Государственный банк открывается на один час и охраняется революционным войском. Представители иностранных держав признают только выборное представительство – Думу. Революционное правительство заседает, но его никто не слушает. Дума собирает Собор из представителей городов (Телеграмма вернулась разорванная, что сделал комиссар на телеграфе) 8-го Собор. От Москвы 25 человек. Жизнь в городе совершенно спокойна. Разрушений нет, кроме телефона по приказу Керенского или К[омитет] о[бщественного] с[пасения] закрыл телефон (а Думу не впустили). С юнкерами невероятная жестокость. У Керенского 1500 ч[еловек] войска. С ними он бы мог справиться, п[отому] ч[то] комитет был под сомнением – они посылали делегатов к Керенскому. Сражение не по его инициативе. Отряд управляется пленными офицерами, разбит вдрызг. Керенский уехал в Ставку. Вместе с Думой продолжали действовать. Большевики настаивают на премьере с (министро[м]) труда. Ленин ни разу не прошел. Чернов – кандидат – он на юго-западном фронте. Авксентьев тоже кандидат. (Предполагают), что Авксентьев был министром внутренних дел и Покровский, военный – Верховский, морской – Вердеревский, иностранных дел – Салтыков, юстиции – Мамонтович и Соколов, просвещения – Салазкин, почт и телеграфов – Мамонтович (брат), земледелия – Маслов, продовольствия – Пешехонов и Теодор (?).[188] Был приказ арестовать Пешехонова. Финансов – Рожков, Сави(цкий) и Кузовкин, торговли – Милютин, жел[езных] дорог – Бернацкий.
Керенский предлагал Правлению бывших городск[их] работников отказаться работать с большевиками […][189] заявление, требуя порядка. Доклад от позавчера.[190] Приехал делегат, чтобы установить восстание, – опоздал на два дня. Минор утверждает, что вся власть до Харькова в руках Каледина. На север от Харькова – большевики. Корнилов с Калединым. Каледин имеет большой успех, действует осторожно и не против революции.[191]
Доклад Филатьева в Городском комитете нар[одно]-соц[иалистической] партии
Начало ноября26 октября Комитет общ[ественной] безопасности потребовал, чтобы 56-й полк, считавшийся верным, покинул Кремль, на что полк не согласился. Комитет общественной безопасности не решался брать на себя ответственность за кровавое столкновение. Срок сдачи был назначен на 27 октября, но и 27-й полк не был выведен. Украинцы, бывшие там и присоединившиеся к 56-му полку, заявили, что согласны выйти, но только вместе с 56-м, а он не соглашался. Начались опять переговоры и чувствовалось смущение Военно-революционного комитета. А в Ком[итете] общ[ественной] безоп[асности] все обсуждали вопрос, как быть. Решено было принять некоторые меры, но не доводить до столкновения. Наконец вечером сам Рябцов поехал в Кремль уговаривать. Он долго не возвращался, а к ночи вернулись его спутники (Ровнов, Мастрюков и другие), очень взволнованные и заявили, что его чуть не убили, что разговаривать даже не хотят и что только Муралов и Ногин спасли его жизнь, а что из Кремля его не хотят выпускать – он заложник. Следовательно, если открыть военные действия, он будет убит. Положение было очень тяжелое, причем военные нервничали и впадали в истерику больше штатских. Филатьев считает, что если все не кончилось еще большей катастрофой, то только благодаря штатским. Чтобы извлечь Рябцова, вызвали нелегальным путем большевиков, и к двум часам ночи добились возвращения Рябцова, и тут произошла странная вещь: он заявил, что ни смертью, ни арестом ему не грозили, что он остался там сам (Филатьев убежден, что он подвергался опасности и молчал об этом по тактическим соображениям). Рябцов говорил, что активно действовать не надо и что он позволил себе изменить условия соглашения в том отношении, что солдаты будут сменены в Кремле не юнкерами, а солдатами 192-го полка, который верен правительству. В Кремле было два верных броневика без бензина, но в них тоже начали сомневаться. Командный состав был против активного выступления. Юнкера и казачья сотня, стоявшие на карауле кругом Кремля, требовали его взятия. В ту же ночь явился целый ряд делегаций от юнкеров и разных офицерских школ, из резолюций которых, особенно из резолюции представителей Алексеевского училища, ясно стало, что среди них начинается движение правых Комитета общественной безопасности, который оказался между врагами слева и справа. Юнкера и офицеры на ряде митингов постановили сменить Рябцова и хотели выбрать Брусилова (главным образом, офицеры).
Большинством всех голосов против Филатьева все же решено было ждать до утра 28-го замены 56-го – 192-м полком. Юнкера хотели сами взять Кремль и чтобы удержать их и уже сорганизовавшихся офицеров, Рябцов решил ехать к ним для предотвращения выступления; послали с ним и Филатьева. Они до 7 часов утра обходили и убеждали. Настроение было очень повышенное, раздавались резкие обвинения против Рябцова. В Манеже, например, юнкера 6-й школы кричали: «Нам не дали, пробуйте, подлецы, сами». Наконец убеждения подействовали, и они обещали подчиниться дисциплине. На следующее утро в 11 часов, согласно постановлению, 56-й полк не вышел, и оказалось, что «верный» 192-й полк наполовину перешел к большевикам, а наполовину нейтрален.
28-го было наконец принято решение занять Кремль, и Рябцов, который раньше убеждал юнкеров не выступать, потому что нет сил и «мы можем быть разбиты», тут стал их убеждать, что взять Кремль очень легко. Их же настроение к этому времени уже упало. 28-го вечером Рябцов по телефону объявил Кремлю ультиматум. Но тут у Военного ревкомитета появится уже новый тон. Ультиматум состоял в том, чтобы через 15 минут открыли ворота, туда войдут юнкера, а солдаты сдадутся, в случае несогласия он грозил пушкой. 15 минут затянулись на всю ночь до утра 29-го. («Страшно сделать первый выстрел по своим», – объяснил Филатьев). К утру юнкера вошли. Оружие было сложено, хотя там и оказалось не 3, а 8 рот, так как большевики раньше поставили условием снятие кордона и подтянули за это время туда войска.
Из пулеметов оказалось расхищено еще до восстания 350 штук, причем многие из них действуют в Петербурге. Вдруг в Думу приезжает офицер и кричит: «Кремль не взят, наших избивают!» Оказалось, что Кремль-то взят, но не через Николаевские, а Троицкие ворота, но по Тверской начались провокационные выстрелы. Сперва из Кремля позвонили: «Сдают оружие», потом произошла заминка и вдруг звонят: «Юнкеров убивают» – когда юнкера окружили сдавшихся, по ним стали палить из пулеметов из окон – произошло это от «нераспорядительности» начальства. По словам Филатьева, было убито 15 юнкеров, тогда и они стали расстреливать и убили тоже 15 человек, но по газетной передаче и, по словам Стааля, был убит один юнкер, а юнкера расстреляли тут же 101 человека – огромная ошибка. 8 рот и 40 пулеметов сдались. После этого был назначен срок сдачи генерал-губернаторского дома – большевики все тянули. С другой стороны, приказ взять отдавался, но не выполнялся. Либо Рябцов бесталанен, либо изменил и сознательно так действует – это поддерживает деятельность революционной группы офицеров, которые хотели добиться анархии. Приказы во всяком случае замедлялись преступно. После ультиматума о сдаче генерал-губернаторского дома Ногин и другие явились в Думу. Комендатура была поставлена настолько плохо, что большевики проходили без проверки, а своим чинили препятствия. Юнкера хотели взять Ногина и других на штыки, их едва уговорили, и они потребовали, чтобы при переговорах присутствовали их представители и казачьи тоже. Переговоры ясно показали растерянность большевиков и готовность сдаться. Ультиматум: разоружение восставших войск, Красной гвардии, арест и суд над Военным революционным комитетом и над всеми виновными. Они обещали ответить по телефону. При выходе у дверей кабинета их окружили возбужденные офицеры и юнкера. Руднев вынул револьвер и отправился провожать большевиков, пригрозив, что, в случае покушения на них, он тут же застрелится. По телефону большевики сообщили, что согласны на все условия, кроме ареста Военного революционного комитета, так как масса этого не допустит. Медлительность дала им силы. Единственной разумной операцией за это время был набег на Ходынку и похищение там двух орудий, причем были сняты замки со многих орудий, но не со всех. Операцию эту произвели 50 казаков и 100 юнкеров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});