Вначале я увидела богатые процессии, движущиеся по мощеной камнем дороге - и на каждом камне той дороги был искусно высечен знак, напоминавший очертаниями лист боярышника или же другого подобного растения. В песнопениях, сопровождавших их передвижение, слышались радость и почтение - и здешний мир внимал им благосклонно.
Люди, раз в году допущенные в дивный край, где они всегда были недостойными чужаками, несли богатые дары духам, благодаря тех за собранный урожай - я в подробностях видела сочные фрукты, искрящиеся на солнце, чувствовала сладкий запах меда, и глаза мои слепили воистину золотые снопы пшеницы. Затем я заметила, как падают зерна на землю - празднество сменилось иным зрелищем, пусть и бывшим донельзя естественным, но оттого не становившимся более приятным: мне напоминали, что любой урожай - всего лишь часть бесконечного круга, по которому ходят жизнь и смерть, представшие передо мной в своем истинном, ничем не приукрашенном виде. Я одновременно видела, как оплетают корни чьи-то полуистлевшие кости, и в то же время перед глазами моими проносились смутные образы из жизни того существа, что лежало в сырой земле - некогда оно радовалось и тосковало, любило и желало быть любимым...Хоть я и догадывалась, чем должно обернуться это видение, но все равно ощутила неприятный холодок, когда поняла, что видела сейчас итог своей собственной жизни - впрочем, такой была судьба любого смертного, и именно о том мне напоминала здешняя магия, остатки которой все еще теплились в камнях и земле.
-Я и без того смотрю в будущее без особого воодушевления, - пробормотала я, растирая виски, чтобы побыстрее прийти в себя. - Не думайте, что чем-то меня удивили.
Но стоило мне сделать один шаг вперед, как резкая боль пронзила мою левую ногу. Мне показалось, что один из сухих колючих побегов ударил меня по колену, продемонстрировав тем самым отменную силу, плохо сочетающуюся с его усохшим видом. Я, потеряв равновесие, рухнула навзничь, и тут же рядом с моей головой с суховатым треском раскололся невесть откуда упавший камень, способный размозжить череп и быку. Я вскочила на ноги, торопливо осматриваясь, но, опять же, стоило мне только сдвинуться с места, как черная жесткая ветвь отвесила мне весьма болезненную оплеуху, и я вновь вынуждена была упасть на колени, утирая кровь с рассеченной щеки. Не успела я озадачиться вопросом, что же во мне так не нравится здешним камням, сухим веткам и прочим предметам, которые я ранее не заподозрила бы в чрезмерной разборчивости, как в ушах у меня зазвучал шепот:
-Дары! Она пришла без даров! Десятки лет мы ожидали, когда же нам окажут полагающиеся почести! Какая дерзость, какая непочтительность! Мы не позволим тебе пройти к храму, пусть даже ты и сумела проникнуть сюда, обманув портал своим знаком! Этот знак вышел не из-под руки нашего властителя, мы не узнаем его руку, о нет... Дары... Где же наши дары?..
Стоило признать, умом я уступала господину Лукиусу Моолу, свидетельства которого стали для магистра Аршамбо главным источником сведений об устройстве этого мира. Почтенный крестьянин, как я хорошо помнила, имел при себе целую корзину то ли ватрушек, то ли бубликов, которой собирался умилостивить духов, и тем самым соблюл установленные здесь испокон веков законы. Я же появилась у порога храма в неурочный час благодаря сомнительному пропуску, да еще и с пустыми руками - неудивительно, что мой визит сочли невежливым.
Должно быть, каждому знакомо то неловкое чувство, когда по собственному недомыслию при знакомстве с некими важными господами допускаешь бестактность, после которой первое впечатление о тебе безнадежно испорчено и двери всех приличных домов города грозят навеки закрыться перед твоим носом. И в человеческом обществе подобные проступки исправить очень сложно, что уж говорить о примирении с камнями и деревьями, давно уж одичавшими и выжившими из ума - если он у них когда-либо имелся. Затруднение мое нельзя было описать словами, и помогла мне чистая случайность: рана на руке, оставшаяся после ритуала, связавшего нас с Мелихаро, начала снова кровоточить - ведь я опиралась на нее, когда пыталась привстать. На том месте, где упали капли моей крови, я к своему немалому удивлению увидела свежий зеленый росток - между камнями распустились крохотные листочки, напоминавшие своей формой листья боярышника.
Немного посомневавшись - уж очень неприятной была последняя пощечина - я ступила ногой на крошечное растение, и замерла, ожидая удара. Однако шум в ушах немного поутих, надоедливый шепот стал едва разборчивым, и я смогла перевести дух.
-Вот, стало быть, какое подношение вас устроит, - пробормотала я, нащупывая нож. - Обязательно припомню Искену его слова - дескать, культы плодородия не отличаются кровожадностью!..
Итак, за каждый свой шаг я платила несколькими каплями крови, на месте которых тут же появлялась слабенькая зеленая поросль, которая милостиво дозволяла мне ступать по ней. Я вспомнила легенду о деве, настолько прекрасной, что когда она шла по земле - под ногами ее расцветали фиалки, и подумала с глухой досадой, что не отказалась бы сейчас от подобного дара. Одним духам было ведомо, как долог путь к храму и сколько крови мне пришлось бы преподнести в дар здешнему миру, чтобы добраться до гробницы. Каждый шаг требовал немалой сосредоточенности, я видела в подробностях и ступени, выщербленные от времени, и изгибы небольших мостов, перекинутых через давно пересохшие ручьи. Но стоило мне только поднять голову, как зрение подводило меня, все линии начинали колебаться и дрожать, глаза мои застилали слезы, и я не могла разобрать ничего впереди себя.
Когда я начала думать, что из меня попросту решили выцедить всю кровь, вынудив блуждать по кругу в этом каменном лабиринте, очередной спуск по ступеням завершился неожиданным образом - я очутилась у такой же арки, как и та, что отмечала местонахождение портала в моем родном мире. Поворачивать назад уж точно не имело смысла, поэтому я решительно шагнула сквозь нее, и обнаружила, что нахожусь в зале, превосходящем размерами подземелья храма в моем мире, но чрезвычайно напоминавшего его фресками и надписями. Здесь они сохранились куда лучше и казались совсем свежими, а в местах самого густого их переплетения дрожали уже знакомые мне сгустки света, позволявшие без труда рассмотреть главные детали обстановки.
Мой взгляд остановился на камне, находившемся посредине зала, и на секунду я замерла от страха - мне показалось, там сгорбилось живое существо. Однако я тут же поняла свою ошибку - то был всего лишь грубо обтесанный камень, вне всякого сомнения, именно тот, о котором я слышала от магистра Аршамбо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});