– Вы с мятежниками?
– Некоторые зовут нас мятежниками, ваш'Милость, но для честных людей мы патриоты, поклявшиеся освободить эти острова от французской проказы!
– Почему вы выбрали меня?
– Почему? Почему? – Старик казался ошеломленным. – Когда до побережья дошла весть, что Плантагенет поселен в гробнице вице-короля, каким курсом мог следовать лояльный британец, ваш'Милость? Разве ваш'Милость полагает, что мы оставим его гнить там?
– Но я не… – начал я и оставил фразу висеть в воздухе.
– Что «не», ваш'Милость? – спросил Вилибальд. – Не удивлен? Конечно, нет. На этом острове десять миллионов британцев, поклявшихся освободить эту землю от тирании!
– …собираюсь терять время зря! – закончил я фразу. – Мы ударим немедленно.
Движение на этой дороге представляло собой мешанину из карет, запряженных лошадьми; больших и изрядно устаревших грузовиков с открытыми кабинами; юрких машин с опущенными носами, выглядевших так, словно их сделали из хлебниц, и небольших, сверкающих голубым военных экипажей.
По словам Вили, вице-король концентрировал свои силы вокруг вооруженных портов, готовых прикрыть высадку подкрепления, если разговор о восстании выкристаллизируются в действие. Место, куда мы направлялись, – поместье сэра Джона Лэклэнда.
– Проведенный в темную джентльмен, – сказал Вили, – но денежный из древнего рода.
Весь следующий час он перескакивал с одного на другое, знакомя меня с ситуацией на месте. Повстанцы, клялся он, готовы подняться. И, согласно Рузвельту, если они поднимутся, то победят.
– Увидите, – сказал Вили, – лояльные британцы поднимутся до последнего человека и примкнут к знамени вашей Милости!
После часовой гонки мы свернули на боковую дорогу и, проехав меж двух толстых столбов, проследовали по подъездной дороге, ведущей через ухоженные леса в покрытый гравием двор перед трехэтажным зданием с цветочными ящиками, освинцованными окнами и полудеревянными фронтонами, смотревшими, как настоящие. Ступеньки вели на широкую веранду. Старик в причудливом колете" черных штанах и домашних шлепанцах провел нас внутрь. Увидев меня, он захлопал глазами.
– Его Милость должен немедленно повидать сэра Джона, – сказал Вили.
– Сэр Джон должен быть в постели эти два дня. Легкая лихорадка. Он не принимает…
– А сейчас должен, – оборвал его Вили. Старик вздохнул, затем провел нас в затененную комнату, полную книг, и зашаркал прочь.
Я разглядывал книги на полках – большей частью обтянутые кожей тома с заголовками типа «Истории Дворов» или «Коннектикутская кампания». Минут через пять или около того дверь открылась и вернувшийся старик пропищал, что сэр Джон хотел бы видеть нас сейчас же.
Глава дома находился в спальне на верхнем этаже. Это был старый аристократ с сухим лицом, острым носом, шелковыми черными бровями, и усами, аналогичной бахромой волос вокруг высокого лысого купола. Он полусидел в постели, не меньшей, чем каток, наполовину погребенный в фиолетовое атласное одеяло с вышитой монограммой и зашнурованный сильнее, чем голливудский епископ. На нем было шерстяное коричневое ночное платье с атласными отворотами, обернутое вокруг него, и вязаная шаль поверх всего, хотя даже при всем этом кончик носа казался замерзшим. При виде меня он немедленно выпрыгнул из постели.
– Что – сейчас?.. – Он переводил вытаращенные глаза с меня на Вили и обратно. – Почему вы пришли сюда – что, больше некуда?
– Где еще я мог бы найти друзей? – отступил я.
– Друзей? Я слышал, что вице-регент объявил о претенденте на герцогское наследство, но я вряд ли мог ожидать увидеть его присутствующим лично здесь в таком виде.
– Как вы узнали, что я тот человек, а не самозванец?
– Как-как – кем еще вы можете быть?
– Вы имеете в виду, что он принял меня за настоящего? Я рад, сэр Джон, ибо пришло время действий.
– Действий? Каких?
– Освобождение Британии.
– Вы сошли с ума? Вы несете разорение моему дому – и всем нам! Мы, Плантагенеты, всегда жили терпимо! Убийство герцога Ричарда показало нам, как ненадежно наше положение…
– Кто убил его?
– Ну, люди Гаронна, конечно.
– Удивляюсь. С точки зрения вице-короля, это был глупейший поступок. Он объединил против него британцев гораздо прочнее, чем сам Ричард, когда был жив.
– Догадки. Пустые предположения, – пробурчал сэр Джон. – Вы пришли сюда, непрошенный, проповедовать измену! Что я о вас знаю? Вы воображаете, я поставлю на выскочку?
– Вряд ли, сэр Джон, – с негодованием заявил Вили. – Один взгляд на него…
– Что я знаю о нем, приятель? Неужели любой рыжеволосый переросток-мужлан, который позаботится провозгласить себя герцогом, должен быть принят без всяких вопросов?
– Трудно поверить, сэр Джон…
– Довольно! Это дело подождет решения до тех пор, пока я не смогу созвать некоторых влиятельных людей. Тем временем я дам вам убежище. Большего сделать не могу.
Лэклэнд вонзил в меня взгляд, как кинжал в ребро, и дернул за шнур колокольчика. Старый слуга появился со скоростью, которая предполагала, что он стоял поблизости.
– Покажите милорду его апартаменты, – Лэклэнд выталкивал слова меж губ, сжатых как «воротник Гувера», – и комнату мистера Вилибальда на нижнем этаже.
Я следовал за своим гидом по коридору до хорошо проветренной комнаты с высоким сводом, большими окнами, к которой примыкали гостиная и ванная. Старик показал мне мыло и полотенце, остановился у двери и кинул на меня лукавый взгляд.
– Мне доштавило шердешную радошть шлышать, как ваша чешть маненько нагрубила его лордштву, – хихикнул он. – Утомительное это время было ш тех пор, как наштоящий, воинштвенный гершог поштавил ногу на ждешний берег, прошу прощения, ваша чешть.
– Ты подслушиваешь у замочной скважины, а? – усмехнулся я ему. – Разбуди меня, когда клан соберется. Я не хочу ничего пропустить.
– Положитеш на меня, ваша Милошть, – сказал он и вышел. Я скинул ботинки в темноте, лег и соскользнул в сон о рыцарях, сидящих верхом на лошадях с копьями наперевес против массированного пулеметного огня.
Я вернулся с какого-то дальнего пути с помощью руки, трясущей меня за плечо. Ломкий старческий голос проговорил:
– Они ждешь, ваша Милошть! Милорд Лэклэнд ш ними, ижучает чекущий момент. Ешли я не ошибаюшь, жло на пороге!
– Лэклэнд знает, что ты здесь?
– Не, никто иж них, ваша Милошть.
По лестнице мы спустились вниз и прошли через холл к двери, у которой стоял часовой. Вили подошел ближе, повернулся и быстро мотнул мне головой, приложив руку к уху, прислушался.
– …самозванец, джентльмены, – говорил Лэклэнд. – Не истинный британец, но ставленник Гаронна, купленный на французское золото и посланный сюда, чтобы предать всех нас…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});