Читать интересную книгу Смерть не азартный охотник - Сирил Хейр

Маллет, ненавидевший толпу не меньше, чем восточный ветер, на похороны не явился. Он предпочел закрыться в своей комнате в «Гербе Полуорти», склонившись над столом, захламленным документами, и анализируя известные ему факты. Только после полудня он вышел из гостиницы. Службу провели рано в тщетной попытке избежать публичности, и пыльная деревенская улица уже опустела, если не считать нескольких зевак, задержавшихся у ворот кладбища. Ветер дул по-прежнему, но Маллет уже начал задумываться о приближении ленча и решил, что небольшая прогулка перед едой ему не повредит.

Свернув налево, он быстро зашагал мимо церкви в направлении Дидфорд-Парвы. Позади церкви находился ряд маленьких коттеджей, из тех, что радуют глаз туриста и повергают в отчаяние санитарного инспектора. Когда Маллет подошел к ним, из одного коттеджа вышла миссис Лардж, также свернула налево и, обернувшись, подала ему выразительный знак следовать за ней.

Маллет повиновался, соблюдая дистанцию, — пожилая леди шла настолько быстро, что он едва ли смог бы ее догнать, даже если бы попытался, — и вскоре увидел, как она повернула вправо на узкую тропинку, круто поднимающуюся к холмам. Инспектор последовал ее примеру и обнаружил миссис Лардж, поджидающую его в тени изгороди.

— Я собиралась прийти к вам во второй половине дня, мистер Бизи, — сразу начала она, — но потом решила, что стукачей и сыщиков не должны слишком часто видеть вместе. Это вкладывает людям в головы ненужные идеи.

— Уверен, что никто не принял бы вас за... за того, кого вы упомянули, мэм, — галантно откликнулся инспектор. — Но почему вы хотели меня видеть?

— Вы застали меня, когда я выходила из коттеджа Бейвинов...

— Так это коттедж Бейвинов?

— Ну и ну! Какой же вы мистер Бизи, если до сих пор этого не знаете? Я пришла повидать младенца и, конечно, высказать мисс Бейвин, что я думаю о ее поведении. Но эта несчастная нисколько не раскаивается. Неудивительно, что молодой Картер не желает иметь с ней ничего общего. Мне удалось только уговорить ее согласиться, чтобы ребенка окрестили. Вы бы видели, в каком состоянии коттедж! Отец Сузан два года назад сбежал с женщиной из Парвы, мать спилась, а что касается няни, которую прислал округ, то она просто полоумная. Слава богу, мальчик здоровый! — Она сделала паузу, чтобы перевести дух. — Но я хотела поговорить с вами не о ребенке, а о том, что я узнала о докторе Лэтимере.

— Вот как?

— Да. — Миссис Лардж поджала губы. — Поздно вечером в субботу доктор приходил навестить Сузан и ее ребенка.

— Ну?

— И это был первый раз, когда он там появился после того, как Сузан родила в пятницу вечером.

— Но ведь вы говорили мне вчера...

— Говорила, мистер Бизи, и повторяю снова. Доктор Лэтимер ехал по шоссе в субботу днем с такой скоростью, как будто за ним гнался сам дьявол, и едва не сшиб меня. Я сочла само собой разумеющимся, что он спешит к Бейвинам, так как никто в деревне больше не нуждался в докторе. Можете проверить, хотя это лишнее. Надеюсь, я знаю, что творится в моем приходе. Поэтому я спрашиваю себя и вас: куда так торопился доктор Лэтимер в субботу днем?

— Право, миссис Лардж, у него для этого могла быть дюжина причин.

— В самом деле? Ну, так я бы хотела услышать о них. До встречи, мистер Бизи. Подумайте над этим хорошенько.

Инспектор, усмехаясь, смотрел ей вслед. Несомненно, миссис Лардж всерьез относилась к своим новым обязанностям. Но внезапно усмешка сбежала с лица Маллета.

— Черт возьми! — пробормотал он. — Предположим, что... Это могло бы объяснить... Придется этим заняться.

Повернувшись, Маллет направился в гостиницу. Он знал по опыту, что работа идет быстрее после хорошего ленча.

Хотя погода не улучшилась, инспектор около трех снова покинул «Герб Полуорти». Он двинулся в том же направлении, что и в первый раз, но теперь пошел дальше по тропинке. Десять минут крутого подъема привели его на голую, продуваемую ветром гряду холмов. Маллет повернул направо и зашагал в сторону увенчанной деревьями вершины Дидбери-Хилл, занимавшей центр северного горизонта. Слева от него находился пологий спуск в узкую долину, где проходила «новая дорога» в Дидфорд-Парву. Большая часть долины Диддера с другой стороны была скрыта выступом холма, на который он только что поднялся. Инспектор видел, как поблескивает река у дорожного угла и выше — на третьем и четвертом участках, но ниже не мог разглядеть ничего. Он пребывал в полном одиночестве, если не считать ржанки, описывающей грациозные круги у него над головой. Очертания пейзажа при восточном ветре были четкими и ясными. Буки, до которых Маллет стремился добраться, казались почти черными на фоне неба.

Вскоре инспектор очутился у подножия самого высокого холма. Подняться на вершину можно было, либо карабкаясь вверх по гладкому крутому склону, либо идя по тропинке, вьющейся серпантином. Он избрал второй способ и через несколько минут легкого подъема достиг цели. Лагерь состоял из кольца земляных укреплений, окружавших пространство футов пятьдесят в диаметре, покрытое древними буками. Эти буки — в отличие от внешнего кольца деревьев, находившегося снаружи насыпи, — открытые только ветрам столетий, были более низкорослыми и редкими. Маллет обошел всю окружность. Перед ним открывалась великолепная панорама, но он не останавливался ни чтобы разглядеть якобы видимый шпиль Солсбери на западе, ни чтобы увидеть действительно четко различимые башню Крэбхэмптона на севере или портивший пейзаж газовый завод в Дидфорд-Парве на юге. Добравшись до восточной стороны, он также не стал рассматривать отдаленную перспективу, а устремил слезящиеся от ветра глаза на то, что располагалось прямо внизу.

Маллет понял с первого взгляда, что воспоминания суперинтендента были правильными. Сам дорожный угол оставался невидимым, маскируемый остатками буковой рощи. Река также находилась вне поля зрения вплоть до конца гати, зато ниже дорожного угла ее можно разглядеть значительно дальше фермерского моста — четко различимой белой перекладины через сверкающую ленту потока. Дорога была видна примерно на такое же расстояние в сторону деревни, покуда ее не скрывал выступ холма.

Маллет перенес внимание на свое непосредственное окружение. Лагерь, по-видимому, располагался слишком далеко, чтобы служить излюбленным местом для пикников. Только несколько обрывков грязной бумаги, пачек из-под сигарет и пустых бутылок оскверняли землю. Инспектор задумчиво обследовал их, сам не зная, что ищет, потом спустился с холма по склону, выходящему на речную долину. Как он и ожидал, панорама вскоре исчезла из поля зрения. Тропинка вилась по узкому оврагу, и лишь у самого шоссе, чуть выше угла, долина снова стала видна. Маллет остановился только один раз — когда в самом начале спуска его внимание привлекло что-то белое под терновым кустом. Это оказался окурок дешевой сигареты, сильно испачканный губной помадой. Когда он наклонился, чтобы подобрать его, то увидел на некотором расстоянии еще один окурок, уже без следов помады. Оба окурка выглядели так, словно успели промокнуть.

Маллет возвращался коротким путем через посадки лиственниц, машинально считая шаги. В гостинице он позвонил в полицейский участок в Дидфорд-Парве и попросил суперинтендента Уайта.

— Сегодня вечером есть хороший поезд в Лондон?

— Ближайший отправляется в семь, — ответил Уайт. — Хотя я бы не назвал его хорошим поездом. Вы сами собираетесь ехать?

— Да. Похоже, пришло время взяться за дело с другого конца.

Возможно, суперинтендент и был удивлен, но не показал этого.

— Если вы спешите, то можете воспользоваться поездом в шесть двадцать из Крэбхэмптона. Я могу прислать машину сразу же, но придется поторопиться.

— Предпочитаю обойтись без суеты.

— Я упомянул об этом поезде, так как в нем есть вагон-ресторан, а в семичасовом...

— Ладно, присылайте машину, — решил инспектор.

Глава 18

ДЖИММИ И ПЕРСОНА ИЗ СКОТЛЕНД-ЯРДА

Джимми Рендел писал письмо. За последние несколько дней он написал ряд писем, но не отправил ни одного. На сей раз Джимми решил довести дело до конца. Работа требовала едва ли не дипломатических способностей Талейрана. Существуют руководства для написания писем практически по любому случаю, однако едва ли можно найти удовлетворительный прецедент воплощения на бумаге тех чувств, которые пытался выразить Джимми. Возможно, отчасти причиной его затруднений было то, что, не обладая методичным складом ума, он никогда не пытался четко классифицировать подобного рода чувства. Если бы он этим занялся, то получил бы следующий перечень:

1. Он глубоко сочувствует Мэриан, понесшей тяжелую утрату.

2. Тем не менее ее муж был пренеприятным субъектом и заслужил подобную кончину.

3. Он — Джимми — обожает Мэриан.