- Ужасное дело! Мне, отче, довелось побывать в том монастыре. Святое место, благостные люди. Как жаль, что они погибли...
- Воистину, жаль... - отец Давид смерил торговца долгим, долгим и грустным взглядом. - Послушай, Хармон Паула... ты бы отдал Предмет.
Торговец схватился с места. Правая рука дернулась к кинжалу на поясе, левая - к груди, к свертку за пазухой. Отец Давид не шелохнулся - глядел на него снизу вверх все с той же грустью.
- Ка... какой Предмет? - выдавил Хармон.
- Светлую Сферу. Ту, что ты прячешь на груди.
- С чего ты... О чем ты говоришь? Нет у меня никакого!..
- Садись, друг мой, прошу тебя. Давай побеседуем. Я лишь поговорить с тобой хочу, ничего больше.
Хармон сел и тупо повторил:
- У меня нет никакого Предмета.
- Как скажешь, - Давид миролюбиво развел руки ладонями вверх. - Нет - значит, нет. Я тебе верю.
- Нет Предмета! - процедил Хармон. - Откуда у меня ему взяться?
- Неоткуда, - кивнул отец Давид.
После паузы священник неторопливо заговорил:
- После атаки на обитель я повидал брата Людвига. Ему сказочно повезло: он сломал кость в одной неприятной истории, и был доставлен в госпиталь Лабелина - туда оказалось ближе, чем до монастыря. Людвиг имел при себе письмо его светлости с требованием вернуть Светлую Сферу. Он показал бумагу мне. Это было очень хорошо составленное послание. Брат Людвиг сознался, что поверил. И аббат Август, да упокоится его душа, поверил письму. И я бы поверил... если бы не знал твоего почерка, друг Хармон.
Хармон со вздохом уронил голову на грудь.
- Ты сказал Людвигу, где меня искать?..
- Как видишь, здесь я, а не он.
- Но ты с ними заодно?
- С ними?.. - переспросил Давид.
В груди Хармона вспыхнула злость:
- Да, с ними. Со святотатцами, грабителями, душегубами! С теми, кто пытал меня и морил голодом, и заживо бросил гнить в могиле! Ты заодно с ними, друг Давид?
Священник медленно кивнул:
- Да, Хармон, я - один из них.
- Тогда какой из тебя святой отец?! Ты тоже грабил, тоже убивал и пытал?
- Нет. У меня иные задачи. Но я знаю, что такие вещи делались нашим именем. Я причастен к ним, они на моей совести. Я знал об этом и позволял этому происходить.
Хармон метнул в Давида огненный взгляд.
- Не верю. Быть не может! Я знаю тебя столько лет! Ты - злодей? Как это возможно?
- Я не злодей.
Торговец фыркнул:
- Не злодей, но пособник? Это имеешь в виду?
Отец Давид впервые приложился к вину.
- Сложно, друг Хармон. Ты был прав: сложно говорить. Я знаю, ты пережил такое, что никакие слова не изменят твоих чувств. Что ни скажи, все покажется лицемерным и лживым. Но все же я здесь именно для того, чтобы сказать тебе кое-что. Не могу этого не сделать.
- Ну и?..
- В Ниаре сизый мор взял две тысячи триста человек, еще пятьсот в окрестных селах и четыреста - в Излучине. Вообрази себе Предмет, который мог бы остановить хворь.
- Светлая Сфера может исцелять? Поэтому монахи бились за нее? Ты лжешь! Я двадцать лет торговал, знаю, когда люди лгут! Ты и сам говорил: Предметы молчат, никто не умеет повелевать ими.
- Возможно, лгу, - покорно склонил голову Давид. - А возможно, нет. Я не знаю, способна ли Сфера исцелять. Она молчит, как и прочие Предметы, и я не умею говорить с ними.
- Тогда что же ты...
- Я мечтаю научиться. Я и остальные - мы посвятили жизнь тому, чтобы узнать речь Предметов. Грешно надеяться, что знание откроется именно мне. Но я верю: когда-нибудь один мой собрат или мой ученик, или ученик моего ученика найдет нужные слова, прочтет верную молитву - и Предметы ответят ему. Вообрази себе жизнь, какая наступит после этого.
Торговец хмуро покачал головой.
- Даже если ты не лжешь, и ваша цель такая распрекрасная, то все равно непонятно, зачем вам понадобилась Сфера. Ты признаешь, что сейчас Предметы неподвластны вам. Зачем еще один молчаливый Предмет в копилку других молчаливых Предметов?
- Они нужны, чтобы изучить их речь. Поймешь ли ты меня?.. Невозможно обучиться грамоте, имея перед собой только одну букву алфавита. Каждый Предмет несет в себе крупицу божественного знания. Не все знание, нет, но лишь крохотную крупицу! Ты не познаешь кузнечного дела, имея в руках гвоздь. Не поймешь этого ремесла, даже если получишь кованый меч вдобавок ко гвоздю. Но если тебе достанется меч, латы, гвоздь, подкова, молот, шипцы и жаровня, наковальня и бадья ледяной воды, и еще груда железных самородков - вот тогда, если ты умен и настойчив, сможешь разгадать, что делает кузнец со всеми этими вещами.
- Хочешь сказать, Предметы для богов - все равно, что для нас гвоздь или молот, или подкова?
- Да, мой друг.
На миг эта безумная смена масштаба зачаровала Хармона. Если Светлая Сфера - всего лишь гвоздь, то как выглядит божественный замок?!
Он приложился к кубку, и благоговение прошло, вернулась злоба.
- Ты намекаешь, Давид, что эта ваша наука оправдывает грабежи и убийства?
- Нет, я так не считаю. Я боролся за то, чтобы отказаться от подобных методов. Большинство братьев меня не поддержали, и, к стыду своему, я могу их понять. Ты сам прекрасно знаешь, как неохотно феодалы расстаются с Предметами, а если и расстаются, то просят за них несусветную цену. Нам же нужен не один и не два, а сотни!
- Прекрати лицемерить. Церковь и так владеет сотнями Предметов.
- Мы, друг мой, не Церковь, а лишь крошечная ее часть. Большинство священников боятся как мора того дня, когда Предметы заговорят с людьми. Церковь станет тогда попросту не нужна!
Хармон покачал головой:
- И все же, это не оправдание. Как вы можете жить, взяв на душу убийства?
Давид пожал плечами с невеслой улыбкой:
- Так же, как и ты, друг Хармон. Скажи, сколько бы ты заплатил за Предмет, способный вынуть стрелу из груди той девушки и заставить ее сердце снова забиться?
Хармон ахнул, Давид кивнул:
- Да, я знаю и об этом... Скажи еще одно. Что, если именно Светлая Сфера, которую ты держал в руках, способна была вернуть девушку к жизни? Что, если бы ты умел говорить с нею? Дорого бы ты за это дал?
Хармон сглотнул комок, подступивший к горлу.
- Я - грешник, отче... Мне нет прощения. Я злодей и подлец. Когда стрелял, я знал, что могу убить ее... Не хотел этого, надеялся, что так не будет, но знал. Этот арбалет... я видел, как он прошибает нагрудные латы... мастер показывал, у которого купил. Будь я проклят... Святая Янмэй помогала мне столько раз... я понадеялся, что поможет снова...
Слова застряли в горле. Отец Давид положил ему руку на плечо.
- Я верю, что ты не хотел. Говорят, боги оценивают намерения, а не поступки. Надеюсь, что это так.
- Правда?..
- Не могу судить о мыслях богов. Никто не может. Но я надеюсь, надейся и ты. Если важен поступок, а не намерение, то моя душа черна, как зола.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});