— Насколько мне известно, нет. Я ничего такого не слышала.
— Может быть, по бабушке? Вы что‑нибудь знаете о предках миссис Саузвильт?
— В общих чертах… Я думаю, тебе следует поговорить с ее портретом. Кадмина… Этот дар… Он не может быть с твоей стороны?
— Я… Не думаю… Впрочем… Я буду искать. Но сначала поговорю с миссис Саузвильт. Для меня очень важно понять, откуда взялась у Генриетты такая сила и что случилось с человеком, от которого она ей досталась.
— Дорогая… Я понимаю, о чем ты, — пробормотала Адальберта. — Редко когда провидицы бывают счастливы, их жизни обыкновенно складываются весьма сложно… Но ведь бывают и исключения. Скажи, ты уверена, что наша Етта…
— Уверена. Практически, — добавила Гермиона, помолчав. — Я бы всё же хотела отыскать Милагрес потом. Где находится этот старый винный погреб?
— Пускай Дина покажет тебе, — вздохнула Адальберта, — я велю ей. Но это не самая хорошая идея. Милагрес… Очень странное создание. Не скажу, что плохое. Но общение с ней — дурное предзнаменование, Кадмина.
* * *
— Я родилась в Португалии, в древней чистокровной семье волшебников Алмейдов, — задумчиво рассказывала Клаудия Саузвильт, легко раскачиваясь на увитых розами качелях. — Среди моих предков много выдающихся колдунов, но я никогда не слышала о провидцах или предсказателях… Я разузнаю это для тебя, в моем родовом имении висят портреты всех моих предков. Я побываю там и расскажу тебе всё, что смогу узнать. Но я бы не особенно рассчитывала отыскать там того, кто тебе нужен…
* * *
Вечером того же дня горничная Дина провела леди Малфой в старый, заброшенный винный погреб, за которым начинался каменный коридор, уходящий глубоко в подвалы замка. Простившись с ней, Гермиона зажгла волшебной палочкой большую зачарованную свечу и в одиночестве стала спускаться по узкому каменному проходу.
В подземном коридоре пахло сыростью. Глубокая тишина окутывала всё вокруг. Пламя свечи выхватывало каменные арки и простирающиеся за ними ниши и комнаты. В некоторых из них были свалены старые предметы в коробках и сундуках, кое–где громоздилась отсыревшая древняя мебель. А в одной из комнат Гермиона наткнулась на целое полчище Красных Колпаков, в страхе разбежавшихся, побросав свои увесистые дубинки, едва она вынула палочку.
То и дело леди Малфой окликала Милагрес, но подземные коридоры безмолвствовали. Не теряя надежды, она проблуждала в них до глубокой ночи и, лишь окончательно отчаявшись, трансгрессировала наверх в комнату, выделенную им с Люциусом.
Его не было — наверное, всё еще беседует с Акоптусисом где‑нибудь в библиотеке за рюмочкой гоблинской наливки из запасов хозяйки замка. Гермиона вздохнула. Почему Мили не показывается? Ведь она должна знать о том, что гостья ищет ее. В чем же причина?
Одолеваемая нехорошими предчувствиями, Гермиона вышла из спальни и осторожно заглянула в комнату, отведенную Етте. Большие часы где‑то внизу били полночь. Девочка спала в своей постели, заботливо укрытая подоткнутым одеялом. На полу валялись альбомные листы с рисунками детоедов, палаток и деревьев — сестры Теутомар не изменяли своему увлечению, даже играя с маленькой племянницей.
Гермиона подошла к кровати и посмотрела на ясное личико своей дочери, освещенное лунным светом. Тень занавески чертила на нем подрагивающие узоры.
— Ты очень упорная, — тихо произнес за ее спиной тонкий детский голосок.
Гермиона вздрогнула и оглянулась с трепетом — полупрозрачный маленький призрак парил у окна в серебристом лунном свете. Милагрес задумчиво улыбалась ей.
— Хвала Моргане! — дрогнувшим голосом прошептала Гермиона. — Я искала тебя.
— Я не отвечу на твои вопросы, — тихо сказала девочка.
— Что? Почему?!
— Не нужно знать свою судьбу. Когда человек узнает судьбу, он пытается ее поменять. А это невозможно и ненужно.
— Но пока я лишь хочу понять, откуда у моей дочери провидческие способности, — возмутилась Гермиона.
— Она не провидица, — просто сказала Милагрес.
— Что? У нее нет дара?!
— Есть. У нее есть дар. Она может зреть то, что недоступно ее глазам — на расстоянии, наяву и во сне. Но она не может заглядывать в будущее.
— Это… Это не повредит ей? — взволнованно спросила Гермиона.
Милагрес посмотрела на нее задумчиво и склонила голову.
— Ты задаешь мне сложные вопросы. Это не может ей повредить. Но ее судьба сложится так, как решишь ты.
— Всё будет хорошо? — с радостным недоверием спросила Гермиона.
— Всё будет так, как решишь ты.
— Мили… Ты… уверена?
Девочка кивнула.
— Но… То, что она видит… — Гермиона порывисто оглянулась на мирно спящего ребенка. — Что‑то же послужило причиной этому?
— Ничто не бывает без причины, — согласилось привидение.
— И ей достался этот дар от кого‑то, ведь так? — продолжала Гермиона.
— Так, — подтвердила Милагрес после короткого молчания. Она не раздумывала, нет — только внимательно смотрела в глаза Гермионы и улыбалась, выдерживая паузу перед тем, как ответить.
— Мне хотелось бы знать, кто тот человек и как сложилась его судьба, — осторожно продолжала леди Малфой. — Он из рода Генри или из моего?
— Он из твоего рода.
— Оу, — запнулась Гермиона. — По… линии Maman?
Мили вновь помолчала какое‑то время, глядя на нее внимательными глазами, которые, казалось, улыбались. Но улыбались грустно.
— Да, — произнесла наконец она.
— Ты… Ты скажешь мне, кто это, чтобы я смогла найти… — неуверенно начала Гермиона.
— Я не скажу, — оборвало ее привидение.
— Но… Ладно, хорошо. Еще кое‑что…
— Ты не властна связать ее дара, — ответила на незаданный вопрос Милагрес. — Она будет видеть на расстоянии. И станет осуждать тебя за то, что увидит.
— Но… Что же я могу сделать? — с отчаянием спросила Гермиона.
— Ты могла бы жить так, чтобы она тебя не осуждала, — без затей сказала Мили. — Прости. Мне пора. Не ищи меня больше. Я не буду говорить с тобой — ты ждешь от меня пророчеств. Они не приносят счастья и убивают покой. Не следует искать предсказаний. Ты не верила в них когда‑то. Лучше жить так, будто не веришь в них. Пророчества всегда сбываются, а жизнь в ожидании теряет краски. Пока ты не разгадала пророчество — тебе нет покоя, пока ты не дождалась предвещенного — ты живешь ожиданием. — Повисла пауза. — Не слушай змеи, Кадмина, — неожиданно сказала Милагрес. — За туманом ее слов — разгадка тайны. Но пока покров не снят, эта тайна не коснется тебя.
— Змеи? Какой змеи? — заволновалась Гермиона. — Подожди, Милагрес! — Девочка начала таять, просачиваясь сквозь наружную стену. — Етта очень любит змею моего отца. Ты говоришь об этой змее, о Нагайне?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});