Читать интересную книгу Под солнцем горячим - Юрий Сальников

— Шевелись! — торопил Семен. — Гусельников, руби колышки.

Даже крохотный топорик оттягивает руку, словно тяжеловесный колун. Но Дроздик вдруг закричал: «Стой, Гусь, не надо рубить, смотри!» — На траве не далеко от Геры лежали аккуратно сложенные колышки. Они появились здесь, как по сказанному велению. Только никакой сказки не было — просто кто-то заботливо их приготовил.

— Ура! — подпрыгнул Гера и показал Семену. Семен небрежно кивнул — ничего удивительного для него в этом не было. Колышки лежали и в других местах, там, где стояли раньше палатки. И над кострищем высились вбитые рогульки — вешай ведра и вари! И чистота наведена кругом идеальная, приходи и живи! Будто знали те, кто покинул поляну вчера или сегодня утром, что появятся здесь туристы с гор, очень усталые. И сделали они все, чтобы помочь незнакомым друзьям по тропе. Такой уж у туристов тоже закон!

… Утром остров зашумел, как густо населенный город. Вдоль кустов, по берегу речки, белела цепочка палаток. Лишь в самом дальнем конце острова палаток не было. Гере захотелось посмотреть, что там в незаселенном краю. Он пошел туда. Ветки грабов спускались низко к воде, почти касались ее. На другой стороне речки прятались в зелени домики Новоматвеевки. В медленно текущей к морю воде ходили косяки рыбешек.

За кустами, у омута, сидел с удочками старик в брезентовой фуражке и в плаще с капюшоном. Впалые щеки старика были покрыты жесткой щетиной, но держался рыбак молодцевато — шустро вскидывая то одну, то другую руку, вытаскивая удочки. Когда Гера подошел близко, старик оглянулся, но ничего не сказал, только кашлянул. Может быть, он подумал, что мальчишка будет ему мешать. Но Гера стоял тихо, ждал, когда рыбак поймает хоть одну рыбешку.

Клевало плохо, и рыбак больше не вытаскивал удочки, поплавки лежали на воде, не шелохнувшись, будто заснули.

— Плохо нынче ловится, — сказал старичок и улыбнулся. Глаза у него были бесцветные, но чистые, прозрачные, как две капельки воды, просвеченные солнцем. Лицо в морщинках. — Может, кефалька подойдет, — продолжал рассуждать вслух рыбак. — Она хитрючая, кефалька-то. Вокруг крючка бродит, а не берет. А если новый соперник появится, сразу хватает, другим не дает.

— Вы на что ловите? — спросил Гера.

— Каждая рыба свою приманку знает. Теперь еще искусственную придумали. Из тюбика, как паста, выдавливается. Да не пахнет. А рыбе запах подавай. Ты турист?

— Турист.

— Ну, ну. Кому что. Мне с грузом на хребте уже не ходить. А в свое время немало потопано. Издалека прибыли?

— Из города. Через Хазаровский, — похвалился Гера. Он думал, что старик удивится и снова похвалит, но тот лишь кивнул.

— Отовсюду приходят. Только с островом вы не шутите.

— А что?

— Заливает. Как туча в торах прольется, вода сюда по ущелью катится. Река разбухает и на остров шастает. Не прозевайте, а то зараз в море смоет.

— Не смоет, — заверил Гера.

— Ну, ну… Погода, видать, к тому идет. Чуешь, над горами-то? — Гера посмотрел на горы, но ничего не заметил. Голубело чистое небо, только над вершиной Хазаровского перевала застыло белое облачко. Старик рыбак показал на него: — Подбирается, чуешь? — Он сказал о нем с усмешкой, как о хитром зверьке, и замолчал, уставившись на поплавки.

Гера постоял еще немного, потом вернулся к палаткам.

Море лежало перед ним синей лентой, а висячий мост вкривь и вкось разлиновывал эту синюю ленту своими тонкими тросами. Но вблизи море было не только синим. Оно было разноцветным, словно раскрашенное огромными мазками, — темно-фиолетовое вдали, сизое — поближе, блестящее, будто подсвеченное из глубины, изумрудное у самого берега. Все эти краски переливались и меняли оттенки.

Лидия Егоровна разрешила вволю купаться, но предупредила, чтобы не пережаривались на солнце. Все чувствовали себя прекрасно. Только опять не повезло Сереге. Он выволок на берег матрац: решил поплавать. А Толстый Макс кинулся помогать, стал вынимать зубами резиновую пробку и… откусил ее! Серега закричал на Швидько:

— Ты что — голодный? — Все вокруг засмеялись, а Кулек-Малек чуть не заплакал.

Толстый Макс только сопел. Сейчас-то у него получилось случайно — можно сказать, тоже не повезло.

Альбина между тем познакомилась с соседями-туристами и договорилась с ними: вечером зажгут общий костер, покажут друг другу художественную самодеятельность. Девочки начали репетировать. Максим Дроздик сзывал рыболовов на очередной промысел. Дежурные суетились у ведер. Словом, в палаточном городке на острове туристская жизнь входила в свою колею.

А Гера не находил себе места почему Лидия Егоровна не объявляет, когда все пойдут в Новоматвеевку, чтобы поскорее выяснить про Степана Бондаря?

— Слушай, Серега, — сказал Гера. — Надо же идти. Кулек-Малек, обняв коленки, сидел перед палаткой и глядел в землю. Он все еще переживал неудачу с матрацем.

— Куда идти? — спросил он.

— А искать Степана Бондаря.

Серега махнул рукой в сторону девчоночьей палатки:

— Пусть Райка.

Муврикова с Гутей выпускали стенгазету.

— Послушай, летописец, — обратился к ней Гера, заглянув в палатку. — А когда Бондаря искать будем?

— Потерпи, узнаем. И про однополчанина Гузана и про твоего Бондаря, — ответила Райка с улыбкой и взглянула на Гутю. — Ну, что у нас там дальше? — Она не сказала Гере «иди», но всем своим видом дала понять, что он лишний.

Он ушел. Ему не понравилось, как Муврикова с ним разговаривала. Улыбалась. «Про твоего Бондаря». Как будто не ее дело. Да еще советик дала: «Терпи». А сколько можно «терпеть»? Прошагал Гусельников десятки километров, через горы к морю вышел, а еще ничего не раскрыл. Хорошо узнавать про однополчанина — пойдут в сельсовет и выяснят, где он живет. А как быть Гере? Конечно, Новоматвеевка рядом, вот она, за речкой, и, может, живет в ней человек, который знает что-либо новое про Бондаря, но где его искать, этого знающего человека?

Время-то идет, а все медлят, медлят…

После обеда Лидия Егоровна объявила, чтобы все готовились к вечернему концерту. Тут уж и Муврикова заволновалась:

— Лидия Егоровна, а когда к однополчанину Гузана пойдем?

А Гера не выдержал:

— Да что там про однополчанина говорить! Про Бондаря надо узнавать. О нем же ничего не известно. И вдруг не успеем?

Учительница додумала и подозвала вожатую. Подошел и Семен. В общем, получился внеплановый походный совет юных путешественников: решали, где искать человека, который знает про Бондаря.

— А я придумала, — сказала Гутя. — Спросим тоже в сельсовете. Какие живут в Новоматвеевке партизаны с гражданской войны.

— Хорошо, — согласилась учительница. — Можно с этого начать. Семен, завтра утром пойдешь с желающими в сельсовет.

Поиски возобновляются

Не трудно понять, как Гера ждал утра! Он еле досидел вечером у огромного костра дружбы, который разожгли сообща с соседями. И еле дослушал объединенный концерт. К костру подтянулись все туристы-островитяне. Выступали, пели, играли на гитарах. Гере особенно понравились «туристские матрешки». Три парня с рюкзаками за спиной повязались платочками и, пританцовывая, пронзительными голосами спели частушки. У них был припев:

Спуск — подъем, спуск — подъем,А мы идем, идем, идем.

А в одной частушке говорилось про какую-то Зину.

Дух у Зины захватило,Подыматься нету силы,Но Зинуха молодцом:Где не шла, ползла ползком.

— Это они сами сочинили, — пояснила Муврикова.

— Не мешало бы и нам про себя сочинить, — заметила учительница.

— А что? И сочиним, — тряхнула Райка «хвостом». — К новому костру дружбы будет готово! — Она сказала о новом костре дружбы потому, что этот, первый, всем понравился, решили через несколько дней провести такой же. Конечно, и Гере костер понравился, но все-таки он раньше других ребят ушел в палатку.

Кругом шумели, укладывались, ожидая отбоя, а он уже лежал смирно. Скорее заснешь — скорее настанет утро.

Желающих идти в сельсовет набралось много — чуть не весь отряд. А в сельсовете Семен обратился к черноволосой девушке-секретарю. «Мы туристы, спустились с гор, нам нужно выяснить кое-какие вопросы», — так он сказал, а девушка смотрела на него с любопытством, будто не верила, что они «с гор». Потому что стоял Семен перед ней в тщательно отглаженных брюках, словно были они только что из-под утюга. Гера еще в лагере заметил: ухитрился чемпион пронести свою одежду в рюкзаке так аккуратно, что «не подумаешь, будто неделю жил в палатке. Да и все ребята были в белоснежных рубашках с красными галстуками на груди. Такой тоже у туристов закон — где бы ни шагал, через какие дебри ни продрался, а в населенном пункте принарядись, как на праздник!