C. БУНТМАН: — Но Воланд, если хоть на секунду вдаться в какие-то аналогии, у него роль такая в романе, как у знаменитого персиянина, который в Париж приехал, и странно ему очень многое, который все в жизни видел, за всю историю:
В. БОРТКО: — В конце концов, можно сделать такое допущение, представьте себе, что в Россию вернулся Бунин. Он не мог вернуться в романе, представьте себе, что вернулся нормальный человек, который уехал, потом ему сказали: ты идиот, зачем ты уехал, здесь происходят невероятные вещи, строится новая страна, а самое главное, здесь появляется новый человек. И вот он приехал.
B. РАММ: — Рациональный, вдумчивый, внимательный.
C. БУНТМАН: — Но, в отличие от Бунина, вот Бунина это все ударило, его лично. Воланда не ударило, его ударило как всеобщее, как он с грустью смотрит на все человечество. И хоть кому-то жестко и жестоко иногда можно.
В. БОРТКО: — Как ни странно, в результате всех действий темных и нечистых сил пострадал серьезно один человек — Берлиоз. Все остальные отделались легким испугом, ну отправили одного человека в Ялту, и вернулся на самолете, правда, в папахе, но, тем не менее, ничего страшного не произошло. А вот Берлиоз пострадал страшно. Почему — подумал я, и собственно говоря, на эти вопросы нужно отвечать, и вдруг я понял — потому что это идеолог движения. Он, извините, смущает своими…
В. РАММ: — Смущает невинного.
B. БОРТКО: — Невинного, да. А сказано в Писании, сошлемся на него: кто будет смущать малых сих, тот и есть самый главный злодей. Вот именно так он пострадал.
C. БУНТМАН: — Потому что самый знающий человек.
B. БОРТКО: — Он знающий человек, интеллигентный.
C. БУНТМАН: — Когда вы говорите о новом человеке очень много, все равно, наверное, у Булгакова есть какая-то общая тема. И когда вы делали «Собачье сердце», сейчас выскакивают такие вещи, которые общность всего Булгакова подчеркивают. Есть она для вас? Общность, преемственность разных произведений?
В. БОРТКО: — Я больше всего у Булгакова люблю произведение под названием «Белая гвардия», где мистики немного, но есть три таких произведения, которые объединены одним приемом. Например, «Собачье сердце» — из собаки делают человека. Для чего — для того, чтобы глупость окружающих была совершено очевидна. Или «Роковые яйца» — нечисть пошла на Москву. Для чего — да по той же самой причине. Воланд приезжает в Москву для чего — по этому же.
В. РАММ: — Что-то очень сильно беспокоило в той жизни Булгакова.
В. БОРТКО: — Прием один и тот же объединяет эти произведения. Конечно, они разные.
В. РАММ: — А вы думаете, то, что беспокоило Булгакова, когда он писал эти произведения, и что может беспокоить сейчас вас как режиссера, это может совпасть в этой беспокойственной точке со зрителем?
B. БОРТКО: — Я думаю, что вы спрашиваете меня о том, будет ли интересен сейчас не столько роман (роман интересен, один из самых читаемых романов до сих пор), сколько произведение, над которым мы работаем. Я надеюсь, что да, потому что сохранилось самое главное, а именно — кроме черного и белого, есть целая радуга. Кроме А и В — между ними целый алфавит. И вот то, что узнал Иван Бездомный, я думаю, что объединяет, может быть, интересное сейчас. Нельзя судить обо всем с одной точки зрения. Как правило, их две, а чаще всего больше.
C. БУНТМАН: — Насколько у вас будет широко присутствовать город? Даже не столько эта история, что часть в Москве, часть в Петербурге будет сниматься. Я помню «Собачье сердце», которое концентрировались на улице. Улица, подъезд, чуть-чуть пространство было. А в «Мастере» — там ведь все разворачивается так.
В. БОРТКО: — Конечно, и мы пребываем здесь отчасти поэтому. Я думаю, что никакой зритель не простит нам, если начало романа будет где-то в другом месте, кроме исторически описанного. Но таких мест немного: это Патриаршие пруды, это набережная Москва-реки, это Александровский сад и башня дома Пашкова. То, что осталось, что можно сейчас снять. А улицы, которые будут в большом количестве и там, где летает Маргарита и ходит Иван Бездомный, — это Питер, который сохранился в этом отношении гораздо больше, к счастью москвичей, — я каждый раз приезжаю в столицу и не узнаю ее. У вас здесь происходит что-то.
С. БУНТМАН:: — Но с другой стороны вот эти Маргаритины здешние места…
B. БОРТКО: — Изменились очень сильно.
C. БУНТМАН: — Есть и подвальчики, и грузинское посольство у нас есть.
В. БОРТКО:: — Подвальчики есть, и грузинское посольство есть, но рядом с ним уже все другое.
В. РАММ: — Компьютером придется вытравливать.
B. БОРТКО: — Можно, конечно, но нужно иметь тогда соответствующее количество денег.
C. БУНТМАН: — Это хорошо было «Видок» снимать, знаешь, и Париж делать такой, или «Банды Нью-Йорка» делать — старый город весь.
В. РАММ: — А как вы решите проблему Бегемота? В первом варианте, я помню, был какой-то разговор с голливудскими разработками, «Ночной дозор» показывает, что у нас тоже все возможно.
B. БОРТКО: — Замечательно, коли возможно. Мы тоже попытаемся в этом убедиться. Действительно мы обращались к голливудским мастерам, кота Бегемота играет Саша Баширов. Но при этом используется еще электронный робот, а мимику этому роботу делает еще один актер. И кроме этого есть еще одна ипостась этого кота, который ходит на общих планах, некоторые москвичи могли это видеть, когда кот сделан так, чтобы он был далеко и ходил. Он делается при помощи живого человека.
C. БУНТМАН: — Когда он в трамвай садится.
В. БОРТКО: — Нет, это сложно. Подходит к трамваю живой человек, а садится электронная кукла. Американская электронная кукла стоит 3 млн долларов, а так все будет в порядке. Наша фирма, которая делает то же самое по той же технологии, только стоит дешевле. Что получится в результате? Дай боже, чтобы это было. Я не смотрел фильмы, о которых вы говорите, я вам верю. Думаю — а вдруг и у нас чего-то может произойти за маленькие деньги, честно говоря.
В. РАММ: — Вайда, когда экранизировал «Мастера и Маргариту», взял только историю Иешуа и Пилата.
В. БОРТКО: — Скажите, он вам сильно понравился?
B. РАММ: — Нет.
C. БУНТМАН: — Я так его ждал, и мне так не понравилось.
В. БОРТКО: — По одной простой причине. Не подумайте, что я хвастаюсь, что я такой умный, но до этого я додумался. Дело в том, что роман состоит из трех составляющих, каждая из них отдельно сама по себе, извините, не существует. И вынимать ее нельзя. Их нужно делать вместе, именно поэтому наш проект телевизионный, потому что нужно 8 часов времени.
В. РАММ: — Даже мало.
B. БОРТКО: — Но ни в театре, ни в кино выдержать нельзя. А вот такая форма позволяет это сделать, сохранив три пласта. Получился так или сяк, но я думаю, что мы все-таки экранизируем книгу, а не делаем по мотивам.
C. БУНТМАН: — Об этом спрашивают слушатели.
B. БОРТКО: — Я ответил.
C. БУНТМАН: — Но все-таки от чего-то приходилось отказываться.
В. БОРТКО: — Если и приходилось, то только от одной сцены, и простите меня заранее — сон председателя жилищной комиссии, когда в театре все сдают деньги.
В. РАММ: — Почему? Это очень актуально. Может быть, вы передумаете.
В. БОРТКО: — Нет, как-то не помещается почему-то. А все остальное…
В. РАММ: — Отдельным довеском. Послесловием.
В. БОРТКО: — С послесловием будет отдельная история. Все остальное, от первой строчки до последней, мы увидим. Другое дело, сказать «я сделаю все замечательно и хорошо» было бы наивно с моей стороны, оно непредсказуемо и считается в Америке зоной повышенного риска. Так что, бог его знает, что выйдет, но мы хотели бы, чтобы вышло хорошо.
В. РАММ: — Одна из моих любимейших сцен — это бал. Там, насколько я помню, все нагишом. Как вы будете решать эту проблему?
В. БОРТКО: — Секрет. Не скажу.
В. РАММ: — Но будете?
B. БОРТКО: — Конечно. Естественно.
C. БУНТМАН: — А телевидение смотрят все, от мала до велика, прайм-тайм.
В. БОРТКО: — Это раз, а во-вторых, понимаете, можно превратить это дело просто в женскую баню, это будет не сильно хорошо. И здесь пришлось усиленно подумать, но у меня замечательный художник и художник по костюмам.
В. РАММ: — Вы со Светозаровым, насколько я знаю, работаете.
В. БОРТКО: — Мы с ним уже 30 сотрудничаем. И Надя Васильева, мы с ней очень много думали, как это сделать. С одной стороны, дети смотрят, извините, пожалуйста, с другой стороны, писатель написал. И меня просто расстреляют на улице.
В. РАММ: — И колено должно распухать.
В. БОРТКО: — И колено должно распухать, но это-то ладно, а вот откуда оно растет, и причем 40 минут стоящая женщина…
В. РАММ: — Все летают, танцуют.
В. БОРТКО: — Это можно подумать — слушайте, а что, у нее там, по-моему, прыщик на попке, и вообще что-то такое, естественно, приходилось решать эту проблему. То есть мы будем решать эту проблему, посмотрим, как это получится.