— Только никому не говори, что за последние два года у меня не нашлось времени приготовить настоящий домашний обед, ладно? Или о том, что мне приходится платить дизайнеру интерьеров, чтобы привести в порядок квартиру, потому что я слишком занята работой.
— Такое признание из меня не вырвут и клещами, — пошутила Синди, а затем погрустнела. Сдвинув в сторону косметику, Синди присела на край стола и вдруг произнесла твердо и серьезно:
— Диана, подобные шутки от тебя я слышала уже не раз, и это все сильнее тревожит меня. Когда ты только занялась журналом, перед тобой лежало необозримое поле деятельности, но в последние два года ситуация резко изменилась. Знаю, незачем снова напоминать тебе, сколько у нас конкурентов, кто за ними стоит или на что они готовы, лишь бы вытеснить «Красивую жизнь» вместе с тобой. Крупнейшие издательства выпускают журналы и книги и пытаются создать собственные «иконы».
Стоит им обнаружить у тебя хотя бы одно уязвимое место, и они в клочья разнесут и тебя, и весь фостеровский идеал женщины, раззвонив о твоем «пороке»в средствах массовой информации. Какими бы изобретательными и талантливыми ни были твоя мать, бабушка и все сотрудники журнала, именно тебя американки считают идеалом.
Понимаю, ты переутомилась и к тому же не любишь смешивать свою частную жизнь с бизнесом, но до тех пор, пока вы с Дэном Пенвортом не поженитесь и не обзаведетесь своим домом, отделанным согласно рекомендациям нашего журнала, ты не вправе даже позволить себе шутить о своем недостатке любви к семейному уюту.
Диана вскинула голову, с трудом сдерживая досаду:
— Я — глава большой корпорации, которая продолжает развиваться. У меня просто не может быть времени на собственноручную роспись обоев.
Ошеломленная рыданием, прорвавшимся в голосе Дианы, Синди впервые осознала: Диана, которая всегда казалась воплощением жизнерадостности, оптимизма и сдержанности, на самом деле доведена до крайности. И неудивительно, если вспомнить, какая ответственность лежит на ее плечах. Ее режим практически исключал всякую личную жизнь, жениху же приходилось вот уже два года терпеливо ждать свадьбы с олицетворением фостеровского идеала.
— Прости, — мягко произнесла Синди. — Напрасно я расстроила тебя. Может, что-нибудь принести? Как насчет кофе?
— Спасибо, — ответила Диана с грустной улыбкой. — С удовольствием выпью чашечку.
Синди вышла, закрыв за собой дверь, а Диана повернулась в кресле. Увидев себя в зеркале, она покачала головой, дивясь капризам судьбы.
— Скажи хоть что-нибудь, — тихо попросила она отражение. — Как же это случилось с такой милой девочкой?
Женщина в зеркале лишь печально улыбнулась. Скоропостижная смерть отца от инфаркта восемь лет назад заставила ее рискнуть и пойти на многочисленные жертвы, чтобы сохранить семью. Благодаря своевременному решению и удаче скромные надежды семьи сбылись. Вероятно, не обошлось и без помощи Роберта Фостера с небес.
После похорон поверенный отца представил отчет об истинном состоянии финансов, и только Диана смогла понять значение его слов: когда долги отца будут выплачены, у семьи останется лишь дом, в котором она живет, и обстановка.
В отчаянной попытке спасти от разорения близких Диана решила превратить своеобразный уклад семьи в доходное дело. Каким-то образом она ухитрилась получить ценные рекомендации, составить бизнес-план и занять необходимые для начала деньги. В конце концов она сумела преобразить уникальный образ жизни своих родных в многомиллионный бизнес.
Глава 12
Стоя перед темно-серой мраморной раковиной и глядя на себя в зеркало, Коул брился, прислушиваясь к телевизионной программе новостей. В кабинете, рядом со спальней, большой телеэкран в стене был прикрыт раздвижной панелью.
Открытый и собранный для поездки в Лос-Анджелес чемодан лежал на постели, Мишель смешивала коктейли в столовой. Комментатор Си-эн-эн представил гостью, у которой намеревался взять интервью:
— За годы, прошедшие с тех пор, как Диана Фостер задумала и превратила семейное хобби в бизнес, она стала т только издателем журнала «Красивая жизнь», но и президентом процветающей хьюстонской корпорации, которая под ее руководством охватила самые различные отрасли, в том числе телевидение, а также производство и сбыт «Фостеровских товаров для дома»— набора натуральных чистящих средств.
Коул как раз смывал с лица пену, когда услышал имя гостьи шоу, и решил, что произошло чистейшее совпадение, но когда комментатор упомянул про Хьюстон, Коул выпрямился и схватил полотенце. Смахнув остатки пены с лица, он широкими шагами вошел в кабинет и остановился перед телевизором.
Улыбка удовольствия и недоверия медленно возникла у него на лице, когда он увидел на экране прелестное лицо Дианы Фостер. Тем временем ведущий шоу продолжал излагать зрителям ее биографию:
— В последние два года Диана появлялась на обложках журналов «Люди»и «Деловая женщина». Статьи о ней публиковались в различных газетах — от «Нью-Йорк тайме» до «Стар». В «Деловой женщине» ее назвали «образцом того, какой может — и должна — быть женщина на руководящем посту». «Космополитен» упоминал о ней в пространной публикации, озаглавленной «Соблазнительные, сообразительные и смелые женщины». — Ведущий повернулся к гостье:
— Диана, один из комментаторов окрестил вас «верховной жрицей домашнего уюта и красоты». Как вы отнеслись к такому титулу?
Она рассмеялась — этот негромкий мелодичный смех Коул помнил еще с юности. Несмотря на долгие годы, минувшие с тех пор, ее искренний взгляд и сияющая улыбка словно согрели Коула.
— Конечно, мне льстят такие слова, — ответила Диана. — Но я незаслуженно ношу такой титул: фостеровский журнал «Красивая жизнь»— дело всей семьи, а я — лишь ее член.
— Вам было всего двадцать два года, когда вы решили открыть миру стиль жизни, прежде известный только друзьям вашей семьи из Хьюстона. Что побудило вас к этому — оптимизм молодости? Или вы все-таки подозревали, на какой риск идете, создавая этот журнал?
— Я опасалась только одного, — серьезно ответила она, но Коул усмехнулся, поскольку слишком хорошо знал Диану и уловил почти неприметную лукавую нотку у нее в голосе, — и из-за этого первые два года то и дело просыпалась по ночам.
Ведущий принял ее ответ за чистую монету:
— Чего же вы боялись? Она расхохоталась:
— Провала! — Ведущий еще давился смехом, когда она добавила:
— Я вынуждена признаться, что богатством и процветанием некоторые мои предки были обязаны ограблениям банков и угону скота. В сущности, это продолжалось вплоть до 1900 года, когда самый известный из этих предков, профессиональный игрок, был убит за мошенничество во время игры в салуне Форт-Уорта.