Лазар снова вздохнул:
— Вскоре мы пройдем Гибралтар. Там нам, возможно, предстоит бой. А на то, чтобы пересечь Атлантический океан, уйдет примерно месяц, в зависимости от ветров.
— И куда же мы направляемся?
— В Ост-Индию. Домой.
Аллегра подавила желание возразить, что для нее это вовсе не дом.
— А что, если я не хочу в Ост-Индию?
— А куда ты хочешь?
— На остров Вознесения. Лазар терпеливо улыбнулся:
— Назови мне любое другое место, и я отвезу тебя туда на отдых, как только завершу дела с моими… э… коллегами.
— Отдых? — Аллегра с сомнением смотрела на него, не желая попасться на эту ложь. — Полагаю, вам пора сказать, капитан, чего вы хотите от меня.
Она упорно отказывалась называть его Лазаром.
Он посмотрел на нее:
— Аллегра, я не сделаю тебе ничего плохого. Она скрестила руки на груди.
— Слишком поздно.
— Будь справедлива. Ты еще не выслушала мою версию этой истории.
— Никакие твои слова не вернут отца к жизни.
— Я не убивал его, Аллегра! Ее губы задрожали.
— Ты напугал его до безумия. Вот он и решился на это. Не трогай меня, — быстро сказала она, когда Лазар протянул руку к ее лицу.
Он все равно коснулся ее щеки.
— Я не виноват, но ты сама должна прийти к этой мысли. Я не могу заставлять тебя поверить в правду о нем или обо мне. Я забрал все документы из кабинета губернатора, так что, когда тебе захочется, можешь взглянуть на них. Тогда, возможно, ты увидишь, что твой отец не был… э… хорошим человеком.
— Я знаю, что он не был хорошим. Однако это не означает, что отец предал короля Альфонса или что ты — принц.
— Не буду спорить с тобой. Ты сама узнаешь правду в свое время. Не хочу ни к чему принуждать тебя.
Аллегра оторвала взгляд от Лазара, боясь подпасть под его чары.
— Ты понимаешь, что у меня теперь ничего не осталось? Что мне делать? У меня никого нет.
— У тебя есть я.
Она горько рассмеялась:
— Да уж, конечно.
Лазар печально посмотрел на нее:
— Я знаю, каково тебе. Я тоже потерял всю семью.
— Да, великих Фиори, — съязвила Аллегра, украдкой смахнув слезу. Он растерялся:
— Разве ты не помнишь, что было между нами в ту ночь в тоннеле? Все шло прекрасно, пока я не назвал тебе свое имя. В чем же дело?
— Мы отлично ладили до тех пор, пока ты не приставил пистолет к моему виску!
Лазар покачал головой:
— Ты знала, что я ничего не сделаю тебе.
— Я ничего не знала! Ты безумец! Твои действия непредсказуемы.
— Я сказал уже: тебе нечего бояться. Если ты готова положиться на меня, мы поладим.
— Я никогда не доверюсь тебе. — Произнося это, Аллегра уже понимала, что все обстоит не совсем так. Он по-прежнему давал ей необъяснимое чувство безопасности. Но она избегала его взгляда, опасаясь смягчиться. Это по его вине она потеряла все.
— Я не забыл, как ты смотрела на меня через костер, Аллегра, и как ты радовалась моему поцелую.
— Это произошло до того, как ты заставил отца расстаться с жизнью.
— Ты знаешь, что это ложь. Не стану скрывать: да, я хотел смерти Монтеверди, у меня были веские причины для этого. Вообще-то я задумал прежде убить тебя и заставить его смотреть на это. Вот почему я пошел за тобой на площади в ту ночь. и в конце концов спас от Клемента, но потом… — Лазар замялся. — Я просто не смог.
— Это что, должно убедить меня?
— Я просто стараюсь быть честным и убедить тебя, что ты не должна бояться меня. — Он нетерпеливо взглянул на мачту. — Я знаю, ты не понимаешь. Я и сам этого не понимаю, но тебе удалось каким-то образом все изменить. Ты теперь моя. Мы связаны вместе преступлением твоего отца. Но я не обижу тебя, Аллегра. Клянусь могилой моей матери. Могилами великих Фиори, — добавил Лазар и пошел прочь.
Опешив от неожиданности, Аллегра смотрела ему вслед.
Он мошенник. Он не Лазар ди Фиори.
И ее отец не предал короля Альфонса. И мама убила себя не из-за того, что было на совести отца.
Лазар вошел в кают-компанию, примыкавшую к его каюте, просторную комнату, служившую и столовой, и гостиной. Викарий оторвался от книги и поднял голову, когда хлопнула дверь.
— Я придушу ее! — Лазар направился к шкафчику с напитками и налил себе бренди.
— Ах, отказ? Непривычно для тебя, мой мальчик, а? — усмехнулся викарий.
Лазар одним глотком осушил бокал и повернулся к улыбающемуся наставнику:
— Она ненавидит меня.
— Добро пожаловать в мир простых смертных. Лазар сухо взглянул на викария:
— Да, твое сочувствие безгранично. — Он вздохнул, глядя в пустой бокал. — По крайней мере она покинула постель.
— Приходит в себя?
— Еще как!
— Это хорошо. — Викарий кивнул. — Постарайся проявить к ней терпение, мальчик. Девушке необходимо позлиться. Было бы неестественно, если бы она не испытывала гнева.
Лазар пожал плечами:
— Она мне нравилась больше, когда была одурманена опием. — Не находя себе места, он подошел к иллюминатору. — Как мне вести себя с ней, викарий? У меня такое ощущение, будто я делаю все невпопад.
Англичанин лишь рассмеялся.
— Чему ты так радуешься? — пробормотал Лазар, уставившись вдаль. — Тебе нравится смотреть на мои страдания?
— Очень. Никогда не видел, чтобы женщина так действовала на тебя.
— Как — так? — Лазар уставился на волны, внезапно ставшие голубыми. На востоке солнце пробивалось сквозь утренние облака.
— Эй, капитан, ты что, плохо слышишь?
— М-м?
— Я только что спросил, забрал ли ты семейные реликвии, которые искал в казначействе Маленькой Генуи?
— Ах да! — воскликнул Лазар. — Одну минуту, сейчас покажу.
Он прошел в каюту, открыл сейф, вытащил древний меч отца и несколько самых красивых украшений матери. С любовью вглядывался Лазар в ожерелье из бриллиантов и аметистов, когда-то оттенявших ее фиалковые глаза.
Пока Викарий восхищался драгоценностями, Лазар вытащил длинный сверток, обернутый в мешковину.
— Эксцельсиор, — благоговейно выдохнул он.
Взявшись за рукоятку огромного меча, Лазар вытащил его из ножен, украшенных драгоценными камнями. Широкое обоюдоострое лезвие сверкало золотом. Меч был тяжелее абордажной сабли. Лазар передал ножны викарию, потом вытянул меч перед собой.
— Первый король Фиори, Бонифаций Черный, изрубил вторгшихся сарацинов этим мечом. Спустя пару сотен лет французские крестоносцы, построившие первый пост у Белфорта, попытались захватить остров. На этот раз мятеж был подавлен королем Сальваторе Четвертым. Этот меч обезглавил двадцать мятежных рыцарей.
Викарий изумленно покачал головой.
— Понимаешь, все, кто вторгался на остров Вознесения, так или иначе оставили свой след. Хотя первоначально это была исправительная колония Римской империи, куда отправляли самых опасных преступников, чтобы они доживали здесь свой век в тяжелом труде на мраморных карьерах. • Викарий хмыкнул: