Бейкер рассматривал фразу за фразой, чтобы не потерять ни зернышка русской глупости. Нет, перевод был до идиотизма точен. Главное, советская сторона согласилась засчитывать БМП всех мастей как боевые машины пехоты, и точка. (К примеру, у Советской армии было 1700 БМП пехоты, сопровождающих — и охраняющих советские стратегические силы. Советская сторона утверждала, что эта техника не подпадает под ограничения обычных вооруженных сил — ОВСЕ. Западная сторона утверждала, что БМП, боевые машины пехоты сегодня могут стеречь ракетные шахты, а завтра броситься в общей атаке на западные позиции вплоть до Атлантического океана.)
Итак, русские пошли на компромисс по БМП. Теперь проблема обычных войск и вооружений в Европе была решена в принципе. Открылась дорога к Вене, где 14 июня СССР окончательно сдал свое преобладание в обычных вооружениях блоку НАТО, который вовсе не хоте попасть в мусорную корзину истории — в отличие от ОВД.
* * *
Договор ОВСЕ — позор нашего поколения — был подписан на Специальной сессии послов в Вене — в том же самом зале, где переговоры по этому вопросу начались в марте 1989 г. Позорный день в истории российской дипломатии, предание самоотверженной работы конструкторов, мастеров, испытателей, которые не щадя себя создавали вал нашей техники. Процитируем лучше американского переговорщика и скрупулезного автора: «Все проблемы были окончательно решены односторонним обещанием Советского Союза принять на себя некоторые дополнительные обязательства, уступая в вопросе о сокращениях с тем, чтобы удовлетворить двадцать одного участника договора. Советская сторона «сохранила лицо», но она, так или иначе, взяла на себя обязательства по дополнительным сокращениям».[88]
Даже американец не может найти двусмысленных слов: «По внешним признакам Советский Союз (или, скорее, нужно говорить о Генеральном Штабе) не сделал роковых уступок, но по существу и в целом он сделал огромные уступки».[89]
Еще живо было то поколение, чьей кровью Советский Союз прорвался в Центральную Европу и щитом Варшавского Договора прикрыл свои западные границы. Они — и все мы — оказались преданными. Выиграв мировую войну, путем неустанного труда вооружив Советскую армию передовым оружием и твердо осуществляя контроль над Восточной и Центральной Европой, Советский Союз в удивительно короткий срок раздал, как в диком разгуле, все приобретенное предшествующим поколением.
Через десять с небольшим лет все страны Восточной Европы были членами западного военного альянса и просили феноменальные средства (Польша — 1,5 млрд. долл.) у США, полностью перенаправив свою военную систему против России. Смутное время смело систему безопасности страны, подведя НАТО на расстояние часа автомобильной езды от Петербурга — ближе, чем к славной северной столице подбирались немцы в годы осады.
Советская сторона в процессе СНВ
Президент Буш решил лично оказать на Горбачева решающее воздействие, и вопрос о приезде американского президента в Москву (прежде планировавшийся на февраль 1991 г.) был поставлен в повестку дня снова. «Президент хотел подписать в Москве соглашение по Стратегическим наступательным вооружениям, но он знал, что — даже если все спорные моменты в вопросах стратегических вооружений будут решены — будет неправильным политически подписывать Договор по СНВ до достижения всех обязательств по Договору об обычных вооружениях в Европе (ОВСЕ), согласованные еще в прошлом году… В Советском Союзе политические противники обвиняли Горбачева в наивной поддержке западных интересов, не содействующих достижению результатов, благоприятных для Советского Союза».[90]
Переговорщики с советской стороны не во всем еще отступили в сфере стратегических вооружений — сокрушались американцы. Американцы сразу же после завершения переговоров ОВСЕ, обратились к стратегическим потенциалам. Некоторые (главные) цифры были уже согласованы. Подготавливаемый договор СНВ-1 оставлял каждой стороне 4900 боезарядов стратегического назначения. Для достижения этого уровня Советскому Союзу нужно было сократить численность боезарядов на Межконтинентальных баллистических ракетах с 6595 единиц до 3028 единиц и на стратегических подводных лодках — с 2810 ядерных боезарядов до 1872. После ратификации договора советская сторона должна была сокращать свои баллистические ракеты со скоростью одна в 66 часов на протяжении семи лет. Соединенные Штаты соглашались сократить численность ядерных стратегических боезарядов на межконтинентальных шахтных баллистических ракетах с 2450 до 1444 единиц; на стратегических подводных лодках — с 5056 до 3456 единиц боезарядов.
Американцы чрезвычайно опасались многозарядных советских МБР типа СС-18 («Сатана») — 8 боезарядов на одной МБР — и СС-19 — 6 ядерных боезарядов на одной ракете. Им казалось чрезвычайно привлекательным стимулировать процесс замены MIRV на моноблоки. Так упрощалось слежение за противостоящей стороной, легко можно было обнаружить МБР нового типа. Гораздо проще (чем создавать новые ракеты с единственным боезарядом) было модернизировать старый арсенал, размещая одну боеголовку там, где прежде их было 8–6 единиц.
Американцев более всего волновал возможный breakaway — быстрый выход СССР из ограничений, налагаемых договором СНВ к прежней вооруженности (впрочем, трезвомыслящие американцы считали чепухой возможность нового, ослабленного СССР выйти на новые границы противостояния. К примеру, такой точки зрения придерживался тогда генерал Колин Пауэлл).
Американский нажим на советскую сторону в 1991 г. был до абсурдного грубым. Это, в частности, признает госсекретарь Джеймс Бейкер. «На протяжении многих лет мы стремились убедить Советский Союз сократить численность их боезарядов. Теперь они, наконец, соглашаются с нами, а мы вдруг говорим им: «Нет, постойте! Мы придумали еще более эффективный способ вашего разоружениям.[91] Началось избиение младенцев, которое нравилось не всем.
Весна в Москве
Напомним, что со времени прихода Горбачева к власти жизненный уровень населения постоянно падал, валовой национальный продукт сокращался, условия жизни становились все более суровыми. Экономические советники сменяли друг друга: Абель Аганбегян, Леонид Абалкин, Николай Петраков, Станислав Шаталин, Валентин Павлов — но никто из них не мог остановить падения производства. Так называемые реформы стали бедствием для советского народа. Но страшнее пустых магазинных полок был начавшийся распад государства.
Самым мощным разрушителем было все более самостоятельное правительство Российской Федерации. Его представители уговаривали Запад прекратить помощь «безнадежному» Горбачеву. Андрей Козырев в мае 1991 г. убеждал государственный департамент: «Деньги, которые вы даете Центру — потерянное добро. Хуже всего то, что эти деньги помогают держаться на плаву всей системе, которой нужно позволить утонуть». 33 миллиарда германской помощи Советскому Союзу, данные с 1989 г., просто подарили существующей системе «дополнительный год жизни».
В конце марта 1991 г. Горбачев попросил у Буша займов на сумму 1,5 млрд. долл. Горбачев почему-то твердо полагался на американскую помощь. Новый советский посол в Вашингтоне Виктор Комплектов сказал американским официальным лицам, что без американской сельскохозяйственной помощи в СССР начнется в текущем году голод. И все же, когда проблема экономической помощи Советскому Союзу была включена в повестку дня Белого дома, президент Буш сухо сказал: «Я думаю, было бы лучше подождать развития событий».[92] Горбачев обвинил президента Буша в потере интереса к перестройке. Неужели до Горбачева только сейчас дошло, что к его перестройке американцы не испытывали интереса никогда.
В конце апреля Буш уже весьма раздраженно говорил о неутомимых просьбах советского президента. «Следует преподнести ему урок классической экономики. Бизнес есть бизнес». Но более важным было то, что Буш сказал через несколько дней — 29 апреля 1991 года, когда встречался с представителями сельскохозяйственного пояса США. Буш выразил сожаление по поводу реформ, «которые, я думаю, намеревается провести Горбачев, и которые я знаю, желает осуществить мистер Ельцин». Советское посольство передало слова Буша в Москву, и Горбачев был разъярен.
23 апреля 1991 г. Горбачев собрал лидеров девяти союзных республик (три славянские и шесть мусульманских) на государственной даче в подмосковном Ново- Огареве (9+1). Эта встреча длилась девять с половиной часов. Был сделан (подписанный всеми десятью переговорщиками) призыв к созданию нового Союза. Казалось, блеснул шанс остановить дезинтеграцию — Ельцин (как и растущий политически Нурсултан Назарбаев) не ставили задачи крушения «обновленного» союза.