Сексуальный подтекст виделся пациенту везде. Вот Ки анализирует рекламу зубной пасты «Crest» в журнале «Life». На ней радостная мама показывает довольному папе первый прорезавшийся зубик у младенчика. Вы небось думаете, где же здесь секс? «Рот ребенка явно символизирует женские половые органы! — радуется автор. — А мамин палец, направленный туда, символизирует мужской репродуктивный орган». В дополнение к этому Ки обнаружил буквы, слагающие слово «SEX» на руке ребенка, на лицах и в волосах обоих родителей, в складках одежды ребенка, на руке матери.
Как вы думаете, вопрошал Ки читателей, отчего люди в шестидесятые годы покупали печенье «Ritz»? А оттого, что на их поверхности едва заметно было выдавлено слово «SEX», которое подсознательно привлекало покупателей. Ки умудрился приметить оральный половой акт в «Сикстинской капелле», замаскированное слово «SEX» в бороде Линкольна и скрытый половой член в картине Пикассо «Спящая красавица».
Опросы студентов и прочей публики, которой Ки демонстрировал рекламу, показывали, что никто из опрошенных не видит в картинках того, что видит прозорливый Ки. И это еще больше убеждало автора в его правоте, ведь воздействие и не должно отмечаться сознанием, оно — подсознательное, незаметное для простого глаза! Для того чтобы заставить людей увидеть то, что виделось лично ему, Ки ретушировал рекламные картинки, толстыми черными линиями выделяя на них половые члены и женские вагины. Только тогда публика пораженно ахала и прозревала.
Подобные разоблачения сделали Ки знаменитым на всю страну. Он читал до ста лекций в год, светился на экранах ТВ и участвовал в радиопрограммах. Его гонорар вырос до 3000 долларов за лекцию. А социологические исследования показывали, что более 50 % слушателей находили аргументы «доктора» Ки убедительными. Америка рукоплескала идиоту, проникаясь идиотизмом и не замечая его.
Так когда-то юное советское общество не считало ненормальными людей с лихорадочным блеском в глазах, которые предлагали поделить все имущество поровну и обобществить жен… Так когда-то немецкое общество совершенно не замечало явных психоневрастенических отклонений своего фюрера, поскольку само было повернуто на национализме… Так сейчас больной на всю голову шведский профессор Свен-Аксель Монсон не вылезает с первых полос газет и эфирного радио— и телепространства Швеции, проповедуя ультрарадикальные феминистические идеи — потому что сегодня Швеция как раз увлечена феминизмом.
Тут есть еще такой момент: слава очень мешает прозрению — не могут же все вокруг ошибаться, поклоняясь ненормальному? Поэтому самое сложное и бесперспективное занятие на свете — бороться с общественной паранойей методами логики и убеждения. Тем не менее в Америке нашлись люди, которые посвятили изрядный кусок жизни развенчиванию дурацких теорий. Но все это случилось потом, через десять лет, когда пожар маразма уже вовсю разгорелся. А поначалу профессионалы от рекламы не обращали никакого внимания на похождения сумасшедшего. И только когда в рекламные конторы начали приходить на работу студенты, наслушавшиеся лекций Ки в университетах, вот тут серьезные люди и схватились за голову: целое поколение оказалось зараженным.
Вообще, студенческие кампусы — самое благодатное место для размножения умственной порчи. Революции, контрреволюции, споры феминизма и политкорректности, как плесень, зарождаются в этой среде, чрезвычайно восприимчивой ко всему новому, но еще не обладающей свойственной взрослым критичностью.
Доктор Джек Хаберстро — профессор института массовых средств связи при Вирджинском университете — был назначен в качестве эксперта расследовать факты по судебным искам, предъявленным Уильямом Ки (кстати, то, что Ки подавал иски против компаний, говорит о том, что он не был хитрым жуком, просто решившим подзаработать, а был вполне искренним сумасшедшим). Результат независимой экспертизы был предсказуем: все умственные построения Киза рассыпались, как карточный домик.
Даже такой, казалось бы, простой факт, как выдавленное на печенье «Ritz» слово «SEX», не подтвердился. Хаберстро лично отправился в крупнейшую пекарню, выпекающую крекеры «Ritz» в Чикаго. И убедился, что нанести слово на печенье технически невозможно — для этого просто нет нужного оборудования. Так бесславно лопнул мыльный пузырь рекламного погромщика «доктора» Ки, забрызгав всю Америку.
Америка переболела рекламофобией. Ей больше не интересен воинствующий идиотизм «доктора» Ки. Но зато его книги сейчас массовыми тиражами издают в Южной Америке, то есть в странах догоняющего развития, идущих по тому же пути, но немного сзади.
В России роль Уильяма Ки пытался сыграть журналист Минкин. Минкину отчего-то помстилось, что реклама существует не для того, чтобы продвигать товар, а для воспитания подрастающего поколения. А поскольку функции воспитания она осуществляет не так, как хотелось бы Минкину, ее, по мысли пациента, нужно запретить.
Читая в свое время гигантский — на целую полосу — программный опус «русского Ки», я изрядно веселился. И считаю бесчеловечным лишать своего читателя аналогичного удовольствия, поэтому остановлюсь на минкинском опусе чуть подробнее.
…Две вещи поражали Канта — звездное небо над головой и моральный закон внутри самого Канта. Две вещи раздражали Минкина — телевидение в стране и подлая реклама внутри телевидения. Все это безобразие Минкин предлагал ва-а-ще запретить. Начав с телевидения. Телевидение не нужно людям, посчитал наш «теоретик». Почему не нужно? Потому что телевидение «не делает людей счастливее», например… Оригинальная логика, правда? Мало ли в мире предметов и явлений, не делающих людей счастливее. Книги тоже не делают людей счастливее. И кофе не делает. И газеты. И автобусы. И цирк. И Минкин. Но разве это повод отказываться от Минкина или от кофе?.. Строго говоря, счастливее люди становятся только от наркотиков. Да и то не от всех и ненадолго.
Таким было начало минкинских рассуждений. А ближе к середине своей программной статьи, разогнавшись умом и разогревшись в боях с тенью, «русский Ки» наконец делает базовое (выделенное полужирным) умозаключение: «…значительная часть рекламы должна быть запрещена. Категорически». Далее в обоснование этого тезиса идут пространные рассуждения об аморализме рекламы. С примерами: «Когда я впервые увидел, как учитель строго спрашивает подростков: „Кто принес в класс банку газировки?!“ — я был уверен, что все они будут про очереди вставать и говорить „я, я…“ И вдруг подростки стали вставать и говорить „он, он“ и показывать пальцами на попавшегося».