Я прежний не придал бы этому значения. Подумаешь, какая-то вонь, мне и без нее тошно и плохо дальше некуда. Впрочем, еще несколько шагов – и я смог был напоследок убедиться, что пресловутое «дальше» всегда найдется.
Я теперешний насторожился и остановился. С подозрением осмотрелся, потом медленно двинулся вперед, перед каждым шагом тыча в знакомую дорожку палкой. Почему-то пришла в голову мысль о болотной зыбучке, хотя в локалии вроде бы их не было.
Внезапно палка провалилась в пустоту, и я тоже чуть не ухнул вперед, но сумел сохранить равновесие. Вялые стебли с кистями «звездочек» прикрывали яму в полметра глубиной. Чтобы сломать ногу, этого хватило бы. Но даже если обойдется без перелома, пока я буду, чертыхаясь, барахтаться в грязи, «карусель» нанесет удар. И ведь сумела же она выкопать ловушку своими длинными суставчатыми конечностями – такое впечатление, что со временем их стало больше, уже десятка три наберется, сплошной шевелящийся щетинистый шатер – да еще нагребла сверху вырванных из земли цветов!
У меня вызвала оторопь не столько сама западня, так и не оправдавшая возложенных на нее надежд, сколько способность «карусели» планировать и просчитывать. Все-таки для животного это чересчур. Вспомнились слова Альфреда Рунге о новых разумных видах, которые были обнаружены в Лесу после катастрофы. Но даже если она разумна, с ней не договоришься. Между нами пропасть, и от одного взгляда на эту жуткую особь меня передергивает. Это вам не кесу, которые, если б не бархатная шерсть, внешне отличались бы от людей разве что «вампирскими» клыками и заостренными, как у виртуальных эльфов, ушами. Это нечто совершенно чуждое, в полном смысле слова другое. Возможно, наши чувства взаимны, и оно хочет убить меня главным образом из-за этого? Изучив ловушку, из которой несло прелью и гнилью, я начал настороженно озираться. «Карусель» должна сидеть в засаде где-то поблизости. Если б она поспешила унести ноги, я бы услышал: при движении она стрекочет, а когда, затаившись, замирает, никакие звуки не выдают ее присутствия. В этот раз она хорошо спряталась: сколько я ни высматривал, так и не заметил в сквозистой черноте кустарника рыжевато-ржавого оттенка. Быть может, она распласталась по земле под ковром «звездочек», раскинув свои тонкие щетинистые ноги, словно многочисленные спицы страшного живого колеса? Для нее это запросто… Мне показалось, что в одном месте цветы подозрительно шевельнулись. В конце концов я повернул к домику, чутко ловя звуки за спиной и вдвойне бдительно проверяя палкой дорогу, словно слепой с тростью на незнакомой улице.
В душе обреченно ныло: рано или поздно эта пакость меня прикончит. Вопрос времени.
Мысль о том, что я стремительно утрачиваю цивилизованность – мало того, что зубы который день не чистил, так уже начал, как животное, нюхом чуять опасность – добавляла горечи. Хотя, с другой стороны, одичание увеличивает мои шансы выжить… Но в этом все равно нет никакого смысла, потому что вода и консервы скоро закончатся. Впрочем, даже если б того и другого было вдоволь, меня доконали бы многочисленные болячки: некоторые из них серьезно воспалились, на месте пустяковых царапин образовались гнойные нарывы. Аптечки в домике не нашлось, об этом мои похитители не позаботились. Будь под рукой хоть какой-нибудь антисептик, попробовал бы вскрыть ножом, но без дезинфекции это верное заражение крови.
Я начал прикидывать, как бы устроить для «карусели» ловушку. Самое подходящее – подвесить что-нибудь тяжелое, вроде большого камня, и уронить на гадину… Да только в локалии нет крупных камней, и деревьев, которые можно распилить на увесистые кругляши, тоже нет, равно как и годной для такого дела веревки. А табуретом ее не прибьешь, это выяснилось еще в самом начале нашего знакомства.
Во сне я занимался тем же, чем и наяву: блуждал по каким-то странным невнятным местам, искал выход или зеркало.
Иногда находил. Выход выглядел как ворота, или как неприметная дверца с кодовым замком, или как ограда, через которую надо перелезть – в последнем случае меня охватывала эйфория по поводу того, что наконец-то додумался до столь простого решения. Выбравшись на свободу, я испытывал облегчение и радость, но стоило разлепить глаза, и эти чувства рассеивались, оставляя мутный осадок. Мерзкая комнатушка, вонючие прелые одеяла, пауки по углам, заунывно зудящая мошкара – я по-прежнему тут, ничего не изменилось.
Если мне везло набрести в сновидении на зеркало, я проделывал с ним сложные манипуляции, словно с прибором, который нужно долго настраивать перед тем, как включить, или принимался читать оказавшуюся в руках инструкцию – распечатку на нескольких листах мелким шрифтом. Обычно просыпался, не дочитав.
Однажды я поступил иначе: обнаружив зеркало, начал звать на помощь.
Глупо это, должно быть, выглядело – стою в каком-то мглистом коридоре перед большим настенным зеркалом и кричу во все горло: «Помогите кто-нибудь, кто меня слышит! Помогите!» Впрочем, это же мой сон, все равно никто посторонний не увидит… Вот как раз посторонний там и появился.
Внезапно я почувствовал, что рядом кто-то есть, и, замолчав, обернулся. Молодой парень, непонятно откуда взявшийся, казался ошеломленным дальше некуда, словно не ожидал на меня здесь наткнуться, и в то же время слишком настоящим для сновидения.
– Помоги мне отсюда уйти!
– Ничего себе, куда я забрел…
Мы произнесли это почти одновременно, после чего снова уставились друг на друга. Он первый нарушил обескураженное молчание:
– До сих пор считалось, что сферы снов наших измерений не пересекаются, но я пошел на твой крик – и оказался здесь. Интересно, смогу я отсюда выбраться или меня теперь не добудятся?
– Почему не добудятся?
Мне бы его проблемы! Как только ночной мрак уходил из локалии, и все окружающее вновь становилось видимым, я неизменно просыпался, без всякого будильника. Хотя лучше б мне бодрствовать поменьше, ничего не имел бы против.
– Потому что я сплю у себя дома на Долгой Земле, а сам угодил сюда, на Изначальную.
– С чего ты решил, что это наша Земля? – я в замешательстве окинул взглядом коридор – темноватый, местами озаренный тусклым желтым светом, хотя ни одной лампы нигде не видно, с облезлым дощатым полом точь-в-точь как в чертовом домике. – Разве похоже?
– Потому что здесь ты, – возразил мой собеседник. – Если я хоть раз видел человека наяву, во сне я его узнаю. Дар Леса. Ты ведь сейчас на Изначальной – значит, меня каким-то образом затянуло к вам. А твои сны могут быть похожи на что угодно, здесь все податливое и переменчивое, даже если выглядит твердым.
– Где ты меня видел?
– На вечеринке, где ты разговаривал с моей… С Марианной Никес-Ланфранко.
– Ты знаешь Дриаду?
– Кто ж ее не знает… Она сказала, ты так и не отдал ей комиксы, которые обещал.
– Так я ведь не смог! Я собирался, специально приготовил их, чтобы вечером к ней заехать, но потом со мной случилось это. Меня там хотя бы ищут?
– А зачем тебя искать?
– Чтобы найти, – вздохнул я, капитулируя перед подступающим отчаянием: ясно, этот парень не помощник.
– Но ведь ты не терялся.
– Я пропал. Вместо того чтобы отправиться на Землю с подписанным контрактом. И это не вчера случилось, прошло уже больше трех недель! Неужели этого никто не заметил?
– Ты вернулся через портал на Землю Изначальную, вместе со своим контрактом и с Чармелой Шарто. Точно, около трех недель назад.
– Но я-то не там, я-то здесь!
– Здесь – это где? – парень сощурил миндалевидные зеленые глаза. – Хочешь сказать, в этом коридоре? Он нам обоим снится.
– Я все еще на Долгой Земле, – я со всей отчетливостью понял, что и в самом деле сплю, смотрю сон, только просыпаться ни в коем случае не хотелось, тут по крайней мере собеседник есть, а наяву – ни одной живой души, не считая «карусели». – Я в локалии, там сыро и пасмурно, повсюду плесень, и оттуда нет выхода. Не знаю, как я туда провалился. Там и раньше кто-то жил, после него осталось немного консервов, но они скоро закончатся.
– Ты и правда ушел в свое измерение, – произнес парень в раздумье. – И в то же время говоришь, что находишься у нас на Долгой Земле, в закрытой локалии. Это значит…
– Что я спятил и не приходил в сознание с того момента, как мне стало плохо в машине, а все дальнейшие действия выполнял на автомате, – заключил я убитым голосом, когда он сделал паузу. – И что сейчас я в психушке, но ничего из окружающего не отражаю.
– Или что на Изначальную вместо тебя отбыл кто-то другой.
– С моими документами и с моим контрактом?!
– Видимо, да.
– Как же его за меня приняли? Волшебство?
– Вряд ли, чары сразу бы засекли. Вероятно, твой двойник воспользовался гримом вашего производства.