свой член. Мои глаза устремлены на дверь, а его рука лежит прямо на моем горле.
— Помнишь, как ты наблюдала за мной? Даже в темноте, когда твое тело крутилось и трахало его, ты лишь наблюдала за мной, твоя грудь вздымалась, губы были приоткрыты, а глаза расширены. Ты была чертовски поразительна. Я хотел забрать тебя у него, показать ему, как заставить тебя кричать… как ты только что и сделала, Ангел. Ты так красиво кричишь, когда в тебе член, когда тебя трахает настоящий мужчина.
Тайлер входит в меня так сильно, что, клянусь, я чувствую это в своем животе. Его руки владеют мной, наши скользкие тела движутся вместе… его толстый, твердый член берет меня снова и снова. Это слишком. Я обмякла в его руках, позволяя Папочке делать со мной все, что он захочет.
Хлюпанье от нашего соития громкое, свидетельствующее о том, насколько я мокрая, и он знает это. Тайлер хихикает мне в ухо, когда пальцами проводит по моему животу и щиплет клитор, заставляя меня вскрикнуть.
— Мой грязный Ангел, что мне с тобой делать? Ты сводишь меня с ума, ты заставляешь меня забыть о том, что правильно… что нужно делать. Что я должен делать…
— К черту все правила, просто трахай меня. Это то, что ты должен делать, — пыхчу я, двигая бедрами в плену его пальцев и члена, уже в погоне за очередным оргазмом — он сделал меня жадной до них.
Ради удовольствия, которое я нахожу в его объятиях.
То, что мы делаем, грязно и неправильно, трахаемся на кровати его сына, притворяясь, что это та самая ночь… но и это чертовски сексуально.
— Что бы ты сделал, если бы он вошел? — интересуюсь я.
— Ты имеешь в виду, остановился бы я? — бормочет Тайлер, проводя плоским языком по моему уху. — Никогда, ты моя, Ангел. Это тело — мое. — Он ущипнул мой клитор в знак предупреждения. — И я буду брать его когда захочу, как захочу, и ты будешь любить каждую секунду, не так ли?
Я хнычу, не в силах говорить, когда волна снова нарастает, готовая накрыть меня. Тайлер крепко сжимает руку на моем бедре и сильно шлепает по моему клитору.
— Отвечай своему Папочке.
— Да! Боже, да! Пожалуйста!
Я почти кричу, боль как от удара плетью почти переносит меня за край, но Тайлер держит меня, ведя по острию ножа освобождения и пытки, затягивая удовольствие, показывая мне, кому именно принадлежат мои оргазмы.
Папочке Тайлеру.
— Папочка, Папочка, Папочка, — напеваю я. — Пожалуйста, боже, пожалуйста, Тайлер, мне нужно кончить, пожалуйста. Папочка, заставь меня кончить на твоем толстом члене. Я хочу чувствовать, как ты заполняешь меня, смотреть, как твое семя вытекает из меня на простыни.
Тайлер хрипит, его бедра замирают, а потом он трахает меня по-настоящему. Никакого больше милого, дразнящего Тайлера. Он входит в меня жесткими, быстрыми толчками, заставляя меня скакать на его члене, подпрыгивать на нем, когда Папочка берет меня.
И от одного удара его члена до другого я кончаю так сильно, что теряю сознание.
18
ТАЙЛЕР
Мой ангел прихрамывает, поэтому я несу ее в постель и привожу в порядок. Она уже наполовину спит, когда целует меня на ночь и так невинно и сладко бормочет:
— Спокойной ночи, Тайлер.
Я держу Лекси всю ночь, а когда встает солнце, мне не хочется ее отпускать. Я пытался придумать, как заставить ее остаться, оставить ее навсегда, и план уже созрел. Мой Ангел думает, что она уйдет, но иногда Ангел должен воспарить, прежде чем его можно будет приручить.
Лекси снова будет моей, эта возможная разлука не навсегда. Я напоминаю себе об этом, когда она просыпается. Лекси открывает большие голубые глаза и смотрит на меня. Улыбка лениво кривит ее губы, когда она потягивается, переворачивается на спину и смотрит на меня.
— Доброе утро, — бормочет Лекси.
Я не могу не улыбнуться, она чертовски очаровательна. Я наклоняюсь и целую ее. Ангел пытается углубить поцелуй, но я отстраняюсь, оставляя ее желать большего. Она хмурится, когда я смеюсь и сползаю с кровати.
— Кофе и завтрак, Ангел?
— Конечно, — отвечает она, явно смущенная. — Потом, наверное, ты можешь вызвать мне такси?
Я колеблюсь, и только когда могу контролировать свое выражение лица, вновь смотрю на Лекси.
— Конечно. Спускайся, когда будешь готова, красавица.
Я слышу как Лекси встает, пока я спускаюсь по лестнице с телефоном наперевес, прокручивая свой план. Как только все будет готово, я сварю кофе и приступлю к завтраку. Ангел потратила много энергии в эти выходные, поэтому ей нужно хорошо питаться.
К тому времени, когда все готово, Лекси уже спускается вниз, одетая в то платье из клуба. Я издаю стон, почти спотыкаясь, когда входит мой Ангел. Черт, как она может становиться еще красивее с каждым днем?
У меня возникает желание сорвать это платье и нагнуть Лекси над столом, но я не делаю этого, хотя она опускает глаза в разочаровании, как будто ожидала, что я так поступлю.
— Садись, Ангел, — требую я, и Лекси садится на свой стул, пока я ухаживаю за ней, а затем ставлю тарелку для себя. Усевшись, я кладу салфетку на колени и смотрю, сощурившись, как Лекси ковыряется в еде.
— Ешь или я поставлю тебя на колени, — угрожаю я.
Она ухмыляется.
— Это обещание? — мурлычет Лекси, но делает большой, целеустремленный укус, заставляя меня улыбнуться, когда я копаюсь в себе, но воздух между нами наэлектризован. Мы оба не знаем, что сказать или сделать. Лекси уезжает, я знаю это, но мне бы хотелось, чтобы она осталась.
Ангел заставляет этот пустой дом оживать, с ней в нем все ощущается как в настоящем доме.
Когда она заканчивает есть ‒ потягивает кофе, и мы переплетаем ноги под столом, темнота позволяет нам дотянуться друг до друга. Мы снова стали невысказанной тайной друг для друга, но к черту это. Я хочу, чтобы весь мир знал, что она моя девочка. Я хочу кричать об этом, хочу, чтобы они видели ее в моих объятиях и знали, что она моя.
Отпихнув стул, я опускаюсь на колени рядом с Лекси и рывком поворачиваю стул, заставляя Ангела обхватить меня ногами, когда я беру ее за подбородок и смотрю в глаза Лекси, прежде чем поцеловать ее. Сильно. Она мгновенно стонет, впивается руками в мою рубашку, пытаясь сорвать ее, и я отступаю назад, задираю рубашку над головой и