Читать интересную книгу Привал на Эльбе - Петр Елисеев

— Есть. Хорошие статьи: о взаимодействии конницы с другими родами войск, о наступательном бое кавалерии. Трудновато только понять все.

— А вы комиссара спросите, что непонятно. Я скажу ему. Занимайтесь, но режим не нарушайте, чтобы это было последний раз.

— Вы очень строги, — сказал Михаил, исподлобья посмотрев на врача. — Я, наверное, самый беспокойный больной? У меня бумаги опять нет…

— И не получите, если будете забывать про обед, про ужин, про рану, про то, что вы в госпитале.

— Мне надо записывать прочитанное.

После обеда в госпитале наступил час отдыха. Елизаров лег спать. В коридоре сражались в домино, стучали. Казак нервничал: после ранения стал раздражительным. Он поднялся, сказал что-то товарищам, и в палате воцарилась тишина. Вошла Оля — «делегат связи», как назвал Михаил парикмахера. Она выполняла все поручения раненых, связанные с «внешним миром», означавшим город. Оля спросила, кто желает купить орехов. Никто не отвечал. Она подходила то к одному, то к другому, но никто с ней не говорил. Что случилось? Она бегом бросилась в дверь и вскоре вернулась с врачом. Встревожилась и Галина Николаевна. Все сидят, читают газеты, книги, но никто не произносит ни слова.

Галина Николаевна села на койку Елизарова и спросила его:

— Что случилось?

Михаил спокойно посмотрел на нее, пожал плечами.

Когда врач вышла из палаты, сосед Михаила, сержант Басманов, заговорил:

— Кажется, перехватили мы, друзья?

Раздался взрыв смеха. Галина Николаевна сразу же вернулась назад. Как ни было ей обидно, она не удержалась, улыбнулась.

— Вы извините, доктор, — сказал Михаил. — У нас игра такая была: «молчанка». Кто первый заговорит или засмеется, тот проигрывает и покупает для всех орехи. Вот сержант Басманов и проиграл.

Галина Николаевна заметила, что «молчанка» — игра бесполезная. Увидев на тумбочке Елизарова книгу «Наука побеждать», она спросила:

— Читаете?

— Почти всю переписал, — ответил Михаил.

— Очень хорошо. Любите военное дело?

— Полюбил.

— Мне один фронтовик пишет, что очень важно знать язык врага. Хорошо бы и вам взяться за немецкий язык, — посоветовала Галина Николаевна.

— Я на фронте еще начал зубрить его по разговорнику, — сказал Михаил.

— Возьмитесь и здесь, будете старостой. Достанем учебники, пригласим преподавателя.

На другой день перед сном, лежа на койке, Михаил предложил товарищам:

— Давайте договоримся, что в определенные часы разговаривать только по-немецки. Но так как многие не знают немецкого языка, установим двухнедельный подготовительный срок. За это время каждый должен научиться отвечать по-немецки на вопросы врача и сестер о состоянии здоровья, попросить книгу, газету, письмо и так далее, а также уметь «допросить» пленного немца. Кто не выучит урока, тому будем давать наряд — по утрам застилать всем койки.

Это предложение было принято охотно. Галина Николаевна принесла учебники, справочники, словари. Неплохим старостой оказался Михаил. Он требовал от каждого знания все новых и новых слов и готовил свою группу к экзаменам.

Настал срок. В тот день утром Галина Николаевна подошла к Елизарову и протянула ему толстую общую тетрадь.

— Это лично вам. Пишите, только не проказничайте больше.

— Данке[10].

— Хотите сегодня сверх плана заниматься с преподавателем по-немецки? — спросила Галина Николаевна.

— Мит фергнюген[11], — ответил Михаил.

— А меня примете в свой кружок? Я изучала французский, а теперь хочу знать и немецкий, — призналась Галина Николаевна.

— Примем! — проговорился по-русски Елизаров.

— Наряд на заправку коек! — сейчас же изрек его сосед сержант.

— Как ваше самочувствие? — спросила она его.

— Шён![12]

— Я спрашиваю, как рана, беспокоит?

— Ихь антворте, дас ихь михь зер гут фюле[13].

— Опять какой-то заговор, — заметила Галина Николаевна, услышав ответы и от других раненых на немецком языке, — товарищ Елизаров, это ваши затеи?

— Ихь бедауре зер дас зи дойтч нихт шпрехен кёнен[14],— ответил Михаил и подал сложенный вчетверо листок бумаги, на котором было написано что-то по-немецки.

На следующий день, войдя в палату, Галина Николаевна сказала Елизарову:

— Прежде всего о вашей просьбе, — это был ответ на вчерашнюю записку Михаила. — Я говорила с комиссаром. Он разрешил вам заниматься в физкультурном кабинете после занятий, больше нигде нет свободного уголка.

— Очень хорошо, спасибо.

— А вот вам от комиссара новые книги о кавалерии.

Теперь Михаил до позднего вечера засиживался в большой комнате за столом, на котором были разные лечебные спортивные приборы. Он забывал про ужин, кино, концерты, старательно выписывая в тетрадь разные мысли о военном искусстве. Особенно ему понравилась небольшая старая книжечка «Военная хитрость». Сестры и санитарки жаловались, что больной Елизаров вовремя не ест, сердится, когда заходят к нему и напоминают о еде.

— А вы меньше мешайте ему, — заступилась за раненого Галина Николаевна. — Больше чуткости. Иногда можно стакан кофе или молока принести ему и туда, где он занимается. Понять надо: на костылях человек ходит и не бездельничает — учится.

Михаил поправлялся быстро. Он уже начал скандалить с врачами, просил выписать его из госпиталя. Галина Николаевна убеждала, что еще не время говорить об этом, что раны не зажили, что в них, может быть, занесена инфекция.

— Товарищ врач, на меня инфекция не действует. Меня однажды ранило сюда, — ткнул он пальцем в кисть руки, — бой был адский, нужно было лечь за пулемет, кровь брызжет. Я схватил комок грязи, хлопнул на руку, как замазку на стекло, и никакой инфекции. Буду скандалить, если не выпишете — сбегу.

Полночь. На улице завывала вьюга. Снежинки хлестали по лицу Галины Николаевны, перебегавшей через улицу. Она спешила на дежурство. Зашла в палату. Елизарова не было на койке. Она побежала к физкультурному кабинету, дернула дверь, заперто. Дежурная сестра сбивчиво лепетала, что казака нигде нет. «Сбежал! — подумала Галина Николаевна. — Куда он мог пойти: в военкомат, на станцию?»

Она решила позвонить на пересыльный пункт, но ее позвали к тяжело раненному. Освободилась она не скоро.

Войдя в свой кабинет, она невольно вздрогнула, остановилась. За столом сидел незнакомый молодой человек в новой больничной пижаме.

— Откуда вы? — спросила она. — Вы недавно прибыли?

— С фронта. Давно уже. — Молодой человек поднял голову, улыбнулся.

— Товарищ Елизаров! — Галина Николаевна всплеснула руками, радуясь, что нашелся пропащий. — Вы побрились. Да вы совсем молодой без бороды. Ей-ей, не узнала бы вас. Зачем вы спрятались сюда? Опять наделали панику, сестры плачут: пропал казак.

— Мне разрешил комиссар. В физкультурном кабинете прохладно…

Михаил сложил только что полученное письмо треугольником и замолчал, не отвечая на требовательные вопросы врача. Это раздражало Галину Николаевну.

— Я доложу комиссару, и мы запретим вам работать ночами, — она хотела добавить, что недовольна его поведением, но, заметив выражение тоски в его влажных глазах, участливо спросила: — Что с вами?

— Ничего… — опустил голову раненый.

— Скрытный вы человек! Давайте говорить начистоту, откровенно, не как врач с больным, а по-товарищески. Чём вы недовольны?

— И Тем, что не выписываете.

— Рано. Нога не совсем окрепла, и «звезда» на груди еще не зажила.

— Рано? Я здесь толстею, а там мои друзья в огне. Вот, почитайте, — подал ей Михаил письмо. Сандро Элвадзе писал:

«Письмо мое стремится к тебе. Только радости мало оно принесет. Фронтовые дела наши печальные. Отходим, но бьемся как львы. Многие убыли из нашего эскадрона: парторг, с которым ты последний раз минировал мост; азовский рыбак Гульчевский; уральский горняк Данькин. Тахав получил четвертую отметку. На этот раз не устоял — увезли в госпиталь. Получу от друга башкира письмо — пришлю тебе его адрес, а твой напишу ему. Сегодня глаза у меня были на мокром месте: убило осколком Орла. Взял пока твоего коня. Хороший конь, легко бегает, только очень трясет. Выздоравливай скорее, просись в свою часть. Пермяков вспоминает тебя…»

— Пермяков? Как зовут его? — спросила Галина Николаевна.

— Виктор Кузьмич.

— Витя! — вскрикнула она и достала маленькую фотокарточку. — Он?

— Точно! Наш командир, — повеселел Елизаров.

— Что же вы молчали! — воскликнула Галина Николаевна, не скрывая своей радости.

— Читайте дальше, что о нем написано.

— «…Пермяков передает тебе привет и тоже просит вернуться в свой эскадрон. Он часто ставит тебя, твою храбрость в пример другим. А вот адрес его родителей, он просит сходить к ним в гости…»