Читать интересную книгу Роскошь(рассказы) - Виктор Ерофеев

Старшина терял терпение. Сначала он уговаривал: «Ну посмотрели и отходите», — теперь же кричал: «Да отойдите ж, наконец, не цирк вам тут!» — и отпихивал людей самым бесцеремонным образом. «Переливчатый» помогал ему, защищая жизненное пространство тела от посягательств наиболее наглых зевак. Делал он это столь ревностно, словно уже приобрел труп в свою собственность и теперь ожидал только прибытия транспорта, чтобы погрузить его и отправить в лабораторию для своих мерзопакостных экспериментов. «Ишь, раскомандовался!» — кипел Игорь, а когда биолог, снова присев на корточки, прижал пальцами глаза Наденьки, Игоря передернуло: как он посмел?!

— А вам тут особенно нечего делать, раз слабонервный, — бросил мимоходом старшина, видя как дрожит Игорево лицо. Безо всякой симпатии бросил.

— В самом деле, идите лучше домой, — посоветовал ему биолог, поднимаясь на ноги.

— Заткнись! — отрезал Игорь.

— Что-о-о?

— Подонок ты! — выпалил Игорь.

— Слушай, я сейчас врежу, не посмотрю…

Угроза повисла в воздухе. Игорь сжал кулаки. Он готов был отомстить этому негодяю за все сразу. Он защитит честь Наденьки! Ненависть в его глазах была столь ощутима и безразмерна, что биолог даже невольно попятился, несмотря на то, что, судя по внешности, мог дать достойный отпор.

— Да что вы!.. Ну-ка, давай отсюда! — старшина грубо схватил Игоря за рукав плаща, предотвращая драку. — А то отправлю куда следует. Тоже мне, разошелся!

Игорь резко высвободил руку, взглянув еще раз на Наденьку, и стал пробивать себе путь сквозь толпу.

Нетвердым шагом он перешел через шоссе и обернулся. Надя была облеплена густым, черным, гудящим роем. «Отбили, сволочи», — пробормотал он.

Когда Игорь уже подходил к своей машине, его окликнули:

— Алло! Подожди!

Он оглянулся, в его воспаленной голове мелькнула мысль: «переливчатый» направил к нему своего посланца, чтобы условиться о месте неизбежной стычки. Игорь даже обрадовался: желание мстить саднило грудь. Итак, он поджидал гермеса, который быстрыми шажками, чуть не вприпрыжку, подошел к нему и остановился, с трудом переводя дух.

— Я слушаю вас, — произнес Игорь с такой изысканной надменностью, которая могла быть принята всерьез в прошлом столетии, но уж никак не на асфальте Ленинградского шоссе. Впрочем, он начал догадываться, что дал маху: перед ним стоял никакой не посланец, а этакая шваль, секретированная толпой, мужик — небольшого роста, щуплый, в кургузом пиджачке, в перекрученных, перекошенных брюках, весь какой-то полурасстегнутый, лет сорока с небольшим; голова — с грецкий орех, не больше, но зато на ней шляпа с опущенными вниз полями; выражение лица — нахальное, и шрам через переносицу. Он смахивал на алкашей, которые пристают к вам на улице и не просят, а требуют гривенник, и угрожающе матерятся, когда вы им отказываете, — алкашей, еще и не гнилых, не трухлявых телом и не совсем еще опустившихся, но к этому катящихся. У них есть свой гонор (шляпа ведь не случайно), свои запросы и свой счет к жизни, по которому та, мерзавка, не собирается платить. Мужик был не пьяным, но, верно, подвыпившим.

— Я за тобой следил! — выложил он одним махом, обдав Игоря винным перегаром, табачной изжогой и еще какой-то чесночно-луковой вонью. — Она из твоей машины вылезла, я видел. Я все видел, понял? Что же ты старшине не сказал?

— Тебе какое дело? — ощетинился Игорь.

— Как то есть какое? Человека задавило, а мне дело какое? — спросил он, юродствуя.

— Слушай ты, придурок, — зарычал Игорь, — поди-ка проспись! У тебя в голове все перемешалось.

— Чего это у меня перемешалось, когда ты еще с ней целовался в машине!

— Врешь! — У Игоря руки зачесались: расправиться с этой тварью, затащить в машину и там придушить. Мужик разгадал его мысли:

— Я живучий, — сказал он злорадно. — На куски разорвешь — я выживу, цепью бить будешь — не сдохну, отдышусь, тебя подзаложу; так что не думай! — Он цепко смотрел на Игоря, готовый в любой миг отскочить в сторону, побежать, заорать истошным голосом. Игорь понял это и не знал, что предпринять.

— Ты говоришь, что я вру? — продолжил мужик неожиданно почти примирительным тоном. — Так это проверить можно: вру я или не вру. Пусть вот старшина и проверит, понял? Дай-ка я только номер твой посмотрю, а то удерешь еще.

Он сделал шаг к машине, собираясь, видимо, совершить обещанное.

— Стой! — не выдержали нервы у Игоря. Мужик с явной охотой остановился, стоял, как вкопанный. Сирена «скорой помощи» взрезала воздух. Через несколько мгновений из микроавтобуса выскочили темные фигурки санитаров. «Скорая помощь» тотчас обросла толпой и сгинула в ней.

— Сейчас повезут красавицу…

— Молчи! — приказал Игорь, дрожа. — Не смей о ней!..

— А я и так знаю твой номер: 73–72,— похвастался мужик.

— Что ж ты сразу старшине не сказал? — прерывающимся голосом произнес Игорь.

Мужик противно жевал губами и не торопился с ответом. «Какой мерзавец!» — пронзило Игоря. Он еще раз взглянул в лицо мужика: сомнений не оставалось… Какой мерзавец!

— Тебе что надо?

Мужик сложил три пальца правой руки, словно собирался осенить себя крестным знамением, но вместо того заразительно помусолил их друг о дружку. Трясущейся от негодования рукой Игорь вынул бумажник, неловко раскрыл его и протянул мужику пять новеньких красных бумажек, которые всегда таскал с собой, на всякий случай.

— Вот… — сказал он, брезгливо морщась. — Все, что есть.

Деньги хрустнули сухим хрустом, исчезли.

— Ну и часы доложи, что ли…

Игорь снял с руки свой золоченый «Полет», отдал и, ни слова не говоря, пошел к машине. Мужик двинулся за ним.

— Уходи! — властно скомандовал Игорь.

— А может быть, еще чего-нибудь антиресненькое? — Глаза шарили по сиденьям машины. «Какая гадость!» — подумал Игорь. Вдалеке блеснула фотовспышка, еще раз, еще. Милицейский фотограф припечатал Наденьку к черному шоссе. Когда приехала милиция?

— Фотографируют на память, — усмехнулся мужик. Игорь зажмурился, его грабитель и думать не думал, что с размаху угодил в солнечное сплетение. Радужными кругами горячая боль растеклась по телу.

— Еще слово — убью на месте! — сдавленным голосом пообещал Игорь.

— Молчу, молчу… — покорно сказал мужик, — только вот…

— Что?

— Еще одна вещичка… и ухожу.

— Какая еще вещичка?

— Плащик. Уж больно хорош.

Секунду Игорь помедлил и вдруг решительно сорвал с себя кремовый плащ и швырнул тому прямо в лицо. Мужик схватил плащ обеими руками и, отпрыгнув назад, тут же принялся натягивать на себя обнову.

— Конечно, великоват… но ничего, ничего, — бормотал он, застегивая пуговицы. — В руке нести неудобно…

Из толпы отделилась «скорая помощь», мягко, бесшумно покатила она и, только когда набрала скорость, завизжала протяжно, припадочно, на весь город. Милиционеры сгоняли людей с проезжей части, машины еще не пускали, замеряли тормозной путь; губили таксиста. Заскучавшие водители время от времени зажигали слепящие фары и сигналили назойливо, подгоняя милицию — трагедия трагедией, но всем не терпелось вернуться домой, было поздно.

Мужик медлил уходить: не то еще чем поживиться хотел, не то имел другие намерения. Игорь посмотрел на него:

— Ты чего ждешь?

— Эх, жизнь хреновая! — вздохнул несчастный грабитель, хлопая по пустым накладным карманам необъятного плаща. У него был обескураженный вид…

Да он просто не сообразил, что же, собственно, произошло, и терялся в догадках, и хотел, наконец, знать! О, это ничуть не удивительно, напротив, это наша национальная особенность, отличительный знак, по которой распознается русский человек с той же легкостью, с какой беспомощность перед буквой «р» выдает француза, — мучительная жажда определенности. Отсюда ведь и проистекает наша известная любовь к тягуче-интимным выяснениям отношений с кем угодно: с женой, с властью, с народом, с Европой, с теплым течением Гольфстрим, с американским джазом, с русской классической литературой и непременно с Республикой Чад. Иные выяснения затягиваются на целые исторические периоды, от одного оледенения Земли до другого… так что скромные позывы мужика заслуживали к себе снисхождения.

— А как это ты ее под таксиста угораздил? — попробовал закинуть он удочку. Святая простота!

— Ты… ты… ты… — стал таращить глаза Игорь. Он не нашел слово — он кинулся на обидчика. Тот хотел отскочить в сторону, но запутался в полах плаща и упал на асфальт. Шляпа соскочила с головы.

— Я буду кричать! — испуганным голосом предупредил мужик и напомнил: — Я живучий.

Поеживаясь от негодования и гадливости, Игорь осторожно потрогал его тупым носком ботинка, словно убеждаясь в его реальности, а затем, примерясь, хорошенько пнул ногой в бок.