— Не важно, — глухо отозвался Олег. — Ты права, Лина, — накрыл своими ладонями мои. — У меня нет ни времени, ни желания ворошить то, что уже прошло.
— Смотреть только вперед? — улыбнулась.
Коснулась его губами сквозь рубашку и, прикрыв глаза, вдохнула, вбирая в себя такой знакомый и родной запах. Олег на мгновение замер, а после, снова выдохнув, кивнул.
— Давай отдадим картины её родителям, — предложила я в полной уверенности, что это будет правильно. Именно они в праве распоряжаться этими полотнами и решать их судьбу. Они, а не я. — Только одну я себе оставлю, — потерлась о него щекой.
— Какую? — он отнял мои руки от себя, повернулся лицом.
— Ту, на которой изображен ты, — ответила все с той же улыбкой. — Хочу оставить на память.
Уголок его рта дернулся в некоем подобии усмешки.
— Как скажешь, Алина, — погладил меня по щеке так нежно, что я едва не мурлыкнула. Купалась в его нежности и понимала, как сильно скучала по этому. По этим вспышкам и таким вот моментам после, по его порой показывающейся наружу несдержанности. И больше всего — по рукам. По касаниям пальцев, по заставляющему сердце стучать сильнее теплу.
— Раз мы, вроде как, помирились… — многозначительно посмотрела на мужа, — мы можем ехать в город?
— Для тебя это правда так важно? — спросил он совершенно серьезно.
— Диализный центр?
Он кивнул.
— Важно, Олег, — ответила, смотря ему в глаза. — Я тоже хочу наполнить свою жизнь смыслом. Хочу помогать людям. Хочу облегчить их страдания и дать шанс. Шанс на жизнь. Ты ведь должен понимать меня.
— Я тебя понимаю, Алина, — привлек меня к себе, обнял и повторил тихо: — Понимаю.
Это его «понимаю» разлилось во мне теплом и благодарностью. Это его «понимаю» было больше, чем признание в любви. Ни одно «я люблю тебя» не могло значить для меня в этот момент больше, чем «я тебя понимаю».
Глава 20
— Вы очаровательны, Алина Александровна, — улыбнулся мужчина, мягко и вместе с тем уверенно пожимая мне руку. — И я рад, что в этом помещении будет действительно нужный городу центр.
— Спасибо, Семен Петрович, — я тоже едва могла скрыть удовлетворенную улыбку.
Наконец то! Наконец то дело сдвинулось с мертвой точки. Я смотрела на бывшего владельца теперь уже принадлежащего мне крыла здания в самом центре города, прижимала к себе папку с документами так, словно что-то все еще могло пойти кувырком, словно в последний момент кто-то мог войти в кабинет и сказать нечто вроде: нет, Алина Александровна, так не пойдет. Бросьте эту затею, ничего у вас не выйдет.
Но за дверью был лишь Олег, которого я попросила дать мне возможность сделать все самостоятельно, без его помощи. И к моему удивлению, он спорить не стал. Пожелал удачи и попросил секретаря приготовить ему крепкий кофе. Крепкий… сейчас, когда напряжение чуть отпустило меня, я ощутила дикую усталость. Стоило ли этому удивляться? За минувшие два дня случилось столько всего, что хватило бы на десятилетие. Теперь же, когда сделка была заключена, работы предстояло немерено. Но перед этим мне хотелось хотя бы еще немного насладиться счастьем. Счастьем с человеком, без которого я, как мне казалось, начала новую жизнь, но жизнь без которого, я теперь понимала это, была бы слишком долгой и пресной. Несмотря ни на что: ни на мои успехи, ни на достижения. Даже Яна. Она была для меня всем. Только заменить любовь — другую любовь, возможную только между Олегом и мной, было не в её силах.
Светке удалось купить нам билеты на вечерний рейс до Минеральных вод, более того, она умудрилась договориться о встрече с владельцем этим же вечером и подготовить все необходимые документы для заключения договора купли-продажи. Теперь, когда подписание было позади, я в полной мере понимала, сколько она сделала за ничтожно малое время.
Я вспомнила, как Олег сжал мою руку, как я посмотрела на него — высокого, уверенного в себе:
— Твоя помощница — просто золото, — когда я, выслушав от Светы наставления, стояла перед зданием офиса Семена Акатова, подытожил он наши с ним общие мысли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это правда, — я сделала глубокий вдох и направилась внутрь. Олег следовал за мной, и я чувствовала, что не одна. Еще в машине, когда мы спешили в аэропорт, он дал мне понять — все, что я делаю, я делаю — правильно. Препятствовать реализации моей идеи, моих планов, а уж, тем более, отнимать у меня мечту, как и запирать дома, он не намерен. Одного взгляда на мужа мне было более, чем достаточно, чтобы понять — он искренен.
— Я могу тебя поздравить? — стоило мне выйти из кабинета, Олег поднялся с диванчика у стены.
Не говоря ни слова, я показала ему документы и снова прижала к груди.
— В этот раз никто не пытался перебить цену? — спросил, указывая мне на дверь.
Выйдя в длинный коридор, направилась к лифтам. Молчала, раздумывая над его вопросом. Чувствовала его ожидание, но отвечать не торопилась. Олег все так же следовал за мной. Только зайдя в кабинку лифта, я сказала:
— Пытался. Но в этот раз владелец ничего переигрывать не стал. Пошёл на принцип. Как он сам сказал, важную роль для него играет не только собственная выгода. Кажется, кто-то из родственников имеет проблемы со здоровьем, и он был очень рад, что в городе наконец откроется гемодиализный центр нового поколения.
Олег смотрел на меня пристально, и во взгляде этом я заметила нечто сродни раздражению.
— Ты что-то знаешь об этом, — не спросила — сказала утвердительно. — Олег, если ты что-то знаешь…
Створки лифта раскрылись, и Громов вновь пропустил меня вперед. Но на этот раз я, едва выйдя, остановилась и развернулась к мужу.
— Ответь.
— Что же ты какая упрямая, — недовольно поджал он губы. Ухватил за локоть и повел к выходу из бизнес-центра.
Моя уверенность в том, что спросил он не просто так, окрепла. Я молча шла за ним. Теперь настала моя очередь дожидаться ответа, и получить этот самый ответ я была намерена, даже если Олег сочтет иначе.
Каждый шаг отдавался в висках, нехорошее предчувствие поселилось внутри, в душе.
— Олег… — мы уже почти дошли до дверей. — Ответь мне!
Он промолчал. Только снова посмотрел на меня с раздражением.
— Знаю, — сухо сказал, когда мы оказались на крыльце.
— Только не говори, что это твоих рук дело, — внезапная догадка неприятным чувством осела в груди.
— Считаешь, я способен на такое? — покривил он губами. Отвел от меня глаза, глянул в сторону и снова на меня. — Считаешь?
— Я не знаю, что думать, — честно ответила я. Усталость стала сильнее. Мог ли он? — Я… не знаю… нет, — качнула головой, поняв, что действительно такое не в духе Громова. Он всегда идет напролом, не таясь. Если бы он захотел перехватить у меня помещение, я узнала бы об этом при самой же первой сорвавшейся сделке. Олег Громов в самый ответственный момент вошел бы в кабинет с наглой ухмылкой на лице, а вот так, исподтишка, втайне… Нет. Я надеялась, что нет. Слишком мелочно. Да и… Если бы я хотела открыть очередную парфюмерную лавчонку или шмоточный бутик — это одно. Здесь же речь шла о человеческих жизнях. Что бы ни происходило между нами, он бы не стал пускать в размен судьбы людей. Нет.
— Нет, я не думаю, что это твоих рук дело, — в ответ на многозначительное молчание Олега, выговорила я уверенно. — Но если ты знаешь, кто это — ответь.
— Ты и сама знаешь, кто это, — жестко выговорил Олег и начал спускаться вниз по ступеням.
Я непонимающе смотрела ему вслед, продолжая стоять на месте. Знаю? Если бы я знала…
— Алиненок, — вдруг услышала презрительное.
Сойдя с последней ступени, Олег повернулся и посмотрел на меня. Мое сердце тревожно екнуло, к горлу внезапно подступила тошнота, голову словно сдавили тисками. Боже…
— Я говорил тебе, Алина, что брак со мной не самое худшее, что могло с тобой случиться, — сказал, развеяв все сомнения, что были у меня до этого момента.
Не самое худшее… А он прав.