черном.
Офис писца был разбит и обрушился, все восемь этажей. Пыль и огонь рвались наружу из обрушившейся каменной кладки, и люди из пятого взвода побежали, ища укрытие.
Коренастый, крепкий, одноглазый и не такой мобильный, как его молодые солдаты, Агун Сорик распластался, и пыль над ним поплыла волной. В воздухе было полно обрывков бумаги, миллионы страниц примечаний разлетелись от взрыва.
— Шеф! Шеф! — Голос Вивво звучал сквозь дым. Сорик поднялся.
— Хватит гаково ныть, Вивво. Я еще не умер. Даже встав, Сорик не понял, как Вивво появился возле него.
— Мы должны найти этот гаков танк,— сказал Сорик.
— Собраться! Собраться! — прокричал Вивво, и разрозненные члены пятого взвода вышли из укрытия. Улица была разорвана в клочья. Белый булыжник покрывал все вокруг и большинство зданий на западной стороне были объяты огнем. Сорик захромал вперед, делая руками сигналы, чтобы солдаты шли вслед за ним. Затем он уселся на алебастровую плиту, снял свою маску и плюнул.
Казел, Маллор и Венар внезапно повернулись, прицелившись, когда засекли движение к югу от них.
— Двадцатый, семнадцатому! Не стрелять!
— Отставить, парни! — убедительно сказал Сорик, когда взвод Сержанта Мерина выскочил к ним из плывущего дыма.
Мерин был молодым, ловким серьезным Танитцем, с большим опытом, чем у всего фесова крестового похода. Поговаривали, что Роун готовил его, и это, во что Сорик верил, объясняло, почему дружелюбный ранее Мерин стал таким бесчувственным ублюдком. Он был откровенно амбициозным во всех плохих смыслах этого слова, и ходили грязные слухи, что во время миссии на Фантине, он открыл в себе жестокую, почти психозную часть своего характера. Говорили, что он убивал мирных жителей. Сорик об этом ничего не знал, да и не хотел бы знать, и не было никаких спорных вопросов в послужном списке этого прелестного мальчика. Но как кандидат для любого взвода, в который он мог бы вступить, он был последним человеком в списке, за исключением взвода Роуна, конечно же.
И еще была причина в абсурдно зловещих усах, которые Мерин отращивал.
— Передышка, шеф? — предположил Мерин, когда подошел к сидящему Сорику.
Сорик не поддался на уловку. — Просто жду, когда ты в одиночку выиграешь эту гакову войну, парень,— сказал он, надевая свой респиратор. — Где-то там по улице ездит танк. Это гаково вносит суматоху в планы.
Мерин отвернулся и крикнул: — Гахин?
Рядовой Гахин поспешил к нему, компактная ракетная труба свисала у него с плеча. Кореас подошел с ним, волоча мешок с длинными ракетами.
— Задавить нафес,— сказал им Мерин. Он повернулся к Сорику. — Так где этот танк? — Сорик поднялся. Он был на голову ниже, чем Мерин, и так же уродлив, как красив Мерин.
— Если бы я знал,— сказал он. — Я бы уже фесовал ублюдка лично.
— Уверен, что смог бы,— с сомнением сказал Мерин. Он послал свой взвод вперед в лабиринт узких переулков позади руин офиса писца. — Пригибайтесь! — крикнул он. — Найдите эту тяжелую хрень для меня! — Взвод Мерина, четырнадцатый, был сплоченным и хорошо обученным, и Сорик отдавал должное этому прелестному ублюдку.
Он только собирался крикнуть Вивво, чтобы тот собрал взвод для приказа, и показать Мерину, как все должно быть на самом деле, когда обрывок бумаги упал на его ногу. Это была всего лишь одна из бумажек, которые кружились вокруг и внутри разрушенного офиса. Носящиеся туда-сюда, многие из бумажек горели, опадая в руинах.
Но, в то время, когда все прочие были белыми, по стандартам Муниторума, эта была голубой и хрупкой.
Он посмотрел на нее, глубоко вздохнув, и подхватил.
На ней, написанные его же подчерком, были слова: — От Гахина останется мокрое место, если он продолжит идти туда. Танк позади мастерской.
Вот и все. Четко, как гак.
Сорик затрясся, выбросил клочок бумаги и закричал на пределе возможностей своего голоса: — Гахин! Стреляй по кирпичам!
Гахин и Кореас услышали его, насторожились и посмотрели назад.
— Ложитесь, гакеры! — проревел Сорик, рванув вперед. Он столкнулся с Хефроном из своего взвода, и вырвал фесову трубу из его трясущихся рук.
— Какого феса! — крикнул Мерин.
Гахин и Кореас упали на землю за полсекунды до того, как танковый снаряд пролетел сквозь стену прачечной, по которой они шли. Стена разлетелась кирпичами во все стороны.
Снаряд с пронзительным звуком пролетел, оставив дорожку в пыли над их головами, и врезался в угол кафе. Взрыв оглушил их и обрушил фасад кафе в потоке огня и летящих осколков камня.
Все были на земле, ошеломленные и в замешательстве.
Кроме Сорика. Задыхаясь, он бежал по мостовой, пока не смог четко рассмотреть со стороны то, что когда-то было столярной мастерской. Там был танк, тяжелая модель среднего размера, выкрашенная в темно-красный и размалеванная символами, от вида которых у Сорика крутило желудок. Содранная человеческая кожи свисала с передней части корпуса. Толстая пушка перемещалась. Сорик мог слышать характерный звук цепного привода.
Со своей раненой ногой он не мог опуститься на колено, чтобы смягчить отдачу... или спрятаться. Он стоял на месте, когда тяжелая пушка поворачивалась к нему, и положил ракетную трубу, вырванную из хватки Хеврона, на свое широкое плечо.
— Привет, гакеры,— прошипел он, и нажал на триггер. Вылетела ракета, выбрасывая дым из задней части трубы с такой силой, что это бросило Сорика вперед. Ракета пролетела над вымощенной дорогой и врезалась в узкую часть танка прямо под плитами башни. Раздался оглушительный взрыв, и куски шрапнели наполнили воздух, горячие и жесткие, как лаз-заряды.
Когда Сорик поднял взгляд, танк пожирало пламя.
Он поднялся на ноги и повернулся к своим людям, подняв руки и потрясая пусковой установкой. — Кто – шеф? Кто гаков шеф?
Они энергично аплодировали ему.
Мерин пошел к нему, останавливаясь только, чтобы проверить Гахина и Кореаса, которые на время оглохли, но, тем не менее, были целые и невредимые.
— Как, фес