– Таких чудес больше нигде не увидишь, ни на одной планете Галактики, – с мечтательным видом сказала Жанна. Затем, словно очнувшись от наваждения, добавила: – Должна ли я теперь поведать, с какого конца едят суимбри? То есть ввести вас в курс дела, как говорится на Земле?
Плод суимбри, произраставший в ее родном мире, походил на очень длинный фиолетовый огурец, с одного конца сладкий, с другого – горьковато-терпкий. В пищу шла только сладкая часть, и с непривычки можно было ошибиться.
– Сегодня ни слова о делах, – сказал Тревельян. – Сегодня я хочу полюбоваться красотой, что встретил здесь. После Арханга это будет нелишним.
– Там было очень плохо? – с сочувствием спросила Жанна.
– Отвратительно. У меня появились лапы с когтями и шпорами. Целых шесть.
– О, как интересно! Еще интереснее, чем ваш корабль! – Консультант была явно заинтригована. – Хотелось бы взглянуть!
Тревельян поморщился.
– Не стоит, милая Жанна. Боюсь, я бы вам не понравился.
В этих широтах ночь наступала стремительно. Небо потемнело, сонм звезд расцветил его черный полог, и, словно отражая небесные огни, вспыхнул свет в домиках поселка. Порыв ледяного ветра обжег лицо Ивара. Температура наверняка была не меньше сорока.
– Поздно. Вам пора отдохнуть, – сказала Жанна Брингар, и Тревельяну показалось, что в ее голосе звучит нотка сожаления. – Увидимся завтра. К какому часу я должна появиться?
С минуту Тревельян размышлял. Серв Хийар Ирт, представитель лоона эо, был биороботом и, в силу своей природы, вообще не нуждался в отдыхе. Кни’лина, насколько помнилось ему, жили в том же суточном ритме, что и земляне, так что в этом смысле проблем с Первым Ветром не предвиделось. Зато парапримы спали долго, и их трапезы, как и гигиенические процедуры, тоже занимали изрядное время. Их шерстяной покров требовал тщательного ухода, и это считалось очень интимной услугой внутри семейной группы. «Кто же будет расчесывать шерсть Нишикуандре?..» – мелькнула у Ивара паническая мысль. Не должен ли он как глава комиссии озаботиться этим вопросом?.. Возможно, параприм привез с собой каких-то роботов?.. Или тут необходима помощь живого существа?.. Гордецы кни’лина отпадали сразу, но среди людей и терукси тоже не найдешь желающих на роль куафера… Тут Тревельян припомнил, что Нишикуандра уже трое суток на Снежной, и, значит, проблема как-то решена. Успокоившись, он сказал:
– Парапримы неторопливы. Думаю, начнем заседание в полдень.
– Я не опоздаю, Ивар.
Сверкнули ровные зубки, взметнулись ресницы. Она повернулась с изяществом танцовщицы и ушла. Тревельян глядел ей вслед, пока фигурка Жанны не исчезла за ближним строением.
Раздался ментальный вздох Командора.
«Какая красотка! И ты ей, кажется, понравился».
«Возможно», – согласился Тревельян.
«Ну, так не щелкай клювом, малыш! Или опять не позволяет субординация?»
«Субординация тут ни при чем. Я возглавляю комиссию, но никому не начальник. Тем более женщине из другого мира».
«Рад это слышать. – Командор сделал паузу. – В мои времена об этих терукси ничего не знали. Их ведь недавно нашли?»
«Сравнительно недавно, – подтвердил Тревельян. – Очень дружелюбная раса и подобная нам практически полностью. Кое-кто из антропологов уверен, что у землян и терукси были общие предки».
«А отличия есть?»
«Зубов у них на два меньше и какие-то лишние косточки в позвоночнике… А так полная норма: сердце слева, печень справа, две почки, пять пальцев и углеводный обмен на инсулиновой основе».
«Выходит, эта красотка могла бы родить тебе наследника?» – спросил дед после недолгих размышлений.
«Прецеденты уже имеются, – сообщил Тревельян, пожав плечами. – Я же говорю, люди как люди».
Он вернулся в здание штаба, снял в шлюзе термокостюм и пошел наверх, в свой жилой блок на втором этаже. Помещение это было весьма скромным и явно не рассчитанным на консула ФРИК: небольшая спальня с гипноизлучателем над постелью и кабинет со стандартным оборудованием. Имелись здесь и более просторные покои, но их занимал ньюри Первый Ветер со своими секретарями и помощниками. Кни’лина были неприхотливы в быту, в их жилищах почти не имелось мебели, но обычай коно[29], личного пространства, соблюдался со всей строгостью, так что каждому из них требовалось раз в пять больше места, чем терукси или землянину. Тревельяну оставалось лишь утешаться мечтами о мифической яхте «Иллюзия».
Он устроился в кабинете – сел к терминалу, раскрыл экран и вызвал информацию о стасисе. Это устройство – монолитный бетонный куб в недрах крупного острова в южном полушарии – обнаружили семью месяцами раньше при локации с орбиты. Месяц ушел, чтобы пробить шахту и докопаться до находки сквозь трехкилометровый слой льдов и скальные плиты, еще два потребовались на расчистку рабочей территории и возведение над объектом прочного купола. Археологи полагали, что найдена капсула времени – возможно, с посланием, с документами, видеозаписями и другой информацией. Все это не нуждалось в особых способах хранения – вполне хватило бы небольшой камеры, заполненной инертным газом. Как раз такая полость и была выявлена с помощью интравизора, но ее окружали какие-то смутные тени – возможно, приборы консервации с энергетической установкой. Прожгли в бетоне шурф, ввели анализатор и обнаружили, что камера заключена в стасисное поле.
То был первый этап истории, а на втором к делу подключилась группа биологов и врачей, присланных с Земли. Стасис сохранял нетленной любую живую материю и почти не требовал притока энергии извне – любой радиоактивный материал с большим периодом полураспада мог поддерживать поле в течение тысячелетий. Жизненные процессы в стасисе замирали полностью, и чтобы запустить их снова, требовались витализатор, комплекс особых лекарств и помощь реаниматоров. В этом заключался недостаток метода сравнительно с обычной гибернацией, и в большинстве миров, известных человечеству, стасис использовали редко. Несомненно, решил Тревельян, жители Снежной отправили эту посылку в грядущее, попав в отчаянную ситуацию. Надежда, что ее разыщут и распакуют должным образом, была такой мизерной, такой эфемерной! Однако разыскали, и, по мнению медиков, проблем с распаковкой не предвидится. Бетонная оболочка над капсулой времени уже была снята, витализатор подготовлен, и кто бы ни оказался в стасисе, его вернут к жизни. Разумеется, если решение комиссии будет единогласным.
В этом Тревельян почти не сомневался.
* * *
Они собрались в конференц-зале ровно в полдень. Сквозь высокие окна, выходившие на юг, струился яркий солнечный свет, вдали блистала аметистом и сапфиром ледяная стена, и разноцветные крыши домиков поселка, разбросанных весьма хаотически, добавляли оживления этой картине. Временами со взлетной площадки на окраине поднимался квадроплан[30] или орбитальный челнок, тут и там виднелись люди в термокомбинезонах, шли торопливо, с деловым видом, иногда собирались кучкой у блока питания и что-то обсуждали, размахивая руками. Несомненно, главным поводом к разговорам был ожидавшийся вердикт комиссии и надежда, что стасис не сегодня-завтра вскроют. «Собственно, что же еще с ним делать?.. – мелькнула мысль у Тревельяна. Оставить грядущим поколениям как памятник своей нерешительности, даже трусости?..»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});