Читать интересную книгу "Харклайтс - Тим Тилли"

мне и склоняет свою деревянную голову. В зубах у него – серебристая пряжка-листик, которая искрится на солнце, и она гораздо больше, чем застёжки на плащах эльфов-хранителей.

Чудо какая красивая. Тонкой выделки. Внутри у меня разливается тепло. Наступает счастье. Как же ошибалась Старуха Богги, говоря, что сироты никому не нужны, потому что у них искалечена душа.

– Возьми же и пристегни к плащу, – тихо говорит Папаша Хэрн, а потом продолжает, так чтобы все слышали: – Вручаю Фитилю эту серебряную пряжку – да будут свидетелями Четыре Великие Стороны Света, – и нарекаю его Хранителем Леса. Я скрепляю серебряным листиком края плаща.

– Ну а теперь вставай, Фитиль, – говорит Папаша Хэрн.

По спине бегут мурашки. Обвожу взглядом собравшихся эльфов. Все радостно хлопают в ладоши. Отныне я – один из них. Вот бы этот миг всегда жил в сердце.

Остальные Хранители Леса тоже аплодируют. Я протягиваю каждому из них большой палец – для рукопожатия.

Затем Папаша Хэрн ударяет посохом и взмахивает рукой:

– А теперь начинаем праздновать Рождение Весны!

С посоха срывается вереница зелёных огоньков, и из наполненных землёй тележек, что стоят у недостроенного домика, начинают во всей красе подниматься и распахивать свои кружевные ветви папоротники. Сперва тонкие листики туго скручены, как пружинки в часах. И вот они медленно разворачиваются, раскрываются, словно зелёные опахала.

Рой бабочек поднимается в воздух и принимается кружить. Мелькают разноцветные узорчатые крылья. Яркие, они уносятся высоко в небо.

Эльфы любуются пёстрым вихрем, хороводами красных, оранжевых, бордовых, жёлтых и синих оттенков. Ничего похожего я в жизни не видел. Этот танец красок наверняка ещё долго будет стоять у меня перед глазами.

– Бабочки… они как порхающие цветы, – шепчу я, глядя, как они исчезают над верхушками деревьев.

Солнце опускается за горизонт, вечереет. Эльфы поочерёдно подходят, говорят мне тёплые слова, и я благодарю каждого из них. Нокса, впрочем, нигде не видно – может, он избегает меня?

– Честь и хвала тебе, – говорит Уин, один из эльфов, которые отвечают за костёр.

– Спасибо, – рассеянно бормочу я, озираясь вокруг.

Наконец замечаю Нокса – он беседует с Матушкой Хэрн. На ней новое платье, которое она сшила себе недавно. О чём они толкуют – не слышно. Матушка Хэрн говорит оживлённо и горячо. Чуть погодя она разворачивается и уходит, а Нокс по-прежнему стоит на месте. На лице у него странное выражение, словно он потерял что-то, зато нашёл нечто другое, совсем нежданное и будто бы ему не нужное. Как знать – может, он думает о своей пропавшей жене. Подойти к нему и заговорить?

– Молодчина, Фитиль.

Смотрю вниз. Передо мной стоит Нисса. Волосы у неё, как всегда, взъерошены, но к празднику она украсила их цветочными лепестками.

– Спасибо, – отвечаю я.

Её губы сжаты, и рот словно ниточка. Щёки пунцовые.

Мне неловко. Она явно мечтает быть на моём месте, ну или стать Хранителем Леса наравне со мной, мечтает о таком же зелёном плаще. Это и вправду было бы здорово.

– Из тебя вышел бы Хранитель Леса что надо, – говорю я. – О лесе ты знаешь гораздо больше меня. Я ведь совсем недавно тут.

– Верно, но учти: в счёт идут дела. Ты помог усмирить и исцелить оленя. – Голос у Ниссы унылый и сдавленный.

В горле у меня пересыхает.

– Спасибо, что рассказала о домике, который я тогда склеил у пруда, – хрипло говорю я.

Нисса улыбается.

– Да ясно же: если у тебя талант, надо делиться с другими тем, что умеешь делать хорошо.

До чего же несправедливо, что Ниссу не назначили Хранителем Леса! Решено: когда вернусь из Харклайтса с Лепестком и всеми остальными сиротами, непременно попрошу Папашу Хэрна начать учить Ниссу.

– Фитиль! Фитиль! Поздравляем! Подбегают Линден с Тиггсом. И с Шустриком, конечно.

– Ты прямо герой! – Линден в восторге.

Задрав голову, Тиггс смотрит на меня:

– Я тоже хочу быть Хранителем Леса, как ты.

– Может, так оно и случится, – отвечаю я.

– А ты научишь меня ладить с животными, ну и всяким таким вещам.

Я улыбаюсь:

– Ребята, у меня тут дело есть. Нужно поговорить кое с кем…

Оборачиваюсь, но Нокса уже след простыл.

Молча смотрю туда, где он стоял только что. А ведь я так ждал, что Нокс подойдёт и поздравит меня. Ясно, что до настоящей дружбы нам с ним далеко, но всё-таки я думал, он перестал ненавидеть меня. Неужели он притворялся, что стал добрее ко мне, только чтобы Папаша Хэрн не огорчался? На сердце точно камень ложится. Неужели зелёный плащ и серебристая застёжка листиком ничего не значат для Нокса? Вдруг в его глазах я навсегда останусь чужаком из мира людей, который никогда не сроднится с эльфами? А ведь стать для них своим – главная моя мечта.

Смеркается, в кувшинчиках загораются светлячки, потрескивает костёр. Наступает черёд музыки. Эльфы играют на волынках, деревянных свистульках и барабанах. Глядя на свою тарелку с целой горой еды, понимаю, что с самого утра у меня во рту не было ни крошки, – но голода совсем не чувствую. Беру маленький хлебец, политый берёзовым сиропом, но в горло ничего не лезет. Перед поездкой в Харклайтс меня переполняют страх и волнение.

Встаю. Просто необходимо поговорить с Ноксом. Нужно сказать ему, что я знаю не понаслышке, каково это – чувствовать себя одиноким, даже когда вокруг толпа. Осторожно пробираюсь среди веселящихся эльфов, но тут Папаша Хэрн окликает меня:

– Эй, куда это ты собрался? Давай-ка плясать.

– Я только…

От древесного вина Папаша Хэрн раскраснелся, глаза у него блестят.

– Ну-ка не отлынивай. Танцуй, не жалея ног. Праздник-то в честь тебя, наравне с Рождением Весны.

Папаша Хэрн прав. Всё это чудо – для меня. Даже поверить невозможно. Захлёстывает радость. Прежде я был лишь одним из винтиков Машины. А теперь я растворён в здешнем мире, вся моя жизнь принадлежит лесу и его обитателям.

Мудрёная это задача – пуститься в пляс, не раздавив никого из эльфов. Вынырнув из круговерти танца, Матушка Хэрн подхватывает супруга под руку и уводит плясать. Улучив момент, я крадусь прочь.

Нокс стоит на опушке в свете костра, над его головой колышется полотнище с контуром дерева. Он явно что-то затевает. Совсем как я в Харклайтсе, когда мастерил свои домики, – лишь бы никто не заметил. Нокс озирается вокруг – нет ли кого поблизости. И растворяется во мраке.

Я тут же прячусь за дубом и украдкой наблюдаю за ним.

Нокс шагает на запад по Лисьей тропе, прочь от