Ласка тем временем продолжал:
— Бери деньги за разгон публики — заместо вышибалы!
Но Хилл не реагировал. Ему уже представлялось, как в руки ляжет гитара — теплая, ласковая, отзывчивая. Вот бы забыть о встрече с Темным богом, о Гильдии и носить желтый берет Барда! Но и так получалось неплохо. Уж точно лучше, чем потом всю жизнь прикидываться перевозчиком, как Орису, содержателем трактира, как Волчку, или зеленщиком, как Простаку.
Ласке надоело подкалывать Лягушонка, и он занялся вторым любимым делом: хвастовством. Угорь же, которому тоже достался заказ, по обыкновению, помалкивал.
— …заплатит нам по два империала! — Ласка победительно оглядел младших.
Те впечатлились и уважительно притихли.
— Свисток, Волчок! — кивнул Ласка старшим ребятам. — Обмоем? Завалимся в заведение к Лотте, у нее новые девочки!
— К Лотте? Без нас? — обиделся Игла.
— Мелкие ещё! Что вам у Лотти делать? — ухмыльнулся Угорь, и тут же снисходительно подмигнул. — Ладно, пойдем.
— Спасибо за приглашение. — Свисток пожал плечами. — Но завтра не могу. Дела.
Остальные ученики с интересом уставились на Свистка, но он молчал.
— Ну, как знаешь. — Ласка старательно делал вид, что отказ ему до гульего хвоста. — Тебе и девочки ни к чему, у тебя вон менестрель есть!
— Мне больше по вкусу черноглазые милашки. Навроде тебя, — криво ухмыльнулся Свисток, вскакивая и делая шаг к Ласке.
— Тьфу ты, ну ты, какие мы важные, уже и шуток не понимаем. — Ласка мягко отступил, не отрывая взгляда от противника.
— Эй, смотри, менестрель заревнует, — встрял Волчок и тут же схватился за ухо: камешек рассек мочку, и между пальцев побежала кровь.
— Фу, сидеть, — раздался тихий приказ.
Ученики, как один, вздрогнули и обернулись. Прислонясь плечом к стволу граната, Седой Ёж насмешливо разглядывал их, словно проказливых щенков.
— Свисток, за мной, — бросил он и, повернувшись спиной к ученикам Мастера, пошел в дом.
— Не передумай до завтра, милашка. — Свисток подмигнул Ласке и последовал за Ежом.
Лягушонок остался в одиночестве, под злыми взглядами подмастерьев. Он был уверен: окажись они сейчас подальше от Мастера, ему бы пришлось несладко. Холодное внимание Ургаша преследовало его со вчерашней игры и не желало ослабевать.
— Бедняжку бросили. — Ласка шагнул к нему. — Иди, позабавимся, малышка.
«Поиграем», — в шепоте Тени предвкушение мешалось с насмешкой.
— Обойдешься, — ответил Хилл Ласке и отвернулся: не хотелось, чтобы кто-то увидел в его глазах ту же тьму, что клубилась вокруг Мастера и Седого Ежа.
— Ой, без папочки девочка боится! — не отставал Ласка.
— Плохо ухаживаешь, — протянул Волчок. — Нежнее надо, нежнее.
«Была румяна и бела веселая вдова…» — фривольная песенка помогала Хиллу не слушать уговоры Тени: «поиграем!». Но надежда, что удастся увильнуть от драки, таяла: волчата чуяли в нем опасность и не могли успокоиться.
— Не тушуйся, малышка. — Даже Угорь, слишком благородный для простых забав, не удержался в стороне. — Или ты без папочки ничего не…
— Завтракать! — сердитый голос Фаины прозвучал для Хилла слаще полуденных колоколов Райны. — Рис стынет!
Последнюю реплику Ласки на тему кто к кому придет ночью, Хилл встретил светлой улыбкой и подмигнул: давай, мол, приходи один на сеновал. А там разберемся, кто кого и каким раком.
* * *
Через час Хилл с Орисом, свесив ноги с полуразрушенного пирса, сидели в самой подозрительной части порта. Сюда, к заброшенным причалам, почти не доносился гомон доков. Баржи утюжили легкую рябь, сновали рыбацкие лодки, лебедем проплывала торговая шхуна.
— И после праздника, говорит, пойдешь знакомиться с маэстро, — делился Хилл. — Нет, ты представляешь? Хоть словом бы обмолвился!
Он готов был обсуждать с братом что угодно, кроме чуть не случившейся драки.
— Как всегда. — Орис пожал плечами. — Простаку так же: с этого дня ты подмастерье зеленщика, выживешь на испытаниях, наследуешь лавку. Отличное прикрытие, — усмехнулся он. — Ты же хотел учиться музыке, вот и учись.
— А, так это ты ему подсказал.
— Скажем, намекнул.
Братья замолчали. Тишину нарушал лишь плеск волн и крики чаек. Хилл пускал плоские камешки по ленивым волнам Вали-Эр, Орис, думая о своем, смотрел на воду.
— Не нравится мне предприятие с Седым Ежом. — Орис вздохнул. — Зачем ему помощник?
— Ты с ним идешь?
— Ну да. Сегодня, перед закрытием банка, — в голосе Ориса прозвучало отвращение.
— Я пойду с тобой, — запустив оставшиеся в горсти камешки подальше в реку, заявил Хилл.
— Наставник шкуру снимет.
— Плевать. Шкурой больше, шкурой меньше. — Хмыкнув, Хилл растянулся на горячих досках и прикрыл глаза. Помолчал немного, подождал, пока брат устоится рядом. — Давай, выкладывай ваш план.
— План, да. Под личиной курьера иду в банк с письмом. Требую лично дру Милля, отдать под расписку. Дальше надо исчезнуть. Желательно прежде, чем он откроет конверт.
— А тем временем Еж добывает из кабинета статуэтку. Просто и логично, — протянул Хилл. — Ты думаешь?..
— Не думаю. Но мне… шис! Если что, гномы церемониться не будут.
— Личина на амулете?
— Разумеется. Заказчик выдал.
— Угу. Покажи.
Орис стянул с шеи кожаный кисет, расшитый рунами. Отдал Хиллу.
Тот, повертев амулет в руках и чуть ли не попробовав на зуб, сунул кисет за пазуху.
— Давай-ка под личиной я пойду. А ты подстрахуешь.
— Еще чего! — Орис сел, сердито уставился на брата. Потянул руку. — Отдай. Нечего тебе!
— Орис. — Хилл схватил его за руку и виновато улыбнулся. — Я справлюсь. Если что…
Вместо объяснений он позволил Тени слегка коснуться себя.
— Вот, значит, как, — протянул Орис, оглядел Хилла, словно коня на торгах, и рассмеялся, откинувшись на доски: — Менестрель, шисов дысс!
Хилл облегченно рассмеялся вместе с ним. Не так уж оно и страшно, быть Рукой Бога, если брат рядом.
* * *
К банку шли порознь. Орис оделся в парусиновые широкие штаны с белой рубахой и немного поработал с лицом. С приклеенными усиками и морским красным загаром — настойка волчьего ореха, втертая в кожу — он стал вылитым юнгой с торговой посудины. Хилл же воспользовался амулетом: из него получился смуглый мальчишка-посыльный лет так двенадцати.
Где сам Седой Еж, видит ли помощника, братья не знали, потому разделились за три квартала до банка. Строго за полчаса до закрытия Хилл подошел к массивным створкам в полтора человеческих роста. На него внимательно смотрели два дракона: инкрустация пластинами черного и оранжевого обсидиана. Едва Хилл приблизился, по сложной резьбе пробежало мерцание и повеяло любопытством. Ничего опасного руны не обнаружили — двери с тихим мелодичным звуком распахнулись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});