Когда он наконец поставил Мин на пол, девушка покачнулась и, тяжело дыша, припала к его груди.
— Прости, — промолвил он. — Я не хотел, чтобы у тебя голова закружилась. Просто очень тебе обрадовался.
— А она закружилась, пастух, — пролепетала Мин, прижимаясь к его груди.
— Я всегда говорила, что у тебя башка вместо мозгов шерстью набита. — Она слегка отстранилась и бросила на него взгляд из-под длинных ресниц. — Я проделала долгий путь, приехала сюда чуть ли не среди ночи, при первой возможности сломя голову примчалась к тебе, а ты давай меня бросать да крутить, точно куль с овсом. Неужто тебя так и не научили хорошим манерам?
— Пастух, — рассмеялся Ранд, — с шерстью вместо мозгов. Можешь мне не верить, но я и это рад слышать снова. Называй меня, как тебе захочется.
Но Мин молчала и лишь смотрела на него снизу вверх, совсем не сердито. Ресницы ее казались еще длиннее, чем он помнил.
Спохватившись. Ранд взял девушку за руку. Тронный Зал не самое лучшее место для встречи старых друзей.
— Пойдем ко мне. Мин, выпьем холодного пуншу. Сомара, я иду в свои покои. Можешь отослать всех прочь.
Похоже, Сомара не слишком обрадовалась этому приказу, но тем не менее Дев отпустила — остались лишь она сама и Энайла. Причем обе выглядели хмуро, а почему. Ранд мог только гадать. Он позволил Сомаре собрать во дворце столько Фар Дарайз Май лишь потому, что сегодня к нему приезжали андорские вельможи. Башир находился в расположенном к северу от города лагере своих всадников. Присутствие Дев представлялось оправданным, ибо вельможам требуется напоминать, что к чему, и отсутствие Башира тоже было кстати, ибо такого рода напоминания не должны быть, чрезмерными. Сейчас ему хотелось одного: чтобы Девы не стали вести себя с ним как с младшим братишкой. Порой такое случалось. Эти две частенько оказывались в карауле, куда чаще, чем могла бы подойти их очередь — так представлялось Ранду, но Нандера была столь же непреклонна, как и Сулин, когда он пытался выяснить, с чего бы это так происходит. Ранд мог отдавать приказы Фар Дарайз Май, но он не Дева Копья и все остальное не его дело.
Ранд вел Мин за руку по длинному коридору, а она рассматривала яркие гобелены, инкрустированные столики и сундуки, золоченые чаши, стоявшие в нишах фарфоровые вазы, изготовленные мастерами Морского Народа, даже Сомару с Энайлой. Только на Ранда Мин не взглянула ни разу и не сказала ему ни слова. Рука ее тонула в его руке, и по пульсировавшей жилке он мог почувствовать, как бешено колотится ее сердце. И чувствовал, но надеялся, что это не из-за того, что она слишком уж рассердилась на его неуклюжее приветствие.
К великому облегчению Ранда, Сомара и Энайла заняли свои места по обе стороны от двери. Правда, когда он попросил пуншу, обе подняли глаза, и ему пришлось с нажимом повторить свою просьбу.
Оказавшись наконец в гостиной, Ранд с удовольствием сбросил кафтан.
— Садись, Мин, садись. Отдыхай, чувствуй себя как дома. Пунш скоро принесут. И рассказывай, я хочу знать все. Где ты была, как попала сюда, почему приехала ночью. Разъезжать по ночам небезопасно, а уж нынче тем более. Я отведу тебе лучшие покои во дворце… вообще-то самыми лучшими считаются эти, но уж лучшие после них ты получишь. А захочешь посмотреть город — я выделю для сопровождения айильцев. В их присутствии самые завзятые скандалисты и драчуны жмутся по стеночкам.
На миг Ранду показалось, что Мин сейчас рассмеется, но она лишь глубоко вздохнула и вытащила из кармана письмо.
— Ранд, я не могу сказать тебе, откуда я приехала, — обещала не говорить, — но там сейчас Илэйн, и…
— Так ты из Салидара, — сказал он и улыбнулся, увидев, как расширились ее глаза. — Я тоже кое-что знаю, Мин. И может быть, больше, чем считают некоторые.
— Я… я вижу… — едва слышно пролепетала она, вложила письмо ему в руку и отступила. Когда девушка заговорила снова, голос ее звучал тверже: — Я обещала, что перво-наперво вручу тебе это письмо. Так что давай читай.
Печать — лилию на темно-желтом воске — и стремительный, летящий почерк Ранд узнал сразу. Он призадумался, вскрывать ли письмо, но не смог удержаться. Пробежав листок глазами, он уселся прямо поверх кафтана и перечитал снова. Письмо было весьма кратким.
«Ранд!
Я дала тебе понять, каковы мои чувства. Знай, что они не изменились. Надеюсь, ты испытываешь ко мне то же, что и я к тебе. Слушай Мин, она хочет тебе помочь. Я люблю ее как сестру и хочу, чтобы так же любил ее и ты.
Илэйн».
Последние строки выглядели как-то коряво — чернила, что ли, у нее подошли к концу? Мин вытягивала шею и крутила головой, стараясь незаметно заглянуть в письмо, но, когда Ранд поднялся, чтобы взять свой кафтан — ангриал в виде маленького толстяка с мечом находился в кармане, — снова отступила.
— Неужто все женщины только о том и думают, как свести человека с ума?
— пробормотал он.
— Что?
Ранд не отрывал глаз от письма и говорил, кажется, не столько для Мин, сколько для себя самого:
— Илэйн так красива, что на нее не наглядеться, но зачастую мне трудно понять, что она хочет: чтобы я поцеловал ее или чтоб встал перед ней на колени. Хотя, по правде сказать, меня и самого порой тянуло преклонить перед ней колени. Ох, помоги мне Свет! Вот и сейчас она пишет, будто я знаю, каковы ее чувства. Но до того она написала мне два письма — в одном признавалась в любви, а в другом утверждала, что знать меня не желает. Хотелось бы верить, что правду она написала в первом, но… Или вот Авиенда, она тоже очень красива. Но каждый день рядом с ней походил на сражение. Правда, от нее мне не приходится ждать поцелуев, и чувства ее ко мне вполне понятны. Она с большим удовольствием убралась от меня подальше, да и для меня ее уход явился облегчением. Так— то оно так, но мне все время кажется, что я сейчас обернусь и ее увижу. Но ее нет, и мне кажется, будто с ней я утратил частицу самого себя. Мне не хватает этих каждодневных сражений, и я все чаще думаю, что мне было за что бороться.
Мин молчала, но что-то в ее молчании заставило Ранда взглянуть на нее. Вид у девушки был непроницаемый, словно у Айз Седай.
— Тебе никогда не говорили, что в присутствии одной женщины говорить о другой невежливо? — спокойно поинтересовалась она. — А уж тем более о двух женщинах сразу?
— Мин, — протестующе воскликнул он, — но мы ведь друзья! Я никогда не думал о тебе как о женщине. Едва вымолвив это, он понял, что свалял дурака.
— Вот как? — Она подбоченилась, но не так, как делают женщины, если злятся.
Она выглядела так, словно… Неожиданно Ранд понял, что, пожалуй, только сейчас заметил, как выглядит Мин. Оказалось, что кафтанчик на ней — не привычный темно— коричневый, а розовый, да еще расшитый цветочками. И вместо короткой стрижки появились вьющиеся локоны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});