В марте 1985 года на трибуну Мавзолея взошел новый лидер — Михаил Сергеевич Горбачев.
«Свобода» ищет авторов подешевле
Приехав в Германию, я отказался от штатной работы на «Свободе», но соглашался на отдельные интервью. Потом сотрудник радиостанции Александр Перуанский (в эфире Александр Воронин) предложил мне что-нибудь для них написать. Я подумал и согласился, желая продолжить общение с советской аудиторией. Никакого опыта в публицистике у меня не было, и первую свою статью «Антисоветская советская пропаганда» я писал два или три месяца. Потом дело пошло быстрее. Я читал свои статьи (по-радийному — скрипты) на радио по субботам по 10 минут. Но тратил на написание этих текстов всю неделю. Передача называлась «Писатели у микрофона». Поскольку по субботам выступал только я, то Перуанский предлагал мне назвать передачу «Сегодня с вами Владимир Войнович». Мне показалось, что это будет нескромно, и название осталось прежнее.
Три года, с 1983 по 1986-й, с небольшими перерывами, я читал свои скрипты в эфир. В это время было трое наиболее популярных авторов «Свободы»: Некрасов, Довлатов и я. Потом к нам присоединились Аксенов и Владимов. Мне говорили, что у меня самый высокий рейтинг. И я думаю, что я его заслужил тем, что прежде, чем оказаться у микрофона, каждый скрипт переписывал по нескольку раз и тратил на него уйму времени. Кроме того, я выработал для себя, как мне казалось, четкую концепцию своих передач: я рассказывал советским слушателям о том, что такое советская жизнь, в чем ее своеобразие и ненормальность. Советские люди отличались от жителей других стран тем, что сами не понимали, где и как живут.
Начальство «Свободы» относилось к авторам очень высокомерно, считая, что радиостанция их кормит. На самом деле меня она не только не кормила, а даже мешала зарабатывать деньги. За любые свои публикации в западных газетах (а мне некоторые из них предлагали постоянное сотрудничество) я получал гораздо больше.
На радио мне платили по высшей ставке — 40 марок в минуту, то есть 400 марок за выступление. В месяц выходило 1600–2000 марок — деньги, на которые жить было нельзя. Штатные работники радио, делая то же самое, получали гораздо больше. Кроме того, они получали отпускные, больничные, пособия на детей и имели полностью оплаченные квартиры. Само собой, у них шел стаж, за который потом начислялась приличная пенсия, а у внештатников не было даже и этого. Поскольку штатные были работниками американской радиостанции, то получали американское гражданство, а с ним и право на ежегодную оплаченную поездку на родину (home live), то есть в США, где многие из них никогда не жили. Считалось, что такие поездки помогают липовым американцам пережить ностальгию. Мой редактор Саша Перуанский, один из самых высокооплачиваемых редакторов (16 тысяч марок в месяц), вырос в Иране, потом жил в Германии, потом получил американский паспорт и тоже ездил лечить ностальгию в Америку, где он никогда не жил.
Работа у Саши была, как говорится, не пыльная. По субботам мы приходили вместе в студию, Перуанский делал вступление: «У микрофона Александр Воронин. Сейчас перед вами выступит писатель Владимир Войнович. Пожалуйста, Владимир Николаевич». Я читал. В середине передачи пауза, редактор включает свой микрофон: «Напоминаю, что у микрофона выступает писатель Владимир Войнович. Продолжайте, пожалуйста, Владимир Николаевич». И всё.
После передачи мы вместе шли в кантину (столовую) пить пиво.
Начальство на радиостанции время от времени менялось. В 1986 году новым главным реактором стал некий Константин Гальской. Пришел, осмотрелся, решил навести экономию. Спросил, почему некоторым авторам платят так много. Ему объяснили, что Войнович, Некрасов, Владимов — это особо ценные авторы.
— А нам особо ценные не нужны! — сказал Гальской. — Найдите авторов подешевле!
И тут же урезал гонорар Владимову вдвое.
Говорили, что в это же время радиостанцией много денег было потрачено на смену мебели, унитазов и дверных ручек.
Я еще до прихода нового главреда дописывал «Москву 2042» и от сочинения скриптов сам временно отстранился. Поэтому меня обидеть Гальскому не удалось. Когда Перуанский попросил меня вернуться к сотрудничеству, я ответил:
— Гальской ищет авторов подешевле, я к ним не отношусь.
В этот раз я ни на какие призывы не откликался до тех самых пор, пока Гальской не отступил и не прислал мне следующее письмо:
«Директор Русской службы «Радио Свобода»
Константин Галльской
10 июня 1986 года
Уважаемый Владимир Николаевич!
Недавно администрации РС/РСЕ удалось получить специальный фонд для оплаты внештатных работ наиболее важных для нашего радиовещания авторов, сотрудничество с которыми мы были вынуждены прервать из-за острейшего финансового кризиса.
Мы были бы глубоко признательны Вам, если бы Вы нашли возможность возобновить Ваши беседы, которые, судя по многочисленным опросам радиослушателей, пользуются огромной популярностью.
С уважением,
искренне Ваш
К.В. Галльской»
Виктор Шелапутин-Грегори
Мои передачи правда пользовались очевидной популярностью, что подтверждалось существовавшей в Париже службой, которая каким-то образом определяла рейтинг тех или иных передач. Потом, уже вернувшись в Москву, я встречал людей, которые рассказывали мне, что по субботам специально выезжали за город, туда, где не мешали заглушки, и слушали мои передачи.
Заместителем Гальского был Виктор Грегори, добродушный бородатый человек крупного сложения, сильно пьющий. У него в кабинете всегда была бутылка 0,75 виски. Когда я к нему заходил, он меня угощал из этой бутылки, но обычно всю бутылку опустошал сам. Потом шел домой и пил с женой Джоанной, тоже любившей это дело. На самом деле Виктор был не Виктором и не Грегори, а Вадимом Шелапутиным, сыном одного из актеров Театра Советской Армии. В Москве окончил с хорошими оценками институт иностранных языков, был призван в армию в ГРУ (Главное разведывательное управление). Был послан в Австрию в качестве переводчика и там сбежал к американцам. Первые вопросы, которые были ему заданы американцами: «У нас с Советским Союзом есть соглашение о взаимной выдаче дезертиров. Вы не боитесь, что вы будете выданы?» Шелапутин сказал: «Не боюсь, потому что я не дезертир, а политический перебежчик». После этого им занялось ЦРУ и конкретно Джордж Бейли, офицер отдела, занимавшегося русскими перебежчиками. Потом этот Бейли женился на дочке одного из крупных немецких издателей и стал делать журналистскую карьеру. В 1981 году брал у меня интервью для какого-то журнала, а в 1987 году стал директором радио «Свобода». Как-то радио принимало известную американскую политическую деятельницу Джин Киркпатрик, после этого был обед в ресторане, куда был приглашен и я. Я оказался за столом рядом с Виктором Грегори, разговорившись с которым спросил, почему какие-то люди на «Свободе» могут по своему усмотрению уменьшать гонорары авторам и нельзя ли мне заключить с радиостанцией контракт, защищающий меня от произвольных решений. Грегори сказал мне, что такой контракт со мной никто не заключит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});