Читать интересную книгу Криптономикон - Нил Стивенсон

– Вас зовут Америка? – спрашивает Рэнди.

Ами скучающе смотрит в иллюминатор, как будто боится, что он начнет делать далеко идущие выводы.

– Да.

– Где вы росли?

Кажется, ее увлек вид в иллюминатор: грузовые суда из Африки, Шанхая, Владивостока, Кейптауна, Монровии. Рэнди заключает, что смотреть на большие ржавые корпуса интереснее, чем разговаривать с Рэнди.

– Может, все-таки расскажете, в чем дело? – Ами поворачивается, подносит чашку к губам и наконец смотрит ему прямо в глаза.

Рэнди несколько ошарашен. Вопрос со стороны Ами довольно наглый. «Семпер марин сервисис» – самое нижнее звено в виртуальной корпорации Ави, одна из десятка водолазных фирм, куда они могли обратиться. Это все равно как если бы о твоих целях начал допытываться уборщик или таксист.

Однако она умная, необычная и очень привлекательная именно из-за явного нежелания нравиться. Она пользуется своим положением интересной девушки и соотечественницы, чтобы выторговать себе более высокий статус. Рэнди пытается осторожничать.

– Вас что-то беспокоит? – спрашивает он.

Ами отводит глаза, опасаясь, что создала у него неверное впечатление.

– Да нет. Мне просто любопытно. Люблю слушать истории. Водолазы всегда сидят и травят друг другу байки.

Рэнди отхлебывает кофе.

– В нашем деле никогда не знаешь, откуда возьмется следующая работа. Иногда у людей такие офигенные причины делать что-то под водой. Всегда интересно послушать. – Ами заключает: – Это кайф! – явно не нуждаясь в другой мотивировке.

Рэнди уверен, что она заговаривает ему зубы. И решает дать «материал для прессы».

– Все филиппинцы – в Маниле. Сюда должна стекаться информация. Иногда информацию трудно доставить в Манилу, потому что сзади горы, спереди – залив. Прокладывать кабель в бухте – жуткая морока…

Ами кивает. Разумеется, ей все это известно. Рэнди пропускает часть предисловия.

– Коррехидор – более удачное место. С Коррехидора можно передавать УКВ-сигнал по линии прямой видимости через залив на Манилу.

– Значит, вы продлеваете Северо-Лусонский кабель от Субика к Коррехидору?

– Две поправки по поводу того, что вы сейчас сказали, – говорит Рэнди и замолкает, чтобы поставить ответы в очередь исходящего буфера своей памяти. – Во-первых, осторожней с местоимениями. Что значит «вы»? Корпорация «Эпифит», в которой я работаю, создана, чтобы функционировать не самостоятельно, но в качестве некоего виртуального объединения наподобие…

– Я знаю, что такое эпифит, – перебивает Ами. – Что второе?

– Ладно, хорошо. – Рэнди слегка выбит из колеи. – Второе, что продление Северо-Лусонского кабеля – лишь первая связка. Со временем мы хотим протянуть на Коррехидор еще несколько кабелей.

В голове у Ами включается какой-то процесс. Смысл сказанного достаточно ясен. Для «Семпер марин» будет еще много работы, если они хорошо справятся с первой.

– Этим займется совместное предприятие, в которое входят, помимо нас, «ФилиТел», «24 часа» и японская компания по производству бытовой электроники.

– А при чем здесь «24 часа»? Это же универмаги.

– Они будут заниматься розницей – сбывать конечный продукт корпорации «Эпифит».

– То есть?

– Пинойграммы. – Рэнди успешно перебарывает желание сказать, что это защищенная торговая марка.

– Пинойграммы?

– Это будет так. Вы – заморский контрактный работник. Прежде чем уехать в Саудовскую Аравию, Сингапур, Сиэтл или куда еще, вы покупаете или берете у нас напрокат штучку – маленькую, не больше книги. В ней – видеокамера размером с наперсток, тонюсенький экран и уйма памяти. Комплектующие везут из самых разных мест в Субикский порт и собирают там на японском заводе. Все это не стоит практически ничего. Так или иначе, вы берете штучку с собой. Как только вам хочется пообщаться с родными, вы включаете штучку, наводите камеру на себя и записываете небольшую видеооткрытку. Она, в сильно сжатом виде, помещается в память. Потом вы подключаете штучку к телефонной розетке и происходит волшебство.

– В чем волшебство? Видео отправляется по телефону?

– Точно.

– Но ведь видеотелефоны существуют уже давно?

– Вся фишка в нашем программном обеспечении. Мы не пытаемся отправить видео в реальном времени – это слишком дорого. Мы храним данные на центральном сервере и перекачиваем их, например, в ночные часы, когда трафик низкий и время дешево. В конце концов данные добираются до здания корпорации «Эпифит» в Интрамурос. Оттуда мы по беспроводной технологии передаем их универмагам «24 часа» в Маниле. Магазину достаточно иметь для этого небольшую тарелку на крыше, декодер и бытовой видеомагнитофон. Пинойграмма пишется на обычную видеокассету. Мама заходит купить яиц или папа заскакивает за сигаретами, продавец говорит: «Вам пинойграмма» и вручает кассету. Они несут ее домой и узнают последние новости о детях. Потом возвращают кассету в «24 часа» для перезаписи.

Примерно на середине объяснений Ами схватывает основную мысль, поворачивается к иллюминатору и начинает языком выковыривать из зубов остатки завтрака. Она делает это с деликатно закрытым ртом, но процесс явно занимает ее сильнее, чем пинойграммы.

Рэнди охватывает необъяснимое желание не утомлять Ами. Не то чтобы он на нее запал: пятьдесят на пятьдесят, что она лесбиянка. Просто она такая открытая, такая непосредственная, что ей можно говорить все, как равной.

Вот почему Рэнди не любит бизнес. Он хотел бы говорить всем все. Ему хочется дружбы.

– Попробую догадаться, – произносит она. – Ваше дело – программы.

– Да, – отвечает Рэнди, словно оправдываясь, – но программы во всем проекте – единственно интересное. Остальное – клепать номерные знаки.

Ами немного просыпается.

– Клепать номерные знаки?

– Наше с партнером выражение, – говорит Рэнди. – В любой работе есть творческая часть – разрабатывать новую технологию или что-нибудь в этом роде. Все остальное – девяносто девять процентов – заключение сделок, поиск инвестиций, деловые встречи, маркетинг и продажи. Мы называем это клепать номерные знаки.

Она кивает, глядя в окно. Рэнди подмывает сказать, что пинойграммы – всего лишь способ наладить приток денежных средств, чтобы перейти к пункту второму плана. Он уверен, что тогда Ами не будет смотреть на него как на нудного компьютерщика. Однако Ами резко дует на кружку, как будто гасит свечу, и говорит:

– О’кей. Спасибо. Думаю, три пачки сигарет это стоило.

Кошмар

Бобби Шафто хорошо разбирается в кошмарах. Только что он, словно летчик из горящего самолета, катапультировался из старого заезженного кошмара в новехонький, экстра-класса. Кошмар, правда, какой-то недоделанный: в нем нет исполинской ящерицы.

Начинается с жара на лице. Если в одну цистерну слито столько горючего, сколько нужно пятидесятитысячетонному кораблю, чтобы идти по Тихому океану со скоростью двадцать пять узлов, и пролетающие нипские самолеты подожгли ее в несколько секунд, а ты стоишь настолько близко, что видишь торжествующие лица пилотов, то ощущаешь на лице именно такой жар.

Бобби Шафто открывает глаза, думая, что поднимает занавес сногсшибательного кошмара и сейчас начнутся «Торпедные бомбардировщики на 2.00!» (лидер проката) или «Атака с бреющего полета», семнадцатая серия.

Однако фонограмма кошмара почему-то не идет. Тихо, как в засаде. Он сидит на госпитальной койке, окруженный расстрельным взводом жарких прожекторов. Свет слепит, ничего не видно. Шафто моргает и фокусируется на струйке табачного дыма, которая растекается по воздуху, как мазут по воде тропической бухты. Пахнет соблазнительно.

Рядом с койкой сидит молодой человек. Шафто видит только несимметричный нимб там, где юпитер светит через бензиновый отлив взбитых волос. И красный уголек сигареты. Присмотревшись, Шафто различает силуэт военной формы. Не морпеховской. На погонах – лейтенантские полоски, как просвет в двери.

– Еще сигарету хотите? – спрашивает лейтенант. Голос у него хриплый, но жутко приятный.

Шафто смотрит на свою руку и видит зажатый между пальцев чинарик «Лаки страйк».

– Не вопрос, – с трудом выговаривает он. У него самого голос хриплый и замедленный, как у граммофона, когда кончается завод.

Чинарик заменяют на зажженную сигарету. Шафто подносит ее к губам. Рука в бинтах, под бинтами – раны, которые пытаются болеть. Однако что-то блокирует сигнал.

Ага, морфий. Неплохой кошмар, если в нем есть морфий.

– Готовы? – спрашивает голос. Черт возьми, Шафто где-то его слышал.

– Сэр! Не вопрос, сэр! – отвечает он.

– Вы это уже говорили.

– Сэр, если вы спрашиваете морпеха, хочет ли он еще сигарету или готов ли он, ответ один, сэр!

– Отлично. То, что надо, – говорит голос. – Мотор.

В кромешной тьме за юпитерами возникает стрекот. «Пошел мотор», – говорит другой голос.