром же довольная ухмылка ни на минуту не сходила с лица Хозяина. Я не назвала своей цены в прошлый раз, так он нашел способ получить меня по законам за гранью всего человеческого. Долг. Пари. Трофей. Так много названий, а суть одна — бесправная вещь.
Хотела плакать, но сдерживала себя, чтобы не доставлять ему ещё большего удовольствия упиваться своей властью. И всё же глаза защипали, а по щеке скатилась предательская слеза. Я резко повернула голову, чтобы он не заметил растущую во мне опустошенность. Но пока Хозяин пробивался к вершине своего экстаза, печаль в моих глазах его не трогал.
Наконец-то Дмитрий Анатольевич кончил и, скатившись на бок, достал из прикроватной тумбочки пачку сигарет. Его не слишком довольный взгляд, едва касаясь, пробежал по мне.