Из ворот Храма, изо всех окон на площадь глядели изумленные жрецы. Из окон домов, мимо которых мы проходили, выглядывали женщины и дети, на лицах которых я заметил выражение робкого торжества; из каждой двери выходили мужчины и присоединялись к нам.
Я не торопился пересечь эту огромную, залитую светом площадь, хотя и чувствовал себя важной персоной. Здравый смысл подсказывал мне, что ничего выдающегося я не совершил, но обожание толпы - вещь коварная. Мне навязчиво лезли в голову мысли о том, насколько я образованнее этих людей, как они восхищаются моей мудростью, а также, возможно, моими носками.
Я предполагаю, что немного даже заважничал. Не каждый может увлечь за собой тысячи людей, не за каждым они безропотно пойдут, как дети за крысоловом, загипнотизированные его умением высекать искры при помощи колесика. Далеко не каждый...
И тут я понял, что происходит. На секунду я остановился как вкопанный. Я - герой! Я веду за собой огромную толпу воодушевленных последователей, послушных любому моему приказу. Я наступаю на крепость Верховного Жреца, который держит в плену прекрасную героиню.
Я собираюсь вызволить Лорну и заставить Иерарха отправить нас обратно на Землю. Это стало возможным благодаря моей ловкости и знаниям, благодаря моей доблести в обращении с кремнем и сталью. Боже мой, все так и получается.
- Посторонись, Квартермайн! - пробормотал я сам себе и быстрым шагом пересек площадь. Мне показалось, что я стал выше ростом. Я даже расставил локти, чтобы плащ развевался на ветру. Все прекрасно. Мне не хватало только длинного сверкающего меча.
Зажигалка, правда, оказалась более могущественным оружием, но ей недоставало романтики. Впрочем, всегда чего-нибудь не хватает. И все же я имел больше, чем мне могло представиться в самых необузданных фантазиях.
Я подошел к лестнице, ведущей в Храм. Едва я поставил ногу на нижнюю ступень, как от толпы отделился мужчина в серой тунике и плаще. Внезапно появился и второй, в такой же униформе, затем еще двое и еще. Всего шесть человек - целое отделение, по малескианским представлениям. Почему они решили снять шапки-невидимки именно в тот момент, я не понял.
- Где вы были? - спросил я у ближайшего стражника, вспомнив, что уже видел его лицо в Банях. - Что случилось?
- Ничего, сэр. Мы действовали согласно приказу. Мы сопровождали вас до Храма.
Я молча смотрел на него. Что толку в таком объяснении? Он мог бы заявить, например: "Я уяснил задачу и выполнил ее", так оно и было. А вот если бы он разогнал толпу, когда она начала выходить из-под контроля, как и следовало поступить всякому разумному полицейскому...
Впрочем, в тот момент я был рад, что он этого не сделал. Ему, наверно, придется оправдываться перед Иерархом, но я был доволен. Я знал, что сказать Иерарху. Мои доводы получили подкрепление. Я возвращаюсь на Землю, и меня провожают как героя.
Не без ущерба для самолюбия должен признаться, что у самого входа я оглянулся и мысленно попрощался с моими верными сторонниками.
Их были тысячи. Ночью трудно определить точнее. Они заполнили большую часть площади перед Храмом.
Они стояли твердо, непоколебимо, и задние ряды не редели, хотя из всех окон на них сурово глядели жрецы. В этот момент меня одолело тщеславие, я, должно быть, напоминал Муссолини, приветствующего толпу со своего балкона.
И тут я поймал взгляд знакомых глаз - мне ободряюще улыбался Кориоул. Рядом с ним сверкал лысиной человек, передавший мне послание, с которого и началось это массовое движение. Удар по самомнению был тяжелым. Я понял, что стояло за этой демонстрацией.
Я ошибался, полагая, что события развиваются стихийно, что люди пошли за мной, воодушевленные лишь светом моей мудрости. Тут явно чувствовалась рука Кориоула - специалиста, умеющего обращаться с толпой.
И мне показалось тогда, что среди собравшихся немало людей со спокойными взглядами - мужчин и женщин, которые помогли раздуть зажженное мной пламя. Я решил, что это - люди Кориоула. Но на большинство людей непривычное возбуждение толпы действовало опьяняюще.
Итак, Кориоул перехитрил меня. С моей помощью он пробудил от спячки чернь, воспользовавшись маленьким недоразумением с зажигалкой. И то, что происходит теперь перед Храмом, очевидно, дело его рук.
Или - моих?
Кориоул пристально смотрел мне в глаза. Его улыбка исчезла. Как я мог сообщить ему, что собираюсь делать? Я кивнул ему и отвернулся. Стража плотно сомкнулась вокруг меня. Ворота открылись, за ними суетились жрецы.
В этот момент меня остановил голос Кориоула, слабый и тонкий в огромном пространстве площади, заполненной гудящей толпой. Он выкрикнул только одно слово, но оно всколыхнуло толпу. Это было самое опасное слово, которое только мог произнести человек на улицах Малеско.
- Джиммертон! - крикнул Кориоул. - Джиммертон!
Это имя, как эхо, прокатилось по толпе. Сначала - неразборчивым бормотанием, затем более внятно, пока наконец ре превратилось в настоящий рев:
- Джиммертон, Джиммертон, Джиммертон!
Это слово заполнило собой всю площадь, оно отражалось от стен Храма. Толпа пришла в движение. Казалось, люди пытались этим именем выразить все свои чаяния.
- Джиммертон, Джиммертон!
Я заметил, как Кориоул толкнул своего лысого соседа локтем, и тот, выбравшись из толпы, проворно заспешил вверх по лестнице. Затем он повернулся лицом к собравшимся и взмахнул руками. Все люди на площади знали, какой смысл заложен в этом многократно повторенном имени. Но плешивый решил это конкретизировать.
- Не дайте этому повториться, люди! - пронзительно закричал он. - Вспомните Джиммертона! Если Иерарх заберет этого человека, то мы больше никогда его не увидим. - Голос его был слаб и ломался на высоких нотах. На шее у него вылезли жилы, но громче кричать он не мог. Мне кажется, его слова все равно дошли до каждого из собравшихся на площади.
Их подхватили стоявшие в первых рядах и разнесли по всей толпе с соответствующими добавлениями и обработкой, - если я правильно представляю себе эту толпу. Хотя, возможно, все делалось главным образом людьми Кориоула - распространителями самых нелепых слухов обо мне.
- Не дайте этому повториться! - пискляво, но храбро кричал мой горе-благодетель. - Не позволяйте им! Вспомните Джиммертона! Вспомните!
Ответный рев заглушил его голос. Они были пугающе единодушны по вопросу моего будущего: Иерарх не должен заполучить меня.
Меня это не устраивало. Я был тронут этим проявлением мужества перед самыми стенами Храма, хотя за последние несколько минут приобрел способность снова рассуждать здраво и понимал, что забота эта была направлена не на меня лично. Я сейчас был символом, а не человеком, я был функцией, процессом. Я был всей той зрелостью и взрослостью, которых они были лишены примерно две тысячи лет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});