Серый кит выглядывает из воды в бухте Матансита
Пищеварительный тракт кита заканчивается кишечником – и каким кишечником! Он пропорционально намного длиннее, чем у любого наземного животного, включая человека. У нас длина кишечника равна 5-6-кратной длине тела, у кашалота – 24-кратной (эта цифра приведена в книге С.Ридман и Э.Густафсона «Море – отчизна кита»). Кишечник 15-метрового кита достигает в длину больше 300 метров. У дельфина кишечник не так развит, длина его равна 12-кратной длине тела.
На пастбище
Казалось бы, мы больше, чем кто-либо другой, насмотрелись на китов во всех морях, и все-таки нас неизменно поражают их размеры, их сила, миролюбие и аппетит.
Кит – единственный обитатель океана, о котором можно сказать, что его размеры под стать масштабам окружающей среды. Но отвечают ли пищевые ресурсы океана потребностям китов? Должен ли кит трудиться, чтобы добыть себе пищу, или она дается ему легко?
Как мы уже видели, в Арктике и Антарктике стол для кита накрыт и ломится от обилия яств. Когда же киты уходят для спаривания из полярных областей в тропическую зону, они почти, а то и вовсе не едят в пути. Правда, серые киты и горбачи, судя по нашим наблюдениям, не прочь закусить ракообразными или моллюсками.
У кашалота, смертельного врага кальмаров, иное положение. Его основная область обитания – между 40 градусами северной широты и 40 градусами южной широты, дальше он не заходит. В отличие от усатых китов кашалот не может просто распахнуть пасть и проглотить по своему желанию несколько миллионов крохотных ракообразных. Чтобы утолить голод, он должен охотиться, а иногда и сражаться. Кашалот настоящий хищник.
Возникают два вопроса: в какой мере обеспечивает море кашалотов добычей? И водится ли эта добыча в ограниченной – относительно – области постоянного обитания кашалота?
Судя по тому, что я видел в Красном море и Индийском океане, сонар кашалота все время прощупывает толщу воды, вероятно, в поисках пищи. То же можно сказать о дельфинах, косатках и гриндах. Сонар «Калипсо» и нам позволяет искать наиболее богатые морскими организмами слои. Есть у меня такая мечта: не только найти пастбище китов, но и побывать на нем, определить его ресурсы.
Планктонный суп
Во время экспедиции в Индийском океане я заметил, что у экватора в определенных местах можно почти наверное встретить косаток, кашалотов, гринд, дельфинов и акул. Предположив, что этих крупных морских животных привлекает сюда обилие пищи, я решил проверить эту догадку. Для таких работ у нас на борту есть мини-подлодка НБ-350. Она как нельзя лучше годится для того, чтобы исследовать плотность морских организмов на разных глубинах.
Приведу выдержки из журнала.
8 апреля. Первый день в открытом море после Мальдивских островов.
Чтобы ничего не упустить, два раза в день – утром и вечером – проверяем автоматическую кинокамеру в подводной обсерватории. Начиная с 6.30 эта камера запечатлевает все живое, что проходит мимо форштевня «Калипсо».
Суббота, 9 апреля. Идем вдоль экватора. Сейчас мой замысел проверить биоресурсы здешних вод кажется мне нелепым. Задача огромная и непосильная. С поверхности море кажется пустым, однако мы не знаем, что делается на глубине 60, 90, 900 метров. Сколько лет мечтаю проникнуть взглядом в толщу воды, чтобы увидеть и осмыслить то, чего еще никому не удалось увидеть и осмыслить.
После обеда – первое погружение нашей малютки в океане. Давно говорим об этом, но только теперь собрались. Спускаем мини-подлодку на воду и соединяем с катером 360-метровым нейлоновым линем. На борту «ныряющего блюдца» – Бебер, на катере – Морис Леандри. Я на «Калипсо»; сонар позволяет следить за подводной лодкой, радио – держать связь с катером. У нас задумано пустить малютку на глубину около 300 метров; оттуда – всплытие. Линь служит для страховки, чтобы не потерять «ныряющее блюдце».
Бывают минуты, как сейчас, когда мне кажется, что я попусту трачу время на нелепую затею. Мы почти наверное ничего не увидим. Океан так велик. Разве можно рассчитывать на то, что нам что-нибудь встретится? Даже из подводной обсерватории редко удается что-либо увидеть. Наша подводная лодка здесь подобна знаменитой иголке в стоге сена, разве что… Разве что водная толща под килем «Калипсо» богаче жизнью, чем нам представляется. Конечно, ночью, когда всякая живность идет кверху, больше шансов обнаружить что-нибудь интересное.
Настраиваю сонар на 12 килоциклов и отмечаю два рассеивающих слоя: на глубине 213 и 320 метров. На 34 килоциклах регистрируется только один слой, на глубине 320 метров. Что ж, посмотрим, что там такое есть.
И вот результат поиска:
25 метров – вода мутная от планктонного супа. Крохотные рачки и креветки. Пришедшие снизу серебристые рыбешки.
50 метров – планктонный суп гуще. Два маленьких кальмара с любопытством разглядывают Бебера. Ходят несколько рыб со светящимися органами, но в мутной воде трудно их разглядеть.
100 метров – по-прежнему планктонный суп. Двухметровая акула делает круг около подводной лодки и толкает ее.
150 метров – вода становится прозрачнее, но здесь меньше живности.
180 метров – креветки с очень длинными усиками.
250 метров – ничего. Вода прозрачная.
350 метров – сброшен балласт, лодка начинает медленно всплывать.
210 метров – очень крупный представитель головоногих, неподвижно вися в воде примерно в 10 метрах от лодки, пристально глядит на Бебера. Любимая еда кашалотов. Спит? Дремлет? Появись сейчас кит, проглотит чудовище целиком.
190 метров – сброшена вторая порция балласта. Всплывающую подводную лодку сопровождают две акулы.
Эта вылазка на малютке, длившаяся около часа, была очень полезной. Нам удалось кое-что выяснить.
Рассеивающий слой, который ночью поднимается к поверхности, представляет собой облако из планктона, ракообразных и глубоководных рыбешек. Облако поднимается и опускается со скоростью от 6 до 11 сантиметров в секунду.
На глубине 50 метров больше мути и мелких организмов, чем на глубине 25 метров. Подтверждается то, что мы наблюдали во время операции «люмен» в Средиземном море.
Крупные животные: три акулы, два кальмара, один огромный представитель головоногих. Его глазища, вероятно, светятся.
Словом, погружение прошло успешно, и мы повторим вылазки в пучину на мини-подлодке. Жаль только, НБ-350 не может погружаться достаточно глубоко. В будущем используем НБ-500 и НБ-3000.
Странное обстоятельство: при появлении подводной лодки более глубокий слой, на отметке 320 метров, как будто исчез. То же происходило в 1954 году в Индийском океане, когда мы испытывали первую автоматическую камеру с фотовспышкой Эджертона. На глубиномере было видно, как слой вдруг пропадает. Возможно, упомянутый выше представитель головоногих принадлежит к организмам, которые образуют подвижный слой и которым свойствен негативный фототропизм.