Читать интересную книгу Хроники похождений - Лев Портной

Вспомнив слова господина Швабрина, я подумал, что Василий Яковлевич отоспится днем, а ночью, скорее всего, будет колобродить по палубе и мучиться бессонницей. И это будет удобным моментом, чтобы выкинуть его за борт. Главное — улизнуть от Марагура.

Алексей Иванович в очередной раз сдавал карты, а я разглядывал переборку, разделявшую каюты. Она дрожала от храпа Мировича, и порою казалось, что вот-вот попросту рухнет. Невольно я обратил внимание на то, как закреплена переборка. Крепления были очень простыми. В стенах кубрика имелись пазы, а на переборке — щеколды, входившие в эти пазы. Отодвинь эти задвижки — и путь в соседнюю каюту открыт. Наверняка переборка между каютами боцмана и шкипера закреплена так же. Правда, щеколды, скорее всего, находятся со стороны Спелмана. Вряд ли шкиперу понравится, чтобы в его покои в любой момент мог завалиться боцман, тем более с такой зверской рожей, как у Гарри.

Ну, ничего! Теперь я знал, как проникнуть из нашей каюты в каюту шкипера. Надо будет протиснуть какое-нибудь острое лезвие между досками и сдвинуть щеколды. Главное, угадать время, когда велетень заснет, да и шкипер будет спать, а если и бодрствовать, то где-нибудь подальше от своей каюты. Задача, конечно, не из легких, но я надеялся, что за ночь управлюсь.

Мирович, сам того не ведая, дважды помог мне: сперва, когда выпросил ночлег по соседству со шкипером, а теперь храпом привлек внимание к устройству переборки. Я ухмыльнулся. Причем слишком злорадно.

— Чему радуешься?! — насупился Марагур.

— Да так… — спохватился я. — Хорошая компания, отменный коньяк. Что может быть лучше?!

— Что верно, то верно, — подхватил господин Швабрин и наполнил рюмки.

После обеда Марагур заявил, что мы отправляемся отдыхать. Вооруженный новыми знаниями, я не протестовал. В каюте велетень без лишних слов постелил себе прямо на полу перед дверью, сбросил ботфорты и улегся спать, предоставив меня самому себе и предполагая, что я не сумею незаметно исчезнуть, потому что для этого мне понадобилось бы перелезть через него. А у меня сердце колотилось в груди от радости, потому что щеколды на переборке оказались с нашей стороны. Видимо, шкипер не боялся, что боцман влезет к нему без спросу, и при устройстве кубрика руководствовался еще какими-то соображениями.

Марагур, несмотря на усталость, долго не мог заснуть, пыхтел и ворочался. Я залез в гамак и крепился изо всех сил, чувствуя, что того гляди засну вперед велетеня. Славный Морфей укачивал меня вместе с кораблем, а я щипал себя за бедро и приговаривал в уме: «Отстань от меня! Никакой ты мне не дружище! Вон иди к велетеню!»

Наконец Марагур захрапел, да так громко, что и речи не могло быть о том, чтобы заснуть с ним в одной каюте. Мою сонливость как рукой сняло. Я спустился из гамака, поднял ботфорты велетеня и потряс ими. Серебряные шпоры зазвенели, но Клавдий не проснулся. Я надел свои ботфорты и подошел к дальнему от входа краю переборки. Слегка поднатужившись, я вытащил щеколды из пазов и немного подвинул переборку в каюту шкипера. На мое счастье с той стороны ничего ее не подпирало. Образовалась щель, вполне достаточная, чтобы я пролез через нее. Что я и сделал, и оказался в каюте шкипера. Спасибо Главному Повару, Спелман еще не пришел отдыхать.

Прямо перед дверью стоял дубовый стол, над ним висел фонарь. Фитиль не был потушен, и я смог осмотреть все помещение. В стене напротив двери имелся люк. Прямо под ним на лафете возвышался фальконет.[49] Чуть правее располагалась огромная кровать с неубранной постелью. Свисавший край одеяла прикрывал массивный сундук. Видимо, его и имел в виду погибший голодранец. Ничего более подходящего под определение «ящик» в каюте не наблюдалось. Нужно было покопаться в сундуке шкипера в расчете найти там нечто, явно имеющее ко мне и Аннет какое-то отношение. Однако возникла заминка из-за того, что я не мог отпустить переборку. Она не удержалась бы на двух противоположных щеколдах и грохнулась бы в каюту шкипера или на голову спящего велетеня — в зависимости от того, куда б наклонился флейт. Я обвел взглядом каюту, размышляя, чем закрепить переборку, но ничего подходящего не нашел. Мое внимание привлек фальконет. Пришлось побороть искушение шарахнуть прямой наводкой в голову Марагура — будет знать, как щипать за ноги раскаленными щипцами! Однако выстрел из пушки произведет слишком большой шум и разрушения. Боюсь, ни шкипер, ни его команда не оценят такого юмора и безоговорочно встанут на сторону Мировича. Нет, начинать надо не с велетеня, нужно избавиться от Василия Яковлевича.

Я так и не придумал, как закрепить переборку. Черт, не могли сделать щеколды с обеих сторон! Правда, пришлось бы попотеть, чтобы сдвинуть их. Еще неизвестно, удалось бы мне это сделать, окажись щеколды и впрямь с другой стороны?! Я терял драгоценное время, застряв между двумя помещениями. В конце концов я не нашел ничего лучшего, как подобраться к другому краю каюты, сдвинуть оставшиеся щеколды и опустить переборку на пол. Если Марагур проснется, ему покажется, что он спит на полу в царских покоях. Впрочем, у меня не было времени гадать о том, что подумает велетень, если откроет глаза и обнаружит исчезновение стены.

Я бросился к кровати. Выдвинул из-под нее сундук, он оказался заперт на замок. Оглядевшись, я заметил топорик на полу у изголовья. Через мгновение с треском сундук открылся. Марагур перестал храпеть, и я замер, не решаясь оглянуться на велетеня. Он долго сопел, а затем захрапел с удвоенной силой. Я вздохнул с облегчением, заткнул топорик под кафтан за пояс — небось, пригодится еще — и поднял крышку сундука. Первое, что я увидел — это небольшой ящичек из красного дерева. В нем лежали два небольших пистолета, пулелейка, несколько пуль, кисет с порохом и кусочек свинца. Вот так удача! Но я был уверен, что это вовсе не сюрприз от Аннет, а всего лишь везение. Не мешкая, я заткнул пистолеты — как и топорик — за пояс под кафтан, а остальные принадлежности распихал по карманам. Затем я перерыл весь сундук, но ничего, заслуживающего внимания, не нашел. В нем хранились вещи Спелмана, в том числе и кошелек с деньгами, взять который я посчитал неприличным, хотя понимал, что стальные пистолеты с позолоченными бронзовыми частями стоили больше содержимого не только этого кошелька, но и всего сундука. Но когда я упихивал за пояс оружие, то чувствовал, что действую в рамках необходимой самообороны. А присвоение чужих денег — это просто кража.

Упомяну еще, что мое внимание привлек черный флаг. Я подумал: уж не попали ли мы на пиратский корабль? Может, шкипер только с виду такой добродушный, а в открытом море и разбоем не брезгует. Я развернул флаг, но вместо «веселого роджера» на черном полотне красовалось привидение.

Скрипнула дверь, и едва я успел отскочить к стене, как вошел Спелман. Он застыл посреди каюты. Наверное, у меня был такой же вид, когда я вошел к себе домой и обнаружил квартиру перевернутой. Вот только по голове меня никто не бил. А шкиперу не повезло. Но я не видел другого выхода, кроме как треснуть ему по затылку рукоятью его же собственного пистолета. Ноги его подкосились, я успел подхватить шкипера под мышки, чтобы он не грохнулся на пол. Однако сил дотащить его бесчувственное тело до кровати у меня не хватило. Я оставил его на полу.

Еще раз осмотрев каюту, никакого ящика я больше не обнаружил. Может быть, Аннет знала, что Спелман хранит в сундуке ящичек с пистолетами? И подумала, что лишнее оружие мне не помешает? Конечно, может быть. Но я должен был найти что-то еще. Ведь умиравший голодранец говорил про ящик. Если бы он имел в виду сундук, то и сказал бы «сундук»!

Оставаться и дальше в каюте шкипера я не мог. Спелман в любой момент мог очнуться. Или кто-нибудь еще заглянет сюда. Эдак мне придется перебить всю команду! Я решил, что необходимо разобраться с Мировичем. Отправить его под покровом ночи на съедение рыбам. А потом перекупить Марагура, тогда, глядишь, мне и ящик больше никакой не понадобится.

Я приоткрыл дверь и незамеченным выскользнул из каюты. Желтая рубка при свете фонаря, установленного на корме, выглядела нездешним сооружением. Я обошел ее слева и собрался было идти дальше к носовой части, как вдруг догадка осенила меня. Желтая рубка! У нее не было дверей! Так это же не рубка, а ящик! Огромаднейший ящик! Ящик возле, а не в каюте шкипера! Вот что пытался сказать погибший из-за меня голодранец!

Чернокожий матрос драил палубу.

— Милейший, — обратился я к нему. — Не подскажешь ли, а что это за сооружение такое?

— Какой-то груз, — ответил африканец. — Барышня какая-то давно еще оплатила доставку этого контейнера.

Так и есть! Это и был тот самый ящик! Никакая это не рубка! Потому-то он и выкрашен в желтый цвет и не пропитан гарпиусом. Я напрасно перевернул вверх дном каюту шкипера! Бедный Спелман! Ему еще и по голове ни за что ни про что досталось!