Несмотря на то что Анне-Лизе на фото было всего шестнадцать или семнадцать, выражение ее лица было совершенно как у взрослой. Уинни отлично понимала тоску в ее взгляде. Фотография так растрогала ее, что она ушла в противоположный конец шатра, чтобы побыть в одиночестве. Она составляла небольшие букеты из белых роз и расставляла их в лакированные вазы из черного дерева, когда к ней подошел Девлин Волфф. К ее удивлению, Девлин стал помогать ей, хотя он скорее сминал цветы большими руками.
– Позвольте мне самой, – сказала она.
Он присел на край стола, за которым она работала, и положил ноги на стул. Высокий красавец излучал обаяние и был крайне привлекателен. Как глава клана Волфф, он исполнял кучу обязанностей, но пришел сюда и, казалось, радовался непринужденному времяпровождению в пятницу после обеда.
Девлин протянул Уинни упавшую ленту.
– Вы же понимаете, что мой брат никогда не привозил сюда женщин, – произнес он.
Уинни мельком на него взглянула:
– Да, я слышала об этом.
– Должно быть, вы ему нравитесь, раз он решил впустить вас в свое личное пространство.
– Ваш брат добрый и щедрый человек. Мне требовалось место, чтобы спрятаться, и он предложил мне приехать сюда.
– Вокруг него увивалось много охотниц за деньгами.
Уинни усмехнулась:
– Об этом я тоже слышала. Поверьте, я ничем не наврежу вашему младшему брату.
Девлин посерьезнел:
– Вот это меня и беспокоит, Уинни. Я не хочу, чтобы вы страдали.
– Вы все как сговорились. Все нормально. Мы просто развлекаемся.
Девлин взглянул на хаос, творящийся в шатре.
– Он берет на себя слишком много ответственности. Он пытается исправить то, что исправить невозможно.
– Он немного рассказал мне о вашем детстве. О том, как вы жили до переезда в Волфф-Маунтин. Я ему очень сочувствую. И, полагаю, вы понимаете, что он не забыл прошлое.
– Его не забыл ни я, ни Анна-Лиза, – сказал Девлин, сосредоточенно глядя куда-то вдаль. – Не думаю, что такое забудется. Мы выросли. И выяснили, что лишь в немногих семьях царит идиллия. Мне и Анне-Лизе повезло: мы нашли партнеров, которые нас любят и принимают такими, какие мы есть.
– Но…
Он пожал плечами:
– Но Ларкин пострадал иначе. Эмоциональная травма может быть такой же, как физическая, или даже сильнее.
Уинни отлично понимала, о чем он.
– Ларкин очень преуспел в жизни, – сказала она.
– Он одиночка.
– Я знаю.
– Значит, вы понимаете, что рискуете, – произнес Девлин.
– Я могу в него влюбиться, а он меня бросит.
– Точно.
Уинни доделала букеты и стала наполнять вазы водой.
– Я ценю ваше беспокойство, Девлин, правда. Но я не настолько наивна, хотя такой кажусь. Я понимаю Ларкина лучше, чем вы думаете. Спасибо вам за предупреждение. Я справлюсь сама.
Отодвинув стул в сторону, Девлин встал:
– Жаль, что я не могу вас обнадежить. Вы бы здорово вписались в нашу семью.
Уинни покачала головой:
– Я всегда знала, что мои отношения с Ларкином рано или поздно закончатся. По-моему, он всем вам завидует. Но не настолько, чтобы надеть хомут на шею.
– Брак – не хомут.
– Может, не для вас.
– Берегите себя и позаботьтесь о нем.
– Вы предлагаете мне две взаимоисключающие вещи.
Девлин коснулся ее волос, завязанных в хвост:
– Вы умная женщина. Вы все поймете.
Глава 17
Ларкин стоял на вершине шаткой лестницы, развешивая маленькие белые лампочки вокруг центрального столба в шатре. У него сводило скулы. Он боялся высоты и очень хотел поскорее закончить работу. Ларкин заметил, что Уинни и его брат общаются очень дружелюбно.
Когда он спустился на твердую землю, Анна-Лиза просияла:
– Спасибо, братик.
Его младшая сестра была счастлива. И даже стала отпускать менее колкие замечания. Непривычное, но приятное изменение.
– Не хочешь обуздать нашего брата? – спросил Ларкин. – Кажется, он флиртует с Уинни.
– Ревнуешь? – фыркнула Анна-Лиза. – Если Джиллиан не против, зачем мне встревать?
– Забудь, что я сказал, – проворчал он. – Давай другую гирлянду и подержи лестницу.
К ужину Ларкин чувствовал себя кошкой на раскаленной крыше. День превратился в длинную церемонию подготовки к торжеству. Вся семья собралась в доме. За ужином присутствовали дети. Это означало, что разговоры взрослых ограничатся смехом над выходками малышей.
Маленькая Камми очень серьезно относилась к своей роли старшей сестры. То и дело вскакивая с места, она подавала детям ложки, подбирала их игрушки и следила за тем, чтобы малыши не роняли еду на бесценный восточный ковер, который занимал всю комнату.
Ларкин подтрунивал над своими родственниками, все время поглядывая на Уинни. Сначала она держалась немного отстраненно. Ужин в огромной компании буйных представителей клана Волфф был не для слабонервных. Но застенчивость Уинни улетучилась, когда она ощутила раскованную и жизнерадостную атмосферу.
Оглядывая зал, Ларкин удивлялся, до чего замечательная у него семья. Они пережили ужасную трагедию, но любовь и забота удержали их вместе.
Он коснулся рукой колена Уинни под столом, наклонился к ней и прошептал:
– Совсем не похоже на ужин в роскошном ресторане, да?
Уинни улыбнулась Ларкину.
– Я обожаю твою семью, – сказала она. – И повторюсь: ты счастливчик.
– Ты им понравилась.
– Они мне тоже понравились. Я так рада, что ты привез меня сюда.
На Уинни было черно-белое клетчатое платье без рукавов, с глубокой горловиной и аппликацией из ромашек.
Положив руку на спинку ее стула, Ларкин осторожно коснулся пальцами ее затылка:
– У тебя под платьем ничего нет?
Она понизила голос и притворилась, что рассматривает стол:
– Так я тебе и сказала.
От ее озорного ответа у него перехватило дыхание. Ларкин отпил вина, вытер губы салфеткой и коснулся рукой бедра Уинни. Ему давно расхотелось есть.
Убедившись, что никто не видит, он скользнул рукой выше. Уинни покраснела, но промолчала. Нащупав кружевной край ее трусиков, он ухмыльнулся и, едва шевеля губами, прошептал ей на ухо:
– Я так и знал. Ты же примерная девочка.
Виктор Волфф, сидя на привычном месте во главе стола, буравил Ларкина и Уинни взглядом.
– Хватит, Ларкин Волфф! Веди себя прилично.
Перестань шептать глупости на ухо Уинни.
Резко выпрямившись, Ларкин положил обе руки на стол и почувствовал, как к шее прилил жар. На мгновение он подумал, что у старика не глаза, а рентген.
Уинни явно обрадовалась, что его пристыдили.
– Так тебе и надо, – пробормотала она, наклоняясь, чтобы поднять салфетку.
Ларкин вытер ладонью влажный лоб. Он едва сдерживался. Посмотрев на часы, он обнаружил, что почти половина девятого. Подали его любимый десерт – кексы с клубникой и сливками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});