Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

— Силен, скотина! — буркнул тот, что бил его сзади. — Свяжите ему ноги и врежьте как следует, не церемоньтесь. Птица, видать, крупного полета.

Крутова наградили несколькими умелыми тумаками, от которых он снова потерял сознание, и, как бревно, закинули в стоящий на улице «воронок» — милицейский джип с мигалкой на крыше и зарешеченным задним окном. Очухавшись, он взвыл про себя от боли и унижения, от осознания нелепости и безнадежности ситуации, которую обязан был просчитать и предупредить. Бандиты после разборки с ними на складе ГСМ, видимо, пошли самым простым путем: вычислили, кто участвовал в налете, во всяком случае, его они таки нашли, вызвали милицию и обвинили в убийстве военнослужащего. В этой ситуации Крутов на месте омоновцев, вызванных по тревоге, тоже не поверил бы ни одному его слову. Теперь приходилось только скрежетать зубами от злости на самого себя, выдерживать хамство и зуботычины чувствующих свою правоту омоновцев, терпеливо ждать, пока им не начнет заниматься следователь, и верить, что алиби, которым он обзавелся, сработает.

Дверца кузова, на металлическом полу которого он лежал, открылась. Крутов с трудом повернул голову и увидел Елизавету: ее под руку вел по улице громила в камуфляже. Глаза девушки расширились, когда она заметила лежащего в машине Егора. Вырвавшись из рук конвоира, Елизавета бросилась к «воронку» и упала от толчка в спину. Крутов дернулся, пытаясь сесть, не обращая внимания на боль в избитом теле, скрипнул зубами. Но сесть ему не дали, кто-то наступил ногой ему на голову, придавил к полу.

— Не мечи икру, скотина! — раздался ленивый равнодушный голос. — Еще раз шевельнешься — сниму скальп!

— Позови командира, — выдохнул Егор, поклявшись в душе выдать по справедливости всем, кто его задерживал.

— Обойдешься, — отмахнулся страж и больно наступил каблуком ботинка на ухо пленнику.

Если бы Крутов не прошел огни и воды военных операций, не пережил десятки боевых схваток, он бы, наверное, заплакал от оглушающей обиды и уязвленного самолюбия, но отчаиваться полковник не привык и лишь вывернул голову, чтобы посмотреть на омоновца, чтобы узнать его, когда придет время.

Елизавету посадили в другую машину. Со стуком закрылись дверцы джипа. Знакомый зычный голос скомандовал:

— Разойтись! Всем разойтись по домам! Задержан опасный преступник, киллер, убивший военнослужащего. Поехали. — Это уже своим подчиненным.

Голоса односельчан, среди которых Егор узнал тенорок дядьки Василия, слились в неразличимый гул, отдалились. Крутов провалился в полубредовое состояние и перестал воспринимать действительность. Способность чувствовать вернулась к нему час спустя, когда отряд брянского ОМОНа привез его в Жуковское отделение милиции.

Егора грубо подняли, пинками выгрузили из чрева милицейского автомобиля, поставили на ноги и на виду у всех повели — почти голого, в одних плавках! — через двор к небольшому каменному строению со щелевидными окнами под крышей: это была местная КПЗ. На пороге Крутов остановился, поворачиваясь лицом к конвоирам.

— В чем меня хоть обвиняют?

— Еще спрашивает, паскуда! — замахнулся автоматом безбровый верзила и промазал — Егор уклонился от удара. Он мог бы даже в этом состоянии обезоружить омоновца или «уронить его до нуля» — по терминологии спецназа, то есть серьезно вывести из строя, но драться в предлагаемых условиях не имело смысла, его могли просто пристрелить и лишь потом начать разбираться, виновен он или нет, как это уже случалось.

— Я требую адвоката! — еще раз попытался отстоять свои права и воззвать к справедливости Крутов. — Я ни в чем не виноват.

— Будет тебе адвокат, бандит! — буркнул лейтенант милиции, возникший за спинами омоновцев. — В общак его.

— Дайте хотя бы штаны.

Крутова схватили за руки, втолкнули в домик КПЗ и заперли в одной из общих камер, где уже находилось трое задержанных: коричневолицый мужчина средних лет, похожий на чеченца, и двое совсем молодых людей семнадцати-восемнадцати лет, абсолютно лысых, то есть наголо обритых, щеголявших в кожаных безрукавках со множеством «молний» и заклепок и грязных джинсах. Это были, вероятно, местные скинхэды. Они захихикали, показывая на голого Крутова пальцами. Небритый чеченец молча подвинулся на нарах, и Егор, благодарно кивнув, сел, вдруг почувствовав, как болит избитое, исцарапанное тело, не тело — английский пирог с отбитыми почками, как говаривал по данному поводу Саша Зубко.

— Эй, качок, тебя прямо с бабы сняли? — поинтересовался один из бритоголовых, с синяком на лбу, в то время как второй покатился со смеху.

Крутов подумал немного и молча лег, расслабляясь, начиная вспоминать детали задержания и анализировать свое поведение. Было досадно, что он не смог предвидеть подобного оборота событий и не учел связей бандитов с милицией. И еще настораживало, что вычислили его местонахождение слишком быстро. Вокруг зоны в лесу располагалось по крайней мере шесть деревень, «гаишник», и он же — часовой зоны, не мог знать, из какой именно деревни пришли грибники, и тем не менее Крутова и Лизу нашли уже через несколько часов после инцидента на складе ГСМ.

Егор встрепенулся, вспомнив, что не спросил, куда поместили Елизавету, но снова затих. Ему бы все равно не ответили.

Через полчаса принесли мятые серые брюки, оказавшиеся слишком широкими и короткими, и фланелевую голубую рубаху с длинными рукавами, явно из комплекта нижнего белья. Крутов оделся, однако качать права не стал, дежурный милиционер помочь ему был не в силах. Тогда Егор забрался на второй этаж нар, не обращая внимания на ехидные подколки юных скинхэдов, и углубился в самосозерцание, переходящее в медитацию по методу цигун «железной рубашки», помогавшему залечивать раны и травмы.

* * *

Лизу привезли туда же, куда и Крутова, в отделение жуковской милиции, но в КПЗ сажать не стали. Растерянную, ничего не понимающую, ее привели в один из пустых по причине раннего утра кабинетов ОВД и оставили на попечение немолодого сержанта с бочкообразным туловищем и мясистым красным лицом. На все вопросы девушки он отвечал стандартным «не положено», и Елизавета в конце концов отстала от него, сев на стул в уголке комнаты и сгорбившись от переживаний.

В девять часов утра пришел хозяин кабинета, немолодой, но сухощавый, подтянутый, с сединой в пышных волосах, красивый капитан. С интересом окинув взглядом безучастную ко всему Елизавету, он отпустил сержанта и сел за стол, подвигая к себе лист бумаги и авторучку.

— Рассказывайте, — предложил он, задерживая взгляд на голых коленях пленницы.

Лиза попыталась натянуть на колени юбку, вспыхнула, села по-другому и смело глянула милицейскому начальнику в глаза.

— Я не знаю, что рассказывать.

— Как это, не знаете? — удивился капитан. — Вас задержали как сообщницу опасного рецидивиста, убившего под Фошней, на складе горюче-смазочных материалов, человека.

— Чушь! — сердито сдвинула брови Елизавета. — Это же Егор Крутов, приехал на родину из столицы, у него полдеревни — родственники. К тому же на его родных деда и бабушку напали бандиты, чуть не убили! Вы бы лучше их искали, а не хватали честных людей. Между прочим, он тоже работает в каком-то столичном спецназе, и вам не поздоровится, если там станет известно о вашем самоуправстве.

— Ух ты, как страшно! — улыбнулся капитан. — С ним мы еще разберемся, давайте пока решим, что делать с вами, Елизавета Романовна Качалина. Итак, вы отрицаете, что являетесь сообщницей этого бан… э-э, человека?

— Конечно, отрицаю. Я не сообщница, а он не бандит.

— И связь с ним отрицаете?

— А связь не отрицаю, — с вызовом ответила Елизавета. — И лезть в мои личные дела не советую.

— Значит, связь не отрицаете, — снова улыбнулся капитан; улыбка у него была неприятная, ехидненькая, намекающая на некий скрытый от подследственной смысл. — Прямо скажем, муж ваш не будет в восторге от этого заявления.

— Плевать мне на мужа, с которым я давно не живу, и на ваши угрозы! Немедленно выпустите Крутова! И накажите тех, кто его избивал и издевался над ним.

— Он — убийца и при задержании оказал сопротивление.

— Сначала докажите, что он убийца. Как он мог кого-то убить на этом вашем горючем складе, если он целый день провел в больнице в Фошне, возле раненого деда? Пошлите туда сотрудников, выясните.

— Выясним, золотце мое, выясним, не волнуйтесь. Что вы еще знаете о… гм, вашем приятеле?

— А того, что я уже сказала, мало?

— Вы с ним давно… имеете близкие отношения?

— Какое ваше дело?! — возмутилась Елизавета. — Какое это имеет значение?

— Для вас действительно никакого, — согласился капитан, продолжая оценивающе разглядывать — буквально раздевать глазами! — Елизавету. — А вот для вашего мужа очень даже большое значение имеет. — Он многозначительно и цинично подмигнул девушке. — Теперь только от вас, Елизавета Романовна, зависит, выйдете вы отсюда или нет.