Читать интересную книгу Бембиленд. Вавилон. - Эльфрида Елинек

Вот, к примеру, моя кожа. Она висит лохмотьями и почти полностью содрана. И жировые шишечки слетели с парнишечки. Они расплавились и больше ни на что не годны. Из них ничего не сделаешь. Обратитесь к молодым и отдайте им приказ, они его исполнят! Молодым еще в удовольствие заставлять людей, как собак, бегать на четвереньках, ползать на коленях, да, и лаять им велено, лаять как можно громче, а если не могут, молодые бьют их в морду, селезенку и мошонку. Стариков среди нас, – а они бережно относятся к своим органам, – надо думать, немного осталось, они еще с нами, хотя и не в непосредственной близости, они тоже пытаются отыскать что-то для себя в нашем замечательном вознаграждении, прошу, не отходите пока от наших фотоаппаратов, ведь среди нас есть старики, старики остаются с нами, они ведут себя тише некуда. Если бы я еще мог, я бы поднял вопрос о значении фактора беспомощности этих стариков. Ибо поднять его сами они не могут. Они, как уже сказано, пребывают с нами и нуждаются в том, чтобы мы их защищали, потому и не могут сами подняться. Они раздавлены, размазаны среди нас, но им не стоит падать духом, ведь именно для этого старость и предназначена. Поэтому о старости нужно заботиться в молодости, к счастью, только о собственной. Есть частные пенсионные фонды, да еще один чудак впридачу, тот, что сулит бессмертие после смерти, к сожалению, мы не знаем его в лицо, поэтому вот вам иная, частная версия: кое-кто подначивает бога войны, то есть заходит слишком далеко в своем нежелании выдать Богу тайну своей неуязвимости, потому что ее, этой тайны, у них нет, но Бог им не верит, ну да, но тут гремит гром, в скалу вонзается парочка снарядов, и идеальный солдат, проявлявший чудеса стойкости, обрушивается вместе со своей скалой в реку смерти. Привет, папа, вот и я! Тебе не стоило вновь поднимать из-за этого такой тарарам! Тебе не следовало швыряться своими мозгами, а Тартар уже существовал, эту реку тебе не было нужны создавать заново, она существовала задолго до тебя!

Доктор! Разве вы не слышите сигналы? Они скоро просверлят дырку в вашем паху! They said we will make you wish to die and it will not happen! They stripped me naked. One of them told me he would rape me. He drew a picture of a woman to my back and makes me stand in a shameful position holding my buttocks[22]. И так далее и тому подобное, нет, к сожалению, ничего подобного, и все же: слава богу, что картинки научились быстро перемещаться, иначе они так бы и оставались там, где появились, теперь же они передвигаются по миру быстрее нас, быстрее света, нет, так быстро у них не получится. Поступать так со старым человеком они не решатся, не потому, что он стар, а потому, что на снимке он выглядел бы глупо, вам не кажется? Кто-нибудь вроде меня, в моей собственной, как у Силена, келье, на флейте играю, обо всем забываю, я, пожилой облысевший бюргер! По мне, так уж лучше умереть! А потом в игру вмешается еще и этот Мидас[23], которого мы хотели вывести на сцену только во второй части, но раз уж он появился, пусть остается, и эта задница, пока еще без ушей, спрашивает меня, в чем секрет моего успеха. Она, эта задница, разумеется, думает, что для успеха достаточно уже одного того, что живешь на свете, и в чем-то он прав, но я, тем не менее, втолковываю ему, что успех мимолетен, особенно если не основан на бесконечных тренировках. То есть и не успех вовсе. Самым лучшим было бы никогда не родиться. Второй по значению вариант – как можно скорее умереть. И, наконец, третий – научиться играть на флейте. Аполлон, любой Аполлон сам по себе куда привлекательнее, в таком случае имеет смысл заставить молодого, хорошо сложенного парня мастурбировать в присутствии солдат женского пола, в присутствии дам. Но этот Аполлон не соглашается. Значит, подыщем другого? Да, подыщем другого. Тогда из этой затеи что-нибудь и получится. Аполлон слишком горд для такого дела. А другому мы возьмем и прикажем. Уж его-то стыд не переживет, он сам переживет свой стыд, если понадобится, то и в лагере смерти.

Стало быть, о вас, моя прекрасная дама, о таких, как вы, людях без возраста, но нет, о них мы поговорим позже, нам сейчас не до женщин, прежде всего потому, что на этот раз они, в виде исключения, должны взять на себя активную роль и тем самым перестать быть женщинами. Наконец-то им это удалось – не быть женщинами. Я давно от души желал им успеха в этом деле. Осмелюсь утверждать, что они и раньше уже не были женщинами, но доказать это, разумеется, не могу. В их поле зрения попала материальная выгода, и вот они уже не могут без нее обойтись, ни дня без прибытка, так-то вот, а сейчас поговорим спокойно, совершенно спокойно, о доходах, ведь мы, не имеющие ничего общего с женщинами, мы здесь свои люди, как говорит поэт, все люди должны иметь хороших подруг, стало быть, поговорим, и пусть следы усталости от дневных трудов и многочасовых тренировок наползают на наши щеки, пусть темные тени угрожающе ложатся на темные горные склоны и на темную воду, на «Блэкуотер», да, на тот участок по ту сторону границы, уж не знаю, какой, там, где люди должны учиться у партнеров, собственников, инвесторов. Не торопясь, поговорим об этом еще раз. Когда кто-то принимается строить дом, он и не подозревает, что фирма «Блэкуотер» сразу же возьмется возводить что-то рядом. Она ведь часть новой процветающей индустрии, той индустрии, что сулит стабильность и протягивает тебе руку, когда ты обнаруживаешь свое обгоревшее, изуродованное тело на автостраде, на автостраде в Фаллудже[24] или как там зовется это место. Но нет, протягиванием руки они не ограничиваются, у них в запасе нечто иное, обещающее еще большее удовлетворение, как бы не так, одной благодарности им мало. За двадцать один миллион долларов они, например, охраняют гражданского управляющего – ах, его уже нет, неприятная история, но вот прибыл новый управляющий, будет и следующий, если они его впустят, а если не впустят, все равно прибудет, правда, уже другой, – двадцать один миллион сумма предельная, другие дают меньше, а большинство и вообще ничего не дает. Но куда важнее то, что в страну приходят крупные заказы, жирный кусок нужно как можно скорее разделать и разделить, солнце жарит беспощадно, если оно и дальше будет так жарить, для разнообразия разделают и охраняемого, а охраняемый – это, к несчастью, я! Такая вот незадача! Доктор, умоляю, принесите эту дурацкую инструкцию или позовите врача! Позовите себя самого! Охраняемый или защищаемый – я, но это одно название, потому что я всегда работаю без всякой защиты. Во вражеской стране. А доходом фирма делится весьма неохотно. Эта фирма, она широко пользуется любыми возможностями, одни возможности порождают другие, которыми она также пользуется, каждой в отдельности. «Блэкуотер», темная вода – или мутная? Мы вполне доверяем качеству вашей работы, фирма. Усваивайте дух войны! Да здравствует здоровье воина! Да здравствует, здравствует, здравствует и еще раз здравствует! Эту фирму основал человек, которого никто не знает в лицо. Это был не я, хотя мое лицо тоже неузнаваемо, так оно изуродовано. Я мог бы им быть, хотя и не таким удачливым, но это был не я. Никто не видел его, кроме нескольких, которые видели. Ему тридцать четыре года, он возглавляет фирму, примерный республиканец и мультимиллионер. И значит, он не нуждается в моих советах, он даже не пожал бы мне руку, если бы мы встретились, он бы не отнесся ко мне дружески, скорее ему свойственно недружелюбие. У него охраняемый письменный стол в охраняемом офисе, и он, как я уже сказал, недружелюбен из принципа. Кое с кем он все же дружелюбен. Например, с моими работодателями. Сейчас он работает над тем, чтобы слегка сократить цепь подчинения, на которой Линнди держит этого темнокожего, да-да, он тоже темнокожий, он когда-то любил прекрасное, но то, что делает Линнди, значительно эффективнее. Оно дает доход. Значит, этого пса в облике человека можно взять на короткий поводок и направлять куда надо. Там, где военным требуется 160 человек, нам, частной фирме, хватит и 25. Раньше он был здесь, а теперь снова убрался, этот человек из Северной Каролины. Поэтому у меня для вас есть масса налоговых уловок, мистер принц, да, для вас, вы что, не слышите, шеф, вы, что были здесь и снова куда-то смылись, как и кое-кто из ваших служащих, у меня для вас есть несколько уловок, да, для вас, даже если я вам несимпатичен и вы в этих уловках не нуждаетесь. Один маленький пример, и потом я опять замолчу, потому что именно в этом месте вам захочется услышать от меня еще больше, но вы ничего не услышите, вы и так все знаете, вам это не нужно. У вас есть все. Но тем не менее я расскажу вам, что сделала до вас другая фирма, такая же, как ваша, но другая, вы могли бы поступить точно так же, хотя вы наверняка уже давно показали другой фирме, как это делается: девять лет подряд подлежащие налогообложению доходы снижались и снижались, оседали в оффшорах, оффшоры получали их за здорово живешь. А когда лавочка перешла в руки оффшорной фирмы, появилась официальная возможность переводить доходы от неуплаченных налогов иностранным собственникам, то есть в оффшоры на Карибском побережье или в других жарких местах, залитых испепеляющим солнцем, с невиданно свободными, не переполненными людьми пляжами. Прежние собственники превращаются в пользующихся налоговыми льготами служащих со всеми социальными привилегиями, которые положены наемным работникам. Все, больше я ничего вам не выдам. Да, знаю, я садист, дал вам лизнуть крови – и в сторону. Не стану рассказывать, как можно еще и на налогах сэкономить. Это вам придется узнать самим, другие наверняка об этом тоже узнают, в верном месте и проверенным способом, узнают для вас. Да, война оживила бизнес, но, к сожалению, не оживила и людей, заполнивших эту площадку для авантюрных игр песком, в который они зарывают или сразу запахивают других, ведь война – золотоносный рудник! Но до него еще надо добраться. Стоит лишь царапнуть поверхность, как тут же начинает вытекать вонючее расплавленное золото тления. Вдруг выходит наружу все что угодно, любое, и впрямь любое свинство, любая мясная лавка, в которую вы вложили инвестиции, говорю без обиняков, вы потом сможете еще раз сэкономить на налогах. И израсходовать на это дело целую кучу людей. Поскольку они принадлежат не вам, получится неплохой бизнес, не так ли? Но следует не только убирать отжившее, следует строить, и тут появляется строительный концерн, да-да, сначала сносить, потом строить, и вот, значит, появляется концерн и ставит всех к стенке, которую сам же и возвел. И никто уже не спрашивает, кто ты – военный моряк, подводник или субподрядчик?