Читать интересную книгу Откровения людоеда - Дэвид Мэдсен

— То самое обстоятельство, что вы сидите в этом кресле, означает, что я не могу в нем сидеть, — сказал он мне. Я не указал на очевидный факт, что никто не может сидеть на двух креслах одновременно, и, следовательно, тут нет никакого элемента конкуренции. Он, казалось, прочитал мои мысли.

— А если бы в комнате было только одно кресло, мы бы находились в прямой и непосредственной конкуренции, — сказал он.

Божественный Абсорбент, может показаться, замещает жалкое состояние влюбленности, представляя идею и принцип творческого поглощения. Этот злобный сумасшедший настаивает, что если более сильный поглощает более слабого сознательно и с полным пониманием, и — более того — выполняет это как творческий акт, тогда поглощение становится действием любви: творческое поглощение равносильно любви. Он ссылается на сексуальное сношение в качестве примера.

— Двое становятся единым целым в спазме плотского удовлетворения, — говорит он. — Естественно, женщина в данном случае сильнее, и это она поглощает — принимает в себя — мужчину. Сущность сношения заключается именно в этом: делать единое целое из двух частей.

Я хотел закричать на него: «Ты сумасшедший ублюдок!», но я не сделал этого, Лучиано. Не сделал.

Женщина является более сильной! Я нахожу эту фразу весьма значимой: конечно, она сильнее, потому что она всегда была сильнее! Никто — и уж точно не его отец — не может соперничать с его Королевой Хайгейта. Ее душа поглотила его (ненавижу использовать эту фразу), словно губка впитывает воду; он существовал только для нее, и с помощью него она жила другой жизнью, не принадлежащей ей — жизнью, которую она присвоила, чтобы расширить собственную сферу влияния, которая столкнулась с пределом. Теперь может показаться, что она живет, так как сын избрал увековечить — в фактической реальности! — материнскую способность поглощать.

О, Господи, Лучиано! Какой же это отвратительный случай! Молись любому Богу, в которого ты веришь, чтобы мой профессионализм оказался достаточным для того, чтобы выдержать бешеный напор этого монстра.

Энрико Баллетти

Отчет зарегистрирован Лучиано Касти, главным офицером медицинской службы.

VII

Все дороги ведут в Рим

Это был Господин Эгберт. Вот кто пришел к нам на помощь. Этот тучный, одаренный, бесстыдный буффон, которого я не думал еще когда-нибудь увидеть, позвонил на следующее утро после фиаско в Il Bistro.

— Мастер Эгберт! — завопил я. — Что это такое…?

— Я слышал о твоих неприятностях, мой милый мальчик, — сказал он. — Я думаю, все из нашего круга теперь уже слышали об этом. Я не буду спрашивать о деталях.

— А я не хочу снабжать вас ими. Но мне надо смываться.

— Ну, надо думать. — И?

— Я хочу сделать тебе предложение. Ради старых времен, можно сказать.

— Эгберт — Мастер — не воображайте ни на мгновение, что мы можем продолжать с того места, на котором остановились. Все изменилось.

— Это все, что ты думаешь обо мне, сексуальный приспособленец? Мне больно, Орландо, очень больно.

— Чепуха. Я просто сказал вам, вот и все.

Повисла пауза, и я услышал гиперболизированный театральный вздох на том конце линии. Затем:

— Ты хочешь услышать мое предложение или нет?

— Конечно, хочу.

— Хорошо, почему бы нам не встретиться? Я медлил в нерешительности.

— Вы действительно думаете, что это будет хорошей идеей? — сказал я.

— Конечно, я так думаю. Только мои самые грешные сны смягчают боль разлуки с тобой, Орландо. О, ты делаешь со мной такие безнравственные вещи в моих снах.

— Я не могу отвечать за это.

— И я тоже не могу. Где мы встретимся?

— Я буду в отеле Фуллера.

— Когда?

— Как только смогу.

— Ну что ж, этот день подходит, как и все остальные…

— Это не вопрос удобства, Мастер Эгберт — я попаду в беду, если останусь здесь — это была моя личная ошибка, я должен был понять, осознать…

— Приезжай сегодня в полночь — это будет отлично. Я скажу Флавио Фалвио, чтобы он сделал нам специальную выпечку из своих кремовых рожков. Мы истребим ее с банкой персикового черного китайского чая.

— Я не могу — я имею в виду — я должен вернуться сюда, в Il Bistro, сегодня ночью.

— Ты имеешь в виду, что ты не хочешь спать со мной. Разве может быть кто-нибудь столь же беспощадным, как освобожденный от чар любовник?

— Я имею в виду не совсем это, Мастер. Да, именно так.

— Ты должен будешь вернуться целомудренным и в безопасности на поезде семь сорок три из Бристоля. Я уверен, что мое предложение — одно из тех…

— От которых нельзя отказаться?

— От которого ты не захочешь отказаться. Кроме того, в моей жизни есть теперь и другой свет.

— О?

— Его зовут Свен, и я перевожу его на салаты на следующей неделе.

— О, тогда я могу догадаться о его судьбе.

— Ты голубоглазый ублюдок, — сказал Мастер Эгберт. Затем разговор прервался.

Отель Фуллера совсем не изменился. На самом деле, Мастер Эгберт тоже не изменился — он был круглым, жирным, зрелым и смешным, как и всегда.

— Орландо, милый мой мальчик! — завопил он, обвивая руки вокруг меня, почти удушив меня запахом затхлого пота и острого запаха лука.

— Я никогда не думал, что вернусь сюда, — сказал я, освобождаясь из его объятий, в ходе которых мясистые руки начали блуждать, исследуя и сжимая меня.

— Разве кто-нибудь из нас думал? О, позволь мне посмотреть на тебя, Орландо!

Естественно, он посмотрел на меня чуть более долго и задержался взглядом ниже талии.

— Ведите себя хорошо, — проворчал я.

— Не злись на меня, — нагло сказал он. — Это было так давно, а ты такой же милый, каким всегда и был.

— Я бы предпочел, чтобы мы спустились вниз и поговорили о делах, Мастер Эгберт.

Он погрозил мне жирным указательным пальцем.

— Скажи «пожалуйста».

— Пожалуйста.

— Вот теперь все хорошо. Угощайся кремовым рожком. Флавио Фалвио испек их только этим утром, сделал так, как я тебе и обещал. Дорогой Свен просто обожает учиться у нашего Флавио, но я уже сказал, что ему придется быть терпеливым. Немного больше внимания моему рожку и, я думаю, тогда он сможет погрузить свои руки в кремовое многообразие.

Я впился в сладкую, сахарную выпечку, и ванильный крем потек по моему подбородку.

— Можно мне его слизать? — спросил Господин Эгберт.

— Нет. Пожалуйста, только по делу. Он вздохнул и вздрогнул.

— Ingrate[131].

— В чем именно состоит ваше предложение? — спросил я.

— Если, как ты сказал мне, тебе нужно уехать — хорошо, Орландо, мой мальчик, у меня есть именно такое место, куда бы ты мог уехать. Тебе там очень понравится.

— Что за место? Где оно находится?

— У него уже есть солидная репутация, которую, я уверен, твои специфические способности могут только улучшить…

— Где это находится?

— …я не сомневаюсь, что это произойдет мгновенно, иначе не стал бы дел тебе предлагать…

— Где это?

— В Риме.

— В Риме? Рим, Италия?

— Конечно. Небольшой, но стильный ristorante[132] под названием Il Giardino di Piaceri[133]. Прямо рядом с Площадью Фарнезе. У него даже есть свой садик на крыше. Подумай об этом: благоухание ночи, средиземноморская луна, аромат бугенвиллии…

— И кто владелец этого рая? — спросил я.

Мастер Эгберт довольно хитро посмотрел на меня, его глаза засверкали таинственным весельем.

— А ты как думаешь?

— На самом деле я не знаю, Мастер. И у меня нет времени на игры…

— Я, — сказал он.

— Вы?

— А почему бы и нет? Это инвестиции в старость.

— А сколько вам уже лет?

— Шестьдесят четыре, и я не планирую упасть замертво со сковородкой в руке.

— Более вероятно, с членом молодого подмастерья.

— Постарайся быть не таким уж ублюдком, Орландо. Как я уже сказал, я рассматриваю это как инвестицию. Проблема в том, что…

— Проблема? — сказал я.

— Да. Шеф-повар, который работал там до нынешнего момента, неожиданно вбил себе в голову добиться разрешения развивать nouvelle cuisine[134] от меня, а ты знаешь, как я это ненавижу. Он начал красить тарелки мазками coulis[135] и обвинять моих посетителей в богатстве. У них его не было, и я оказался в этом случае крайним.

— До нынешнего момента, вы сказали?

— Да, я вышиб его. Ergo[136] мне нужен кто-то, кто бы занял его место. Это ты, Орландо. Ты никогда не пожалеешь об этом, я обещаю — у тебя будут совершенно развязаны руки — ты знаешь, что я полностью доверяю твоим способностям…

— Но я не буду владельцем?

— Ты, конечно же, не ожидаешь, что я сделаю тебе подарок в виде этого ресторана?

— Нет, конечно, нет.

— Хорошо, тогда что? Действительно, ты не будешь владельцем, но разве это имеет значение? Ресторан будет полностью твоим, за исключением названия. Я не буду мешать тебе, я слишком занят здесь, у Фуллера. И я не захочу быть для тебя помехой. Да брось ты, Орландо, я предлагаю тебе уникальную возможность! Бог знает почему — ты никогда ничего для меня не сделал, за исключением того, что позволил мне использовать твое — надо сказать, сочное — тело.