гладко выбрито. Короткая стрижка, простая одежда: темный сюртук без выкрутасов и каких-либо украшений. Размах плеч такой, что в дверь чуть боком входил. Скала, а не профессор. Интересно, что преподает?
Пятого экзаменатора я в своем мире принял бы за ученика, настолько он был молод. Что логично, если не знать, что магический лицей — заведение строго для котов. На профессора юноша с вьющимися волосами до плеч и излишне женственной манерой держать себя никак не тянул.
После знакомства с преподавателями я невольно порадовался, что на их предметах не был. Авось и не свидимся больше никогда.
У выхода из аудитории занял позицию Завелий. Подпер горбом дверь, прислонился, то ли группа поддержки, то ли охрана — чтобы никто из присутствующих не убежал раньше времени.
— Итак, — Взял слово господин Стрелицкий, — раз представить вам нового ученика лицея, Игоря Веселова. — После того, как господин ректор озвучил мои имя-фамилию, удивление на лице не отразилось разве что у профессора Альбрехта. Остальные экзаменаторы кажется впервые встретились с котом, назвавшимся таким странным именем. — Очень способный ученик, который уже на следующий день после поступления в лицей хочет сдать экзамен в старшую группу.
— Доброе утро, господа-с. — Говорю на человеческом. Наклоняю голову. Горю желанием, ага.
После слов господина Стрелицкого и моего приветствия бритый здоровяк одобрительно крякнул, жеманный юноша недовольно поморщился, а мужик с перепоя устало закрыл глаза. У него на лице без слов читалось: «Как угодно, пусть сдает и проваливает, лишь бы побыстрее».
Пока все шло хорошо...
Следуя классическому интернет-завету собственного мира: «Перед лицом начальствующим подчиненный должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство» (авторство которого приписывают Петру первому, что, конечно же, фейк чистейшей воды), я активно улыбался, кивал, на любые вопросы отвечал: «Конечно-с», «Так точно» и «Буду рад стараться, господа-с». Потому как, хоть фраза и мистификация, но посыл в ней заложенный правильный, если употреблять с умом.
В общем, всеми силами косил под дурачка. Но дурачка с хорошим знанием языка, достойного перейти в старшую группу.
Реакция на мое поведение у экзаменаторов была разная. Господин ректор прятал улыбку в ладонях, но молчал. Профессор Альбрехт и сонный мужчина не реагировали никак, каждый был занят своими мыслями. Бритый, подтянутого вида, мужик откровенно веселился, задавал вопросы о моем Дио («Никак нет-с, пока не освоил»), а вот жеманному юноше мое поведение совсем не понравилось. По озвученным вслух вопросам я догадался, что именно в его предмете: этике, культурологии и что-там-еще он преподает в лицее (танцы? светский этикет?), я плаваю как топор в иле и поэтому старательно обходил затронутые им темы общими размытыми фразами. Понял это и сам профессор.
— А скажите-ка нам, Игорь, благодаря каким документам вы сейчас имеете счастье обучаться в магическом лицее. — Глаза жеманного профессора зло сверкнули. Удивительно, что его вежливое «Вы» не только не выражало уважения, но и было способно передать определенную степень презрения. — А еще лучше, процитируйте нам несколько строчек.
— Эм... — Я на миг задумался. Понятно, на какие документы намекает волосатик. В этом мире Его Императорским Величеством лет пять назад или раньше был подписан какой-то закон, дающий котам вольную. И хоть, по словам Вида, выходило, что коты полные разгильдяи и анархисты, они могут не знать имени высокопоставленных людин и прочих важных вещей, но, думаю, закон-то этот они выучили наизусть. Все-таки он кардинально изменил их жизнь к лучшему.
Но я-то его не знаю! И что делать?
Встал, вытянулся «по струнке», набрал побольше воздуха в легкие и заорал, что есть мочи (даже Завелий у двери вздрогнул).
— Слава Его Императорскому Величеству! Да прибудет Он во здравии многие лета! Милость его неисчерпаема! Все коты земли отеческой и я (хотел ляпнуть «раб божий», но сдержался, так как про местную религию людин не знал ничего), отрок несмышленый, благодарствуем за великие заслуги Его и восхищаемся благодеяниям Его! Только милостью Его Императорского Величества и Его к наукам благоволения позволено нам учиться в лицее магическом! — «Аминь», произнес про себя. Можно, конечно, еще «Боже, царя храни, спеть, но слов я почти не помню.
Моя выходка вынудила подняться на ноги всех членов комиссии. Особенно этому был «рад» чернявый, во-он как глазом зыркает. Мой крик, должно быть, его похмельную голову набатом разорвал, сочувствую. Бритый в открытую расхохотался, громко, запрокинув голову назад, чем, должно быть, тоже добавил соседу головной боли.
— Садитесь, господа, садитесь. — Махнул рукой господин ректор. — Еще вопросы к ученику?
— Напиши свое имя. — Мятый похмельный профессор все-таки подал голос. Обиделся, стало быть. Но после моей выходки хорошо еще, что только имя, а не какой-нибудь трактат.
Неуверенно беру перо, кручу в пальцах, приноравливаюсь. Перед глазами уже пронеслись все сцены в фильмах, где герои что-то пишут этим шайтан-изобретением, и даже всплыли случайные советы из интернета: «Расслабить руку», «Не набирать много чернил», «Держать под углом в сорок пять градусов». Как только в голове задержалось? Не гуглил же специально эту тему никогда!
Макаю перо в чернильницу. Встряхиваю как умею, не очень эстетично, ха, зато меньше клякс будет. И как сапер на задании, начинаю вести линию по картону.
Хм, а что, получается неплохо. Для новичка очень даже! Прямая линия так вообще загляденье — с поворотами сложнее.
В общем, худо-бедно, карябаю на листе имя, попутно ругаясь про себя, что оно такое длинное. Заканчиваю, вытираю испарину со лба (кажется, перепачкался чернилами как черт!) и передаю лист на проверку. И только когда картон уже прошел руки всех экзаменаторов, меня поражает поздняя догадка: а точно здесь такие буквы? Тот ли язык? Говорю-то я по-русски, а пишу так ли, как здесь людинами принято?
Но вроде смотрят с одобрением. Фух, выдыхаю. Значит, всё нормально?
— Что ж, лицеист Веселов. Вы подтвердили знания и достойны перевода в старшую группу. Никто не возражает? — Господин ректор обводит глазами аудиторию. Мне кажется, манерный профессор (надо бы узнать фамилии преподавателей, на всякий случай) и рад бы возразить, но побаивается, что я снова, как блаженный, во всю глотку заору восхваления Его Императорскому Величеству. — Профессор Альбрехт, вам слово.
— Д-да-да. — Профессор теребит бороду и смотрит на меня, будто впервые увидел. — Ритуал призыва Дио проведем сегодня. Чуть попозже. Мне... мне надо подготовиться, да... — Приготовления