– Допустим, – кивнул Петр Леонидович, когда Артур иссяк. – Давай для ясности: я эту… Кали на дух не переношу. Только прежде чем…
Хотел сказать: «Судить». Передумал.
– …с дерьмом человека смешивать, встань на его точку зрения.
– К-кочку, – буркнул исполнительный директор.
– Пусть кочку. А вдруг соображалка лучше заработает? Значит, это Калинецкая тебя в начальники вывела… Понятное дело, ей верные люди нужны. Борис Григорьевич болен, сколько протянет – неведомо. Она – наследница, Черная Вдова. С кем работать прикажешь? Кто у нее под рукой? Вовик и Тимур, братья-акробатья? А ты ей парк грудью прикроешь, словно амбразуру. И через Союз ветеранов подсобишь, если что. Ты, как я понимаю, не спорил, когда предложили? Согласился?
Плакала сегодня Калинецкая, за «Бобу» просила. В голос, по-бабьи, рыдала, чуть ли не в ноги падала. Видно было: не врет ушастая. И в самом деле к горлу беда подступила. Старик особо не расчувствовался, но помочь обещал. Вот только «Тойоту» Кали-безутешная зачем-то к самому фонтану подогнала. Вдоль центральной аллеи, с ветерком.
Вроде как намекнула.
– С-согласился, – вздохнул Артур, скребя ногтем гладко выбритый подбородок. – Почему бы и нет? П-помочь – ладно, рука руку моет, н-не нами придумано. Разберемся! Только на хрена, дядя Петя, она под тебя к-клинья подбивает? Расскажи да расск-кажи: что и зачем у в-вас в тире творится? К-как учимся, как целимся, что вместо м-мишеней видим. Вроде как я ей Мальчиш К-кибальчиш, а ты, дядя Петя, военная т-тайна.
Старик даже чаем поперхнулся от удовольствия. Сравнил, однако!
– «Нет ли, Мальчиш, тайного хода из вашей страны во все другие страны, по которому как у вас кликнут, так у нас откликаются…» Артур, извини, но мы с тобой друг друга в дураках, кажется, не числим…
– Ха! – подхватил отставной сержант.
– Все, что ты в тире видел и слышал, узнать несложно. Вон у нашего вице-мэрчика любимые друзья, и те в информации купаются… Денег у мадам Кали хватает, тиров в стране много. С миру по нитке – голому петля. Узнала. И в какой банк она с этим знанием пойдет?
Не Королька старик спрашивал – самого себя. Насчет Артура он был спокоен. Горяч парень, да непрост. Нужное скажет, лишнее придержит. А если сглупит, распустит язык… Еще в Секторе статистики о подобном разговоры велись. Андрей Канари спрашивал, строгий товарищ Иловаев ответ давал, а остальные к обсуждению подключались. И каждый раз сходились на одном и том же. Легко прижать к ногтю мальчишку-ученика, взять за душу, вытрясти рассказку про лица-мишени, про выстрел-удачу. А дальше? Первая линия обороны – тирмен. Не даст учитель кадета в обиду, костьми ляжет.
…С костьми, правда, еще вопрос. По-разному кости ложатся.
Но это первая линия, отряд прикрытия. А что скажут умники, когда в гости пожалует Великая Дама? Услышит смелый да резвый музычку в пустом июньском лесу, почует ветерок от Ее вуали…
Выходи, кому по силам. Ратоборствуй!
Ну, допустим, найдется и среди тирменов паршивая овца. Предаст, продаст, выдаст по глупости, растечется лужей по жаркой бабьей простыне. Что дальше? Изменнику в заветный лес больше хода нет. Не пустят. Как не пускают Андрея Канари, продавшего тирменское первородство за пешаварскую похлебку. Двадцать лет пайку расхлебывает…
Не войти и чужаку на «плюс первый», в Ее владения. Разве что в качестве мишени? – листиком на дерево, шмелем над травой.
«Кто я? Я – твой друг…»
Вечная загадка тирмена: куда уходят те, кто отдал половинку жетона с четырьмя буквочками-паучками? Не знали – до поры до времени, когда своим собственным жетоном делиться придется. И Кондратьев не знал. Но предателям не завидовал.
– Короче, Артур… Панику брось, отнесись спокойно. Спрашивает – отвечай. Как именно отвечать, сам догадайся, не маленький. А насчет работы… Думай. Можешь, конечно, все бросить, уехать куда-нибудь в Шепетовку, на стройке лопатой махать. Только учти, в Шепетовке свои Зинченко с Калинецкой найдутся…
Хотел завернуть про умение рыть окопы (они же тайные ходы в другие страны) под огнем противника, но не успел.
– З-зохри м-моро!..
Опять кулаком по столу! Чуть стакан с чаем не свалился.
– Умный ты, дядя Петя, д-да? А если умный, с-скажи, как жить. Мне – жить! Валюха… Валентина, жена м-моя… Калинецкая нас на Багамах свела, п-понимаешь? Не сама, через подругу, в-вроде случайно. На днях узнал, донесли д-добрые люди… Номер этой т-твари нашел – в Валюхиной мобиле. Валюха м-меня т-тоже про тир да про мишени мытарит: что да к-как?! П-понял, дядя Петя? Шпионку в постель подложили! И что мне теперь д-делать? Стреляться? В нее стрелять? С-скажи! Я ведь ее л-лю… Люб-блю!..
Петр Леонидович перевел взгляд с растерянной Настасьи Кински на Артура. Не на исполнительного директора, Королька в дорогом кашемире. На другого – с фотографии. Бравый сержант перед дембелем: веселый, довольный жизнью, панама сдвинута на ухо…
Сломали парня, душманы! Все, как ты, ушлый чекист Карамышев, объяснял: не через деньги, значит, через бабу. П-педер сухте!
А если ушастая Кали за Даньку всерьез возьмется?
– Чего д-делать, посоветуй?! Ты не отворачивайся, д-дядя Петя, ты с-советуй!..
Отвернулся тирмен. Принялся нужные слова искать.
Только где их найти, нужные?
«Все равно погоришь, Кондратьев. И тому две причины есть…»
Петр Леонидович еще не знал, что скоро, не пройдет и пары часов, в тир явится Даниил, который Не-Пророк.
Явится не отвечать на вопросы, а задавать.
7
– На трамвае доедем, – заявил Петр Леонидович в ответ на Данькину идею взять такси.
Спорить со стариком Данька не стал. Глупо размениваться на мелочи, когда речь идет о вещах очень даже серьезных. Каждый ли день выясняешь, что ты, оказывается, особо изощренный киллер? – что бы там дядя Петя ни рассказывал о Пантелкине и Канарисе… Мало того, еще и удовольствие от процесса получаешь. Это уже маньяк какой-то выходит!
Он, Данька, – маньяк?! Да нет вроде… Или настоящие маньяки тоже себя нормальными считают? А знакомые потом удивляются: «Никогда бы не подумали! Такой с виду приличный, вежливый, а правозащитника Саблина из «Драгуновки» пристрелил…»
Дождавшись «зеленого человечка», они пересекли Сумскую и подошли к кругу «пятерки». Трамвая не было. Петр Леонидович молчал, давая понять, что до прибытия на место вступать в разговоры не намерен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});