смело сел за руль своего чудовища. Взревели три его «сердца», забуксовали на месте колеса. Машина бешено рванула с места и понеслась вперед. Первый заезд прошел благополучно, но во время обратного пробега неповоротливое сооружение вдруг проявило чудеса прыткости. Оно подскочило в воздух и пролетело несколько метров, прежде чем тяжело грохнуться на землю на все свои колеса. Приземление было не из приятных, если вспомнить, что автомобиль был практически лишен и подвески. Гонщик и это испытание стойко перенес, но машина... Машина не выдержала. Снова подвел передний мотор: из карбюратора выбросило языки пламени, которыми Кичу опалило руку На этом, правда, все приключения кончились. А результат? Около одного километра в час хватило этому примитивному экипажу, чтобы оставить позади рожденную в муках и опробованную в боях «Синюю птицу». Новый рекорд был 334,010 км/ч.
Через три дня на старт на своем «Черном ястребе» снова выезжает Фрэнк Локхарт. Первые заезды не приносят ему удовлетворения, лишь в третьем он добивается чего-то удобоваримого. Если следующий заезд будет чуть лучше, рекорд ему обеспечен. Но судьбе было суждено распорядиться иначе. На четвертом заезде произошло то, чего так боялся Локхарт, — на огромной скорости в узком обтекателе лопнула шина и заклинила колесо. «Ястреб» метнулся влево, боком пронесся метров сто и в три прыжка поднялся в воздух, а затем тяжело рухнул на слежавшийся влажный песок. На разбитом спидометре стрелка замерла на отметке «376». Выброшенный из кабины гонщик упал рядом. В бессознательном состоянии его успели довезти до больницы, откуда он только что вышел. Там он и скончался. К сожалению, Локхарт так никогда и не узнал, что все-таки добился своего.
Рэй Кич оказался счастливее. На другой год за рулем гоночного «Симплекса» он победил в самых престижных и трудных американских гонках в Индианаполисе, пройдя 500 миль со средней скоростью 157 км/ч. Его монстру-рекордсмену повезло меньше.
Трехмоторный «Триплекс» еще долго не давал покоя многим из любителей легкой и быстрой славы. И наживы тоже. Среди них был и Ли Байбл, один из тех механиков-самоучек, что создавали это чудовище. Он считал, стоит лишь сесть за руль, как рекорд сам с распростертыми объятиями примет его. Ни опыта гонщика, ни чувства машины у него не было. 13 марта 1929 года он сел в кабину «Триплекса». Погода стояла неважная, и вновь приехавший в Дайтону Сигрев отговаривал его ехать. Но Байбл был упрям и не верил в плохие приметы, но тринадцатое число все же оставалось для него роковым. Его вдохновил первый заезд — 325 км/ч. И он снова ринулся вперед. Что тогда произошло, мы, вероятно, уже никогда не узнаем. Когда Байбл почти прошел мерный отрезок, автомобиль высоко подбросило на неровном песке. Видно, гонщик машинально резко снял ногу с педали газа, и гигантская тяговая сила сменилась на тормозное усилие. Все 36 поршней и шатунов, напрямую соединенные с колесами, заблокировали их. Не поленились бы горе-создатели на установку сцепления, не было бы беды. А тут четырехтонная громада заскользила боком, проделывая колесами глубокие борозды; приподняв заднюю часть, она тяжело перевернулась и развалилась на множество кусков, погребя под собой незадачливого своего создателя-гонщика и ни в чем не повинного фотографа Трауба, решившего запечатлеть смертельный пируэт.
Серия неудачных и трагических атак на рекорды всколыхнула весь мир. В Международную автомобильную федерацию посыпались письма с требованиями прекратить эти жестокие соревнования и обезопасить зрителей. Вспоминали теперь и другие трагические эпизоды. В ноябре 1927 года разбился автомобиль «Джельмо», построенный на средства богатого египтянина Джелаледдина. Тогда в Пендине на скорости 240 км/ч он перевернулся и вмиг превратился в груду металла. К счастью, гонщик, итальянец Форести, чудом спасся, отделавшись небольшими царапинами. Но вслед за ним началась трагическая серия неудач американцев. Чтобы предотвратить смертельные случаи при заездах, было решено допускать к соревнованиям только наиболее совершенные, по мнению судей, машины, хорошо подготовленных гонщиков, подыскать для рекордных заездов новые трассы, а зрителей вообще убрать с места гонок.
Тем временем М. Кэмпбелл уехал в Южную Африку, где на дне высохшего озера Вернейк-Пан на высоте 762 м над уровнем океана пытался побить рекорд Кича. Но ему снова не везло. Сначала палило жаркое солнце, и дно озера покрылось широкими трещинами. Когда же трассу привели в порядок, собралось так много зрителей, сновавших перед машиной, что он не решился стартовать. А потом зарядили дожди. Он успел лишь побить рекорды на 5 км и на 5 миль, достигнув в некоторых заездах 360 и 347 км/ч, но было уже поздно. Неожиданный подарок к его 44-летию преподнес ему Генри Сигрев, на глазах 50-тысячной толпы зрителей установивший 11 марта 1929 года в Дайтоне новый абсолютный рекорд — 372,456 км/ч — на целых 38 км/ч больше, чем у Кича. «Синей птице-2» это было уже не по зубам.
Рекордный автомобиль «Ирвинг-Непир-Спешиэл», или «Золотая стрела». 11 марта 1929 года Генри Сигрев добился на нем нового абсолютного достижения — 372,456 км/ч. На машине установлен 12-цилиндровый авиационный двигатель «Непир-Лайон» объемом 24 л и мощностью 930 л. с. Коробка передач трехступенчатая. Обычные водяные радиаторы полностью заменены емкостями со льдом. База автомобиля 4060 мм. Длина 8420 мм, высота всего 1140 мм. Масса 3600 кг. Автомобиль хранится в Британском национальном автомобильном музее.
Сигрев выступал на новом небывало узком и длинном золотистом автомобиле «Ирвинг-Непир-Спешиэл», получившем имя «Голден Эрроу» («Золотая стрела»). Его построил бывший инженер «Санбима» капитан Джек Ирвинг. На автомобиле стоял 12-цилиндровый мотор «Непир-Лайон», дававший 930 л. с. Обычные водяные радиаторы были заменены баками со льдом. Кузов имел ярко выраженную клиновидную переднюю часть, обтекатели между колесами, хвостовой стабилизатор. Лобовая площадь кузова составляла лишь 1,1 м2, что тогда считалось верхом совершенства. Впереди, как пушка, торчал длинный стержень, по которому Сигрев вел машину по направляющей полосе.
Старт «Золотой стрелы» был назначен на 11 часов. Еще в половине одиннадцатого автомобиль выкатили из передвижного ангара и вывели на стартовую линию. Многотысячная толпа впилась глазами в водителя, высокого, крепкого, широкоплечего Сигрева, который невозмутимо курил свою трубку и лишь изредка бросал короткие распоряжения. В особой ложе в первом ряду стояла маленькая женщина. К нему со всех сторон спешат репортеры, чтобы услышать его последние слова перед стартом. Кто знает, может быть, эти слова будут последними в его жизни. Это прекрасно понимает и сам гонщик. Он сообщает репортерам, что, по его расчетам, из десяти шансов только один, что он останется жив. Дают знак к старту, и толпа окаменевает. Маленькая женщина в ложе прижимает руку к сердцу, которое колотится так, как будто хочет вырваться