— Передняя часть от «УАЗа», это понятно, — сказал Алекс Косте, кивая в сторону стоянки, — а задняя?
— От «Доджа», — охотно ответил хозяин. — Старенького, годов восьмидесятых. Модель я точно не помню.
Алекс призадумался, а затем рассмеялся и спросил:
— Это вы так затейливо посылаете Америку в жопу?
— Хм, об этом я не думал. — Костя почесал густую бороду. — Но мне нравится ход твоих мыслей!
— Много отдал за нее? — поинтересовался Сергей. — Я себе тоже хочу какой-нибудь конструктор замутить.
— Если собираешь сам, то основные расходы идут на регистрацию машины, — ответил Костя. — Сначала ее конструкцию должны утвердить инженеры в НИИ, потом надо сертифицировать, затем — зарегистрировать в ГАИ. Мороки куча, если честно. Тут нужны стальные нервы. И умение давать взятки.
— А ты сам собирал? — спросил Игорь.
— С друзьями, — кивнул Костя.
— Ну вы монстры, — протянул Сергей. И добавил: — Такую можно выгодно продать.
— Сначала покупатель нужен, — усмехнулся Сёма. — А таких, поверь, будет немного. Это ведь индивидуальный образец.
— У нас по Невинке какое-то время лимузин из двух «копеек» катался, — вспомнил я. — Потом из него декорацию для бара сделали: на крышу поставили. А бар в какой-то момент загнулся. С тех пор стоит, ржавеет.
— «Копейкам» номер так и не присвоили, — напомнил Алекс.
— Почему вообще возникла такая идея? — спросил я. — Почему такой кузов?
Костя усмехнулся и покачал головой.
— С кузовом смешная история получилась, — ответил он. — Лет десять назад старенький «Додж» въехал в задницу «УАЗу» где-то на шоссе под Ставрополем. Хорошо так въехал, выправлять было бесполезно. Железяки отправили на разбор. Потом пустые кузова остались гнить на задворках мастерской. Мне их даром отдали, лишь бы от мусора избавиться. Я распилил, сварил. С тех пор «УАЗ» и «Додж» вместе — не разлей вода. Дал беднягам второй шанс.
— Не опасно ездить на такой? — поинтересовался Сергей.
— Что тут опасного? — не понял Костя.
— Ну, это же не фабричный вариант…
— Вот как раз заводским моделям я и не доверяю, — отрубил Костя. — Когда работаешь на производстве, теряешь доверие к своему продукту. Потому что видишь, как людям наплевать на то, что и как они делают.
— Как платят, так и работают, — заступился Сергей.
— Дело не в этом. Сколько не плати — все равно будет мало. А плохо работают все: от низших до высших должностей. Все потому, что у людей нет никакой цели кроме денег.
— Да. Денежные фантики правят этим миром…
— Деньги — это стабильность, уверенность в завтрашнем дне. Словом — твердая почва под ногами. Или, скорее, плот, несущий своего владельца по Реке времени. Нет денежки — иди ко дну. Но плот без паруса или руля теряет свою маневренность, а русло реки времени крутое, с изгибами. Так что при любом резком повороте плот разобьется о скальный берег. Парус — это идея, мысль, традиция. А у русского производителя этого сейчас нет. Когда-то был Советский Союз, держащий производство страны в государственном кулаке. Затем он развалился, предприимчивые шакалы разорвали дохлого красного слона, нажрались и, сыто отрыгивая, укатили восвояси. А булгаковскому быдлу достались объедки, с которыми оно долгое время не знало что и делать. Идея коммунизма сначала затмила аристократические традиции царской России, а потом и сама прогнила под жаром восходящей над миром звезды Демократии.
— Ты прям поэт, — оценил я образность рассказа Кости. Тот в ответ многозначительно подмигнул.
— А капитализм в глазах булгаковского быдла представляется в виде беспорядочного нагребания бабла. Потому что человек, барахтаясь в Реке времени, хочет обрести твердую почву под ногами. Когда-то я работал наладчиком на «Эрнесте». Там большая часть продукции выпускается по контракту с зарубежными компаниями в ущерб своим же брендам. Почему? Из-за неуверенности в себе, из-за неумения работать на рынке, из-за страха перед мировыми брендами. «Эрнест» готов был хоть раком стоять, хоть проглатывать — лишь бы платили. И в этом ничем не отличается от простых работяг, боящихся самостоятельности, конкуренции, ищущих стабильности. Пока у нас нет своего мы — рабы Запада. У русского бизнесмена сейчас нет хороших идей, а если и есть, то он боится их реализовывать. Вдруг никому это не надо, вдруг не прокатит? Огромная толпа предпринимателей мнется перед пропастью новых открытий и боится шагнуть туда и упасть. Потому что нет почвы под ногами в виде: а) идеи, за которую стоило бы рисковать, и б) денег. И все они ждут, пока дядя с мозгами и полными карманами не построит над пропастью мост из бабла и не проторит им удобную дорожку. А что это за дядя и какому богу он служит — не всегда понятно. Может он намеренно ведет всю нашу нацию в пасть враждебного чудовища.
— А я считаю, что нефиг покупать российские машины, — сказал Сергей. — Лучше заплатить чуть больше, но приобрести нормальную, качественную иномарку.
— Иномарки я не хочу покупать из принципа, — улыбнулся Костя. — Мне не по душе иностранные идеи. Они большие индивидуалисты и лжецы. Несмотря на всю свою опрятность, Запад как был диким, так и остается им. Иномарки слишком комфортные, слишком качественные. А это притупляет чувство… жизни.
— Все потому что делается ради безопасности людей, — сказал Сергей.
— Нет. Все потому что дикие звери не привыкли выражать своего внутреннего существа. А для контакта с окружающим миром западнику требуется красиво преподнести себя, чтобы привлечь внимание. Именно поэтому в создании привлекательных упаковок им нет равных. Хорошие машины — это упаковка западной жизни. И она постоянно украшается, эволюционирует. К простой коробке с колесами и двигателем прибавляют электронный ключ зажигания, бортовой компьютер, Pre-Scan и кожаную обивку. Чтобы владелец автомобиля показал другим, что его яйца круче, а, следовательно, его надо бояться и уважать.
— Но ведь это двигатель прогресса, — возразил Сергей.
— Это если смотреть невооруженным глазом, — заметил Сёма. — А по сути, большинство новых технологий на рынке топчутся на месте. Ведь ничего лучше бензина и кремниевого микропроцессора и придумать не могут. Вернее сами технологии придумать-то могут. Не могут придумать, как бабло на этом срубить.
— Правильно. Кому нужны электромобили с их стоимостью, скоростью и временем зарядки?
— Это совершенно не то. Производители электромобилей опираются на экологичность и нестандартность — индивидуализм очень важен для Запада. Все это стороны одной медали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});