– Так ты из Салидара, – сказал он и улыбнулся, увидев, как расширились ее глаза. – Я тоже кое-что знаю, Мин. И может быть, больше, чем считают некоторые.
– Я… я вижу… – едва слышно пролепетала она, вложила письмо ему в руку и отступила. Когда девушка заговорила снова, голос ее звучал тверже: – Я обещала, что перво-наперво вручу тебе это письмо. Так что давай читай.
Печать – лилию на темно-желтом воске – и стремительный, летящий почерк Ранд узнал сразу. Он призадумался, вскрывать ли письмо, но не смог удержаться. Пробежав листок глазами, он уселся прямо поверх кафтана и перечитал снова. Письмо было весьма кратким.
«Ранд!
Я дала тебе понять, каковы мои чувства. Знай, что они не изменились. Надеюсь, ты испытываешь ко мне то же, что и я к тебе. Слушай Мин, она хочет тебе помочь. Я люблю ее как сестру и хочу, чтобы так же любил ее и ты.
Илэйн».
Последние строки выглядели как-то коряво – чернила, что ли, у нее подошли к концу? Мин вытягивала шею и крутила головой, стараясь незаметно заглянуть в письмо, но, когда Ранд поднялся, чтобы взять свой кафтан – ангриал в виде маленького толстяка с мечом находился в кармане, – снова отступила.
– Неужто все женщины только о том и думают, как свести человека с ума? – пробормотал он.
– Что?
Ранд не отрывал глаз от письма и говорил, кажется, не столько для Мин, сколько для себя самого:
– Илэйн так красива, что на нее не наглядеться, но зачастую мне трудно понять, что она хочет: чтобы я поцеловал ее или чтоб встал перед ней на колени. Хотя, по правде сказать, меня и самого порой тянуло преклонить перед ней колени. Ох, помоги мне Свет! Вот и сейчас она пишет, будто я знаю, каковы ее чувства. Но до того она написала мне два письма – в одном признавалась в любви, а в другом утверждала, что знать меня не желает. Хотелось бы верить, что правду она написала в первом, но… Или вот Авиенда, она тоже очень красива. Но каждый день рядом с ней походил на сражение. Правда, от нее мне не приходится ждать поцелуев, и чувства ее ко мне вполне понятны. Она с большим удовольствием убралась от меня подальше, да и для меня ее уход явился облегчением. Так-то оно так, но мне все время кажется, что я сейчас обернусь и ее увижу. Но ее нет, и мне кажется, будто с ней я утратил частицу самого себя. Мне не хватает этих каждодневных сражений, и я все чаще думаю, что мне было за что бороться.
Мин молчала, но что-то в ее молчании заставило Ранда взглянуть на нее. Вид у девушки был непроницаемый, словно у Айз Седай.
– Тебе никогда не говорили, что в присутствии одной женщины говорить о другой невежливо? – спокойно поинтересовалась она. – А уж тем более о двух женщинах сразу?
– Мин, – протестующе воскликнул он, – но мы ведь друзья! Я никогда не думал о тебе как о женщине.
Едва вымолвив это, он понял, что свалял дурака.
– Вот как? – Она подбоченилась, но не так, как делают женщины, если злятся.
Она выглядела так, словно… Неожиданно Ранд понял, что, пожалуй, только сейчас заметил, как выглядит Мин. Оказалось, что кафтанчик на ней – не привычный темно– коричневый, а розовый, да еще расшитый цветочками. И вместо короткой стрижки появились вьющиеся локоны.
– Ну, что, похожа я на мальчишку?
– Мин, я…
– Похожа я на мужчину? Или, может, на жеребца? – Мин сделала быстрый шаг вперед и… плюхнулась ему прямо на колени.
– Мин, – ошарашенно пробормотал Ранд, – что ты делаешь?
– Стараюсь втолковать тебе, дубовая голова, что я женщина. Разве я не похожа на женщину, а? Разве я не… впрочем, довольно. Ну-ка отвечай, пастух пустоголовый!
Ранд только сейчас учуял, что от нее пахнет цветами, однако давно знакомые слова «голова дубовая» да «пастух пустоголовый» усыпили его бдительность и развеяли тревогу. То была прежняя Мин, та самая Мин, которая всегда считала его деревенским парнишкой с соломой в волосах и ветерком в голове.
– О, Свет, Мин, я прекрасно знаю, что ты женщина. Я совсем не хотел тебя обидеть. Но ведь мы с тобой все равно друзья, разве не так? Мне хорошо с тобой рядом, уютно. С тобой я не боюсь выставить себя дураком, а потому могу рассказать тебе то, чем не поделился бы даже с Мэтом или Перрином. Вот ты пришла, и я будто какую-то ношу сбросил, смог наконец расправить плечи. Понимаешь меня, Мин? Мне хорошо с тобой. Мне тебя очень недоставало.
Сложив руки, Мин искоса взглянула на него и нахмурилась. Нога ее дернулась – пожалуй, она постукивала бы ногой об пол, да только дотянуться не могла.
– Ты лучше скажи мне про Илэйн. И про эту, как ее… Авиенду. Кстати, кто она вообще такая? Мне кажется, ты любишь их обеих. Так или нет? Отвечай прямо и не вздумай крутить.
– Может, и так, – вздохнул Ранд. – Помоги мне Свет, боюсь, что это именно так. Кто же я после этого – развратник? Или просто алчный глупец?
Мин открыла рот – и тут же закрыла, да еще и поджала губы. Не дожидаясь, когда она все же скажет, кто он таков, – по правде говоря, Ранд не слишком жаждал это услышать, – он продолжил:
– Так или иначе, нынче с этим покончено. Авиенду я отослал и возвращения ее не допущу. Ну, а к Илэйн я не позволю себе приблизиться и на десять миль.
– Во имя любви!.. Но как же так. Ранд? Что дает тебе право решать за них?
– Мин, неужто ты не понимаешь? Я – мишень. И любая женщина, которая любит меня, тоже становится мишенью. Даже если стрела нацелена в меня, она может угодить в нее. – Ранд, тяжело вздохнув, откинулся назад и вцепился в резные подлокотники. Мин слегка повернулась и сейчас смотрела на него со столь серьезным выражением, какого он у нее еще не видел. Мин всегда улыбалась, вечно ее что-то смешило. Но не сейчас. Впрочем, сейчас и ему было не до смеха. – Лан говаривал, что в некоторых отношениях мы с ним схожи, и он был прав. Он говорил, что есть люди, словно излучающие смерть, сеющие ее вокруг себя. Такие, как он. И я. И если такой человек влюбится, то лучший подарок, какой он может преподнести любимой, – это сделать так, чтобы она держалась от него как можно дальше. Ты ведь это понимаешь, правда?
– Что я понимаю… – Она приумолкла. – Ладно. Мы с тобой друзья, и я рада, что ты это знаешь. Но не надейся, я от тебя не отстану, покуда ты не усвоишь, что я не мужчина. И не лошадь.
– Мин, я сказал, что я…
– Хватит, пастух. Пока хватит. – Мин крутанулась у него на коленях так, что Ранд аж закашлялся, и ткнула его пальчиком в грудь: – Я хочу, чтобы ты говорил со слезами на глазах. Чтобы у тебя голос дрожал. Я заставлю тебя заплатить за все, так и знай.
Ранд рассмеялся:
– Как все-таки здорово, Мин, что ты здесь. И видишь во мне прежнего двуреченского простофилю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});