Читать интересную книгу Матрос Специального Назначения - Андрей Загорцев

После получения того самого допуска, мы будем допущены к еще очень интересным секретным занятиям. Я даже вспотел от чувства ответственности. Вот это дела! Мне будут доверять государственные тайны! Просто невероятно! Вот отец удивится, когда узнает, что я допущен к государственным секретам.

А вечером, проклиная сам себя, я расчерчивал лист ватмана, сооружал из простого карандаша перьедержатель и отмачивал старые металлические поржавевшие перья в воде. Мне к утру предстояло перерисовать из тетради Поповских план-схему проведения ночного занятия по стрельбе с плавсредства на плакат. Сам виноват. Минут двадцать я «расписывался», вспоминал, как держать перо, начертания некоторых букв. Рядышком пыхтели Федос и Зелёный, раскручивали телефонный аппарат, украденный мною из телефонной будки.

— Тяжёлый, — пыхтел Саня, — рублей сто наверно будет.

— Моя половина, — предупреждал Зеленый, пытаясь поддеть крышку отвёрткой. Я от греха подальше перешёл на другой стол с плакатом и перьями. Дёрнут под руку, мазну пером или тушь разолью, где мне потом искать чистый кусок ватмана? Наконец я все расчертил простым карандашом и взялся за перо. Надписи — всяческие «Утверждаю» и «Согласовано», — я писал довольно медленно. Потом дело пошло гораздо быстрее. К моменту, когда Зелёный с Федосом все-таки отколупали крышку, плакат был почти готов. Оставалось только написать пером-«единичкой» порядок отработки учебных вопросов и прочую ерунду.

— Ого, — восхищались мои товарищи, — мы же пересчитывать будем полночи, тут монеты еще наверно со времен Брежнева лежат.

Когда они начали пересчитывать и достигли суммы в четыре рубля пятьдесят копеек, я уже вовсю, не останавливаясь, чёркал пером, заглядывая в тетрадку командира группы. Готово! Теперь надо перерисовать рисунки. Но тут дело пойдёт быстрее, надо только, чтобы тушь подсохла и не размазалась. Отдыхая и тряся затекшей кистью руки, я вскипятил себе воды, поскрёб по донышку банки, собирая остатки кофе. Заварил напиток и, дуя на кружку и обжигая губы о железные края, начал давать дельные советы по пересчёту «богатства». Мне посоветовали не мешать, монетки были не только двухкопеечные — встречались и по копейке. К вечерней проверке я закончил рисовать плакат, осталось только его подтушевать, сдуть труху от ластика и повесить на рейку.

«Бухгалтеры» насчитали всего-навсего двадцать три рубли восемьдесят девять копеек. Не сто рублей, но нам и того хватит, даже если отдать одну треть Зелёному. Тем более трёшку, полученную от Поповских, я никуда не тратил. Зеленов, после обещаний всяческих «баталерных» благ, скрепя сердце, согласился забрать треть вместо половины. Теперь эту гору мелочи необходимо было поменять на бумажные рубли, а для замены мелочи на бумагу требовалось две вещи: чудесным образом попасть в «чипок» и придумать какую-нибудь красивую легенду о столь ощутимом запасе монет, откуда они у нас появились. В «чипок» (матросское кафе) мы в будние дни попасть никак не могли, для нашего призыва доступ туда был закрыт, да и мы постоянно были на занятиях. В субботу кафе не работало, а в воскресенье туда было не пробиться, да и всё равно лучше не соваться. «Линейщику» вряд ли нужно было столько мелочи. Скорее всего, он бы над нами посмеялся, предложи мы ему оплату за услуги двухкопеечными монетками. После проверки я еще провозился с плакатом, навёл «красоту», прицепил к рейке и довольный собой отправился стирать носки и спать. Решение по обмену «золотого» фонда в голову пришло на пробежке с утра. Надо просто кому-нибудь за это заплатить рубля два и — дело с концом! А поменять лучше в городе. А в город у нас постоянно мотаются водители из обеспеченцев, и всяко-разно у них есть такая возможность. На завтраке я увидел несколько знакомых «баллонов», и на выходе подошёл к Ярику, знакомцу по продовольственному складу.

— Ээээ, ты чо, не бей меня, не надо! — заржал водитель, когда я подошёл к нему и открыл рот, готовясь задать вопрос.

— Хорошо, не буду, — стараясь сделать серьёзное лицо, проговорил я, — давай отойдём на пару секунд, разговор есть.

— Пацаны, если он меня лупить будет, бегите в парк за домкратами, — продолжал хохмить Ярик, но в сторонку за мной всё-таки отошёл, — ну, чо хотел?

— Слушай, ты в город же часто мотаешься с Сахно, сегодня не поедешь?

— Поеду, если что-то привезти, то только кассеты, сигареты и хавчик. По поводу водки надо к Зурабу, он по этим вопросам главный.

— Да нет, у меня вообще все просто, ты нам мелочь на бумажные поменять сможешь?

— Сколько мелочи?

— Десять рублей.

— Мелочи по сколько копеек?

— Двушками да копейками.

— Ха, вы чо — телефонный аппарат грабанули?

У меня сердце ёкнуло. Откуда он мог узнать, неужто по городу уже розыск идёт? Потом по ухмылке понял, что он спросил просто так, подначивая.

— Да нет, карасю одному брат меньший прислал, он у него в бутылке их собирал, а чего теперь с ними делать он и не знает, вот и попросил этот вопрос порешать.

— Да без проблем, два рубля с десятки — мне! если расценки устраивают, после общего построения подгребайте к парку к КТП (контрольно-технический пункт), мы там на инструктаж будем строиться, гоните башли, а на ужине я отдам бумажки. Есть у меня армян-киосочник знакомый, мелочь берет не считая, так что вопрос говно, но я-то за работу тоже должен иметь.

— Ого, давай рубль, мне, сам понимаешь, тоже с карася надо слупить чутка — хочу в субботу к вам на видик прийти.

— Хитёр бобёр, давай рубль, тебе скидка.

На том и порешали. Сразу всю мелочь отдавать не решались, мало ли что, вдруг обманет, потом придётся разбираться, а может и драться, а мы после воскресной драки ещё не отошли. Я его заинтересовал материально, намекнув, что мелочь еще не вся и наверняка придётся менять еще. После построения, Поповских поставил мне задачу взять нарисованный плакат и прибыть с ним к штабу, он там будет меня ждать у входа. Поэтому пришлось закидать одиннадцать пакетиков по рублю в противогазную сумку и с озабоченным видом и бешеными глазами, сломя голову, мчаться через всю часть к парку. Водители, собирающиеся возле КТП, мирно покуривали и на передачу «золотого запаса» не обратили никакого внимания. Наверняка, такие «передачи» различного характера и содержания здесь происходят постоянно. Через пять минут, я, взмыленный, с плакатом под мышкой стоял возле штаба и, как заведённый, вскидывал руку к пилотке, отдавая честь заходившим в штаб офицерам. Поповских подошёл и потащил меня за собой. В штабе я был в первый раз и с интересом пялился на дежурного за стеклянной перегородкой, бравых матросов в парадных форменках, стоявших штабную вахту. Поднявшись по трапу на второй этаж, капитан-лейтенант завёл меня в какой-то кабинет, уставленный столами и увешанный плакатами. Офицеры, работавшие за столами, приветствовали каплейта довольно фривольно:

— Привет, Володя! ну что, утверждать пришёл? Давай, показывай свои мазилки, сейчас шеф подойдёт — смотреть будет.

У меня в животе захолодело. Поповских так и не удосужился проверить мою «мазилку», а вдруг я сделал что-то не так. Подводить командира не хотелось. Возьмёт и заберет обратно подаренные мне сутки к отпуску. Каплейт мне кивнул, и я дрожащими ручонками развернул плакат и вытянул руки с рейкой повыше, чтобы всем было видно получше. Все находившиеся в кабинете подошли и стали рассматривать плакат. На некоторое время офицеры замолчали. Я начал мандражировать как перед парашютным прыжком.

— Зашибисссь, — произнёс какой-то из офицеров, — давай, согласую и пойдём к шефу, — плакат у меня выдернули из рук, разложили на столе, расписались, еще раз бегло осмотрели.

— Володенька, — приторно сладким голосом сказал офицер расписывающийся на плакате, — а кто это рисовал? неужто ты сам? ни за что не поверю — ты обычно к штабной культуре относился наплевательски.

— Кто-кто, сам неделю мучался, — нагло улыбнувшись, ответил каплейт, — весь по уши в ластиках и карандашах сидел.

— Дааа, ну ладно-ладно, пойдём к заму по боевой, не ерепенься.

Поповских взял плакат и, оглянувшись на меня, скомандовал:

— Стоять здесь, у двери! шаг влево-вправо — расстрел через повешенье! вспоминайте условия выполнения стрельб, или занятия по иностранным армиям! Приду — спрошу! Понял, матрос?

— Точно так, тщ каплей. ант? — браво гаркнул я.

Командир ушёл, я, стоя по стойке «смирно», начал перебирать в памяти условия выполнения стрельб с «воды», разработанные самим Поповских. «Береговой патруль, цель групповая состоит из… две ростовых фигуры на расстоянии… стоп, а по иностранным армиям, что вспоминать мы же свои штатные структуры учили, что у нас там отделение, взвод, рота, батальон, полк… всего в полку… на хрена он мне это напомнил?»

Ко мне подошли два штабных офицера и начали осматривать, словно какое-то заморское диво.