Читать интересную книгу Улыбка черного кота - Олег Рой

И потому звонок, раздавшийся поздним вечером в квартире Житкевичей, Антон воспринял как знак свыше. Он давно уже в душе поджидал Сергея, надеялся на встречу с ним, на прямой разговор и его дружескую поддержку.

Глава 2

Сергей шел к друзьям в субботу вечером, не забыв прихватить цветы для Светланы и пиво для себя с Антоном. Ведь давно не виделись! Наверняка все они сильно изменились за прошедшее время, нет, конечно, остались молодыми, но одновременно сделались и взрослее, и мудрее… Впервые Пономарев направлялся в дом, который стал общим семейным домом для его старого друга и его первой любви; этого мужчину и эту женщину он хорошо знал каждого в отдельности, но совсем не представлял себе их вместе.

Собираясь теперь увидеть Антона и Свету, Сергей испытывал странное чувство, одновременно острое, сладкое и печальное. О старых школьных друзьях он думал как о людях, которые погрязли в московском, весьма нелегком и скучном быте. Скорее всего, они стали нудными обывателями, озабоченными прежде всего кастрюлями, пеленками и заработками…

Сергей твердо решил навестить их всего один раз. Совсем не появиться у них он не мог: они могли узнать о его возвращении от общих знакомых и обидеться. А зачем обижать людей и наживать врагов без особой необходимости? «Ладно, — убеждал он себя, — увижу своих школьных друзей еще раз и попрощаюсь с ними навсегда. Они теперь — семья, у них общий сын. Зачем нарушать их идиллию? Да и мне эти старые связи совсем ни к чему…»

Сергей Пономарев собирался теперь предстать перед ними в качестве профессионально сложившегося и материально обеспеченного дипломата, хотел выглядеть личностью неординарной, яркой, состоявшейся. Он вообще любил чувствовать себя успешным человеком, который привык покровительствовать своим знакомым, кроме, конечно, тех, что принадлежали к дипломатическому кругу и прекрасно были осведомлены об истинном положении вещей. О своем реальном теперешнем ранге (должности мелкого клерка, чиновника одной из низших категорий) он решил ничего не говорить. Кстати, и из Министерства иностранных дел он ведь не увольнялся: отец убедил его выждать, посмотреть, как пойдут дела у этих новоявленных демократов. Так что представляться дипломатом он имеет полное право. И незачем, кстати, было знать Антону и Светке, что после стремительной отставки отца Пономареву-младшему было не на что больше рассчитывать в министерской структуре.

Выйдя из метро на станции «Новые Черемушки», Сергей быстро нашел нужный дом. Поднялся на пятый этаж, остановился у искомой квартиры — приюта счастливых молодоженов, как он, усмехнувшись, назвал их жилье про себя, лучше других зная подоплеку этого брака. Ну и гнездышко они себе свили! Пятиэтажный панельный дом, серый подъезд, грязные лестницы… Он пытался иронизировать, чувствовать себя снобом, чтобы сбить, снизить собственное волнение. Но холодок побежал по коже, и руки невольно сжались, когда он нажал кнопку звонка и услышал за дверью топот детских ножек и звонкий крик: «Мама, папа, можно, я сам открою?»

Вот черт! Он ведь совсем забыл про ребенка! Цветы и пиво — разве так приходят в семейный дом друзей после долгой разлуки?! Как дипломат, он был очень чувствителен к подобным вещам. «Да, ну и лажанулся, — выругал он сам себя. — А ведь надо держать марку! Тоже еще гость из далекой заграницы!»

Однако сокрушаться было поздно: дверь уже открывалась. На пороге стояла интересная блондинка со злыми, но красивыми, широко распахнутыми глазами. Тщательно уложенные волосы, хороший макияж, ухоженные руки… Точеную фигурку (а она стала еще соблазнительней, невольно отметил про себя Сергей) обтягивали узкие черные леггинсы и ярко-оранжевая открытая майка. Увидев Сергея, она широко улыбнулась и наконец превратилась в Светку — ту самую Светку, что когда-то сидела с ним за одной партой, а позже сладко и страстно стонала в его объятиях…

Он и узнавал, и не узнавал свою первую любовь в женщине, что теперь обнимала его, хлопотала, вилась перед ним вьюном. Разумеется, он помнил, что в этой квартире его встретят Света с Антоном, но чтобы у Светланы были такие резкие движения, такие злые глаза, такое стервозное выражение лица — какое-то иссушенное, точно изголодавшееся по счастью… — нет, этого он не мог себе представить. Да и вообще он редко вспоминал и думал о ней, только если вдруг ненадолго охватывала тоска по ушедшей юности, по Родине, по верной дружбе школьных лет. Но такие минуты случались с ним все реже и реже, он совсем не скучал в Китае, окруженный друзьями, партнерами и коллегами. Да и китаянки, как он не раз имел случай убедиться, были отменно хороши во всех отношениях, и Сергей пользовался там взаимностью у красивых девушек.

Конечно, иногда он чувствовал себя все-таки виноватым перед Светкой. Ошибка молодости — да, но какая пылкая и искренняя! В ту пору родители поступили с ним, конечно, жестоко. И это, несомненно, сделало Сергея циником. Он хоть и считал теперь, что они были правы, заботясь только о его благе, но больше так никогда и не испытал подобного сильного чувства ни к одной из встреченных им женщин.

А его между тем уже затащили в гостиную, плеснули в высокий бокал отличного коньяка («Согрейся!»), поставили на красиво сервированном низеньком столике тарелки с закуской. Оглядывая друзей, Сергей заметил, что Антошка старается выглядеть приветливо и бодро, но в его глазах накопилась затаенная грусть. Именно так и должны выглядеть неудачники, решил Сергей и снисходительно пожалел друга: он выглядел очень скромно в своей неброской домашней одежде! Правда, Антошка и прежде не обращал особого внимания на собственный внешний вид, не любил модной одежды, не пытался выглядеть круто; но сейчас вид у него был совсем какой-то запущенный. Упрямо торчали отросшие волосы, застиранная клетчатая рубашка имела неопределенный цвет, а растянутые джинсы висели мешком. Костик, такой же беленький, как и родители, жался к отцу, разглядывая нового дяденьку с большим любопытством.

После приветствий, поцелуев и похлопываний по плечу мужчины какое-то время молча исподлобья рассматривали друг друга, а потом вдруг хором, одновременно спросили:

— Ну как ты?… — И засмеялись, почувствовав мгновенное облегчение от того, что их мысли звучат по-прежнему в унисон. Сразу повеяло прежней близостью, теплотой и простотой отношений, прошлыми, давно ушедшими годами.

Они заговорили сразу обо всем, и Сергей, расспрашивая Антона о его делах с видимой, немножко наигранной заинтересованностью, одновременно внимательно оглядывал квартиру. Ему тоже предстояло подыскивать себе какое-то самостоятельное жилье, скорее всего, небольшое и где-нибудь на окраине — иных вариантов его нынешнее состояние дел и не предполагало. И он хотел получить пользу от своего визита. У Светланы с Антоном, показалось ему, все тут было модно и красиво обставлено. «Вот заодно и проведу маркетинговое исследование по современной мебели и бытовой технике», — решил Сергей и заговорил о том, что волновало его в данный момент:

— По-моему, вы отлично устроились, ребята. Молодцы! И все у вас здорово… А мне, кстати, тоже надо что-то срочно придумывать с жильем. С родителями жить стало просто невозможно.

— Случилось что-нибудь? — мгновенно спросила Светлана. Ее голос был елейно ласков, но на самом деле в глубине души она испытала сейчас чувство злорадного удовлетворения. Люди, которые когда-то отвергли ее, похоже, не могли похвастаться процветанием. Так им и надо!

Гость коротко глянул на нее, усмехнулся про себя и пояснил:

— Отец после девяносто первого года остался как бы не у дел. Знаете, такое со многими случилось… — И, дождавшись сочувственного кивка слушателей, продолжил: — Сначала болел, теперь поправился. Но, разумеется, пришлось выйти на пенсию. По дому слоняется, руководит процессом приготовления обеда. В кастрюли заглядывает, мать изводит. По три раза спрашивает: «Суп солила?»

— Да ты что? — ужаснулась Светлана. — А дача как? Он же обожал все эти дела — цветочки, огурчики… — Она ловко и быстро накрывала стол к ужину, приносила блюда с горячим, а сама все никак не могла насмотреться на Сергея.

— Дачи больше нет. Она ж была государственная, и ее, конечно, отобрали. Поездки на курорты, в ведомственные санатории также отпали. Осталась городская квартира, надежды на мою карьеру — и все. Вот так. Закат империи.

Сергей держался бодро, энергично, с подчеркнутой веселостью. Он был в хорошей форме: в дорогих джинсах, при швейцарских часах, от него веяло свежим запахом изысканного мужского парфюма. У него еще не кончились деньги, заработанные в Китае, и он с шиком тратил их на себя, посещая дорогие московские магазины и тусовочные места, которых прежде в столице днем с огнем было не сыскать. Все в его облике, казалось, так и кричало: у меня все еще впереди! Меня нельзя не заметить! Я буду успешен!..