Читать интересную книгу Все тёлки мимо - Джастин Халперн

Аманда попыталась притянуть меня к себе. Я не реагировал.

– Пошли танцевать, – попыталась она перекричать музыку.

– Я… э-э-э… кажется, мне надо в туалет.

– Ты ведь знаешь, где тут туалет?

– Ага. Я сейчас.

Я ринулся в коридор. С каждым шагом потребность воспользоваться унитазом возрастала в геометрической прогрессии. Так землетрясения становятся в десять крат разрушительнее с каждым следующим баллом по шкале Рихтера. Я потянул на себя дверь туалета – и обнаружил, что спиной ко мне стоит мужчина в костюме Гэндальфа и мочится. Я резко захлопнул дверь и поспешил назад к Аманде. Она с друзьями танцевала под гремучие басы "Humpty Dance" команды Digital Under. Я отвел Аманду в сторону.

– У тебя в туалете есть задвижка? – заорал я.

– Нет. Просто прикрой дверь. Никто не зайдет, я тебе обещаю.

– Значит, дверь вообще не запирается? – меня охватила паника.

– Да нет. А что такое? В чем проблема?

– Просто… Мне что-то нехорошо, и я вообще-то должен побыть в туалете подольше, и никак нельзя, чтобы в это время кто-нибудь зашел. Может, дашь мне стул или что-нибудь? Дверь припереть…

– Стул? Ты что, хочешь забаррикадироваться?

– Просто мне не хотелось бы, чтобы туда заходили.

– Да никто, я думаю, не зайдет. Но если ты нервничаешь… Давай я постою у двери, постерегу.

– А это никому не покажется странным? – спросил я.

– Вообще-то покажется. Странно, аж жуть.

– Прости меня, пожалуйста, но, может быть, ты все-таки посторожишь у двери?

Она кивнула. Я тут же развернулся, проплыл через кучку из шести девушек, которые нарядились шестью банками "Будвайзера" – я нажимал им ладонями на спины и отталкивался, словно карабкался на утес, – и помчался к туалету. Аманда бежала следом. У самой двери я оглянулся. Аманда стояла рядом.

– Удачи. Мы все за тебя болеем, – проговорила она, с трудом сдерживая смех.

Я натянуто улыбнулся. Времени оставалось в обрез. Я влетел в туалет, плюхнулся на унитаз. И просидел так десять минут, пока мой организм выражал свое отвращение к придорожным "Бургер Кингам". Выражал в самой недвусмысленной форме.

И вот, пока я сидел и облегчал желудок, я спросил себя, как сюда попал. Я нищий. Я ненавижу поездки. Я едва знаком с Амандой. Какого хрена я позволил себе насочинять сказки про наши отношения и внушил себе, что у нас с Амандой может что-то получиться? Я приперся к ней в гости. Сам факт приезда – уже обман с моей стороны. Чтобы поступить с Амандой гуманно, я должен с ней порвать.

Когда я уже застегивал брюки, дверная ручка задребезжала.

– Нет, нет! Там кто-то есть! – послышался голос Аманды.

– А ты что, своей очереди дожидаешься? – спросил другой голос.

– Э-э… ну да.

Наверно, Аманда рассудила: ответ "Нет, я просто сторожу дверь, пока мой парень какает", был бы намного унизительнее. Что ж, теперь она будет вынуждена зайти в туалет сразу после меня. Я погиб! Это же гораздо хуже, чем вторжение незнакомого человека…

Я быстро помыл руки, схватил коробок спичек, зажег три штуки, одну за другой. Торопливо, отчаянно. Широко распахнул единственное окно туалета – чуть с петель не сорвал. И открыл дверь. В коридоре дожидалась Аманда. И еще трое.

Когда Аманда входила, я бросил на нее умоляющий взгляд: "Прости меня, ради всего святого".

Подождал у туалета. Через минуту вода в бачке зажурчала. Затем появилась Аманда. Лицо у нее было ошарашенное, точно у молодого полицейского, который впервые оказался на месте убийства.

Дальше – хуже. Следующий в очереди, едва зайдя внутрь, изумленно присвистнул. Остальные нехорошо покосились на Аманду.

А мы вернулись к гостям.

– Хочешь немножко проветриться? – прокричал я ей в ухо.

Мы вышли на маленький балкон, висевший на высоте тридцати футов над внутренним двориком, усыпанным окурками.

– Теперь ты передо мной в долгу. Век не расплатишься. Гости подумали, что я… ты только не обижайся… страшно обосралась в разгар вечеринки. В своем собственном доме. Ради тебя я совершила подвиг, – сказала Аманда.

– Мне очень неудобно. Хочешь, я пойду и скажу им, что это был я.

– Ага, можно подумать, что это все исправит, – засмеялась она.

– Послушай, я даже не могу выразить, как мне неудобно. Как я могу загладить вину?

– Может, просто немножко расслабишься, и мы повеселимся?

Но расслабиться я был совершенно не способен. Я понимал: сейчас не лучший момент, чтобы вываливать на Аманду сомнения. Но притворяться, будто все идет замечательно, было бы, наверно, даже хуже. Я все равно никогда не умел притворяться.

– Вообще-то… я хотел с тобой об этом поговорить, – сказал я.

– О чем?

– Я знаю, что сегодня все время веду себя немного странно… Понимаешь, я все думаю, ты ведь живешь в Сан-Франциско, а я в Лос-Анджелесе, и у нас обоих туго с деньгами, и, очевидно, я плохо переношу путешествия, ты только что сама видела. В общем, не знаю…

Я трусливо не докончил фразу. Надеялся, что Аманда закончит мою мысль за меня.

– Значит, у нас ничего не получится, – спокойно сказала она.

– Ну-у… вот я и говорю, это меня и тревожит.

– Допустим. Но тут одно из двух – может, не получится. А может, все равно получится. Я не очень хорошо тебя знаю, но то, что я о тебе узнала, мне очень симпатично. Потому я тебя и пригласила в гости. А ты? Ты тоже ко мне так относишься? Или нет?

Вот вопрос, которого я так и не задал себе за последние несколько часов. Собственно, я задал себе практически все другие вопросы, до которых только мог додуматься. Перебрал в уме все причины, которые могут стать помехой для наших отношений. Но словно бы боялся размышлять о единственной причине, которая меня сюда привела. И вот, когда Аманда напрямик спросила, как я к ней отношусь, все мои опасения испарились. Ответ сам слетел с моего языка – точно птица вырвалась из клетки.

– Да. Ты мне тоже очень-очень симпатична. Потому я и захотел к тебе приехать.

– Отлично. Тогда давай будем ездить друг к другу, пока не расхочется. А если все прочие проблемы слишком сложные, станем решать их по мере появления. Попозже. Не будем пока принимать никаких судьбоносных решений.

– Я согласен. Извини, я чего-то распсиховался. Я жуткий невротик, – сказал я.

– Ничего, я заметила. Когда ты попросил посторожить дверь, пока ты какаешь.

Я потянулся губами к ее лицу. Она отстранилась:

– Нет, нет. От меня пахнет вином и тайской кухней. Гадость редкостная. Поцелуемся попозже.

И мы пошли танцевать.

У меня словно камень с души свалился. Впервые за весь вечер я почувствовал себя раскованно. Просто радовался возможности побыть с Амандой и еще больше радовался, что она хочет побыть со мной. Зазвучала "Jump Around" команды House of Pain. Аманда взяла меня под локоть:

– Белые люди обязаны под это танцевать. Практически закон такой. И, кстати, учти: я всем рассказала, что мы с тобой встречаемся.

И Аманда притянула меня к себе.

Спустя четыре года, в ресторане в бухте Сан-Диего, я взглянул в лицо моему отцу и сказал, что я поступлю как взрослый человек и сделаю предложение первой и единственной женщине, в которую втюрился до одурения.

Знаешь, чем говенный ученый отличается от толкового?

За четыре года, прошедшие с того Хэллоуина в Сан-Франциско, у нас с Амандой много чего было: автобусные переезды и авиарейсы, один разрыв и одно примирение, Рождество в доме моих родителей (папа двадцать минут рассказывал Аманде про "самый нездоровый пенис", который он наблюдал за все свои сорок восемь лет медицинского стажа), День благодарения в доме ее родителей (я рассказал за столом, как мой папа рассказывал вышеупомянутую историю, – мой рассказ тоже оказался несколько неуместным), две тысячи с гаком часов, потраченные на просмотр канала HGTV, несколько похорон, чертова уйма свадеб и как минимум еще три чрезвычайные ситуации, когда ради меня Аманда сторожила дверь туалета.

И вот мы поселились вместе в Сан-Диего, в маленькой квартирке в сонном районе Норт-Парк. Аманда тогда была аспиранткой, а я – сценаристом второразрядных сериалов (на тот момент еще и безработным сценаристом). Когда ты живешь с кем-то под одной крышей, тебе больше не удается скрывать все свои странные и отвратительные привычки. Иногда совместное проживание – этот момент истины – портит дружбу или любовь навсегда. Но часто, наоборот, сплачивает тебя с этим человеком навеки. Какое бы сравнение подыскать: допустим, ты любишь мясо, но друг-вегетарианец прислал тебе видеоролик о производственном процессе на бойне, и если ты выдержишь это зрелище, то, наверно, будешь спокойно питаться мясом всю оставшуюся жизнь. Мы с Амандой прекрасно спелись. Когда мои неврозы зашкаливали, ее бесхитростная, надежная, непоколебимая преданность излечивала мою душу. Аманда говорила мне: "Просто сделай так, как считаешь правильным, а я всегда буду на твоей стороне. Конечно, если ты не возомнишь, что правильно – это завести роман с другой. Тогда я зарежу вас обоих и сяду в тюрьму". А если у Аманды начинался стресс: она ведь себя не щадила, понукала по дороге к успеху, я всегда приходил на выручку – старался развеселить, убеждал: "Если ничего не выйдет, я все равно тебя не разлюблю. Ну, конечно, накал будет уже не тот".