мама быстро оглядела себя в зеркале, прежде чем открывать.
– Дес?
Она поникла.
– Я… хотел убедиться, что у вас все хорошо. Слышал крики и… – Дес звучно прочистил горло. – Ты всегда была к нему слишком добра.
– Спасибо за заботу. У меня все хорошо.
Мама хотела было закрыть дверь, но та уперлась в черный армейский ботинок.
– Я могу побыть здесь немного, если хочешь. Чай заварю или…
– Очень мило с… – Она осеклась и выпрямилась – так от воды расправляет листочки увядающее растение. – Мэтти? Ты вернулся.
– Ты – моя родная душа, Эми. Без тебя все теряет смысл.
Дес шагнул Мэтти навстречу, преграждая дорогу.
– Послушай, приятель. Не хочу совать нос не в свое дело…
– И не суй, – бросил Мэтти с таким лицом, как будто только что наступил в собачье дерьмо.
Мама бросилась в его объятия:
– Прости меня.
– И ты меня, малыш.
Старый Чернозуб с отвращением посмотрел на обнимающуюся парочку и отполз обратно под свою корягу.
* * *
– Мэтти ушел? – спросила я наутро.
Мама отправила в тостер кусочек хлеба и поставила чайник.
– Он ночью дежурил в кризисном центре. Не мог их подвести.
– Мэтти – хороший человек, мама.
Она улыбнулась:
– Знаю. Мне нужно меньше думать о плохом.
Если б я только могла отправиться в прошлое и сказать ей, что она заблуждается… Что именно о «плохом» и надо было думать…
Охота на злодея
Сегодня в Скотленд-Ярде подтвердили, что в Северном Лондоне, в районе Арчуэй-роуд, там, где проходит старая железная дорога, был найден труп медсестры из больницы Ройял-Фри.
Молодая женщина, в которой опознали Фэру Лоусон, вместе с тремя подругами снимала дом на Холмс-роуд в Кентиш-Тауне.
Неделю назад в газету «Трибьюн» поступила анонимная записка, автор которой взял на себя ответственность за серию убийств, произошедших в Северном Лондоне за последние пятнадцать месяцев. Автор задал холодящий кровь вопрос:
ВЫ УЖЕ НАШЛИ ДЕВУШКУ С ХОЛМС-РОУД?
Жители Северного Лондона живут в страхе с тех пор, как, начиная с июля прошлого года, с улиц стали пропадать девушки. Серийный убийца не оставляет улик, и его личность до сих пор не установлена, несмотря на заверения инспектора Гарри Коннора:
«Это злодей, и он опасен, однако мы все ближе к его поимке. С каждым новым преступлением он понемногу выдает себя. Выбор жертв, то, как он убивает и что делает с телами, – все это зацепки, по которым мы его отследим».
Однако по сей день в деле нет никаких подвижек. Тем временем Мэл, мать Фэры Лоусон, передала в СМИ фотографии дочери с просьбой к свидетелям сообщить о том, что им известно.
«Фэра видела в людях только хорошее. Добрейшая душа, она всю жизнь помогала другим. Мне невыносимо больно от мысли о том, как жестоко с ней расправились».
Глава 28
Я смотрю на фото Фэры Лоусон, восьмой жертвы Тени. Прокурор показывал снимок на суде над Мэтти. Подруги-медсестры, с которыми на фотографии она сидит за обеденным столом, отзывались о ней так: «Добрейший человек. Никогда не отказывала в помощи. У нее вся жизнь была впереди».
Во время судебного процесса прокурор зачитал их показания, что, по словам адвокатов Мэтти, настроило присяжных против обвиняемого. У присяжных, в отличие от меня, не было и мысли искать оправданий его преступлениям.
Прокурор Тристан Амброуз вторил подругам Фэры Лоусон: «Девушка с блестящим будущим, пока обвиняемый так жестоко не лишил ее жизни».
Адвокат Мэтти возразил, сославшись на то, что такая формулировка предвзята и не относится к делу. А по-моему, очень даже относится. Она могла прожить целую жизнь, которой, возможно, лишилась из-за меня.
Мы с мамой не присутствовали на суде. Не знаю, пойди мы туда, стало бы от этого лучше или хуже. Читать судебные стенограммы – одно, видеть реакцию Мэтти на предъявляемые обвинения – совсем другое.
Неужели, как писали некоторые журналисты, он действительно пришел в восторг, когда были представлены посмертные изображения жертв? Газетные заголовки кричали о том, как он каждое утро озарял зал суда ослепительной улыбкой. Но что скрывалось за ней? Высокомерие? Или нервное напряжение?
Может, он и не снимал маску, пока был с нами, но пять лет – долгий срок. За это время успеваешь узнать человека очень близко, а по малейшим изменениям лица и голоса угадываешь его истинные чувства.
Что прочитала бы я по его лицу, если бы присутствовала на заседаниях? Какие подсказки нашла бы в его глазах? О каких тайнах они мне сообщили бы?
Журналисты, освещавшие процесс, изо дня в день смаковали каждую деталь происходившего в суде Олд-Бейли. Все они сходились в одном: Мэтти был уверен в себе, спокоен, перекидывался шуточками с юристами, улыбался толпе.
Толпа собралась такая, что не помещалась в зале заседаний. Женщины выстраивались в очередь и часами ждали на морозе, чтобы попасть хотя бы на галерку. Несмотря на постоянный поток все новых страшных подробностей и фотографий с мест преступлений, красавчик Мэтти влюблял в себя сотни воздыхательниц.
Девушки не могли поверить, что он виновен. На зарисовках и видео из зала суда они накручивают локоны на пальцы и строят ему глазки.
– Я его не боюсь, – заявила в одном интервью миниатюрная брюнетка с вьющимися волосами – его типаж. – Он совсем не похож на убийцу.
Провожу пальцами по лицу Фэры Лоусон. Тогда она казалась мне взрослой, а сейчас я вижу, что она была совсем юной.
«Что он с ней сделал, с моей девочкой? – сказала ее мама интервьюеру из «Ньюснайт». – Выбросил, как мусор. Оставил на съедение крысам…»
Перебираю пожелтевшие от времени газетные вырезки. Чернила потускнели и стерлись.
Дженис думает, что я их выбросила, как и обещала. Она называет мою одержимость прошлым «саморазрушительной». Говорит, что мне нужно отгонять эти мысли и перестать ими упиваться. Дженис не понимает, что я не могу закрыть глаза на произошедшее, пока не узнаю точно, что он сделал. Если он это сделал.
Я не присутствовала на процессе, и сейчас приходится взвешивать свидетельства самостоятельно. По-своему, только я могу его судить, в отличие от сторонних присяжных. Тем не менее долгие годы поисков не приблизили меня к разгадке.
Не помню, кто сказал, что мы – это наши воспоминания. Для меня это больной вопрос. Если я не доверяю своим воспоминаниям, то как же могу доверять себе?
Еще одна статья: на первой полосе опубликовано второе письмо убийцы в «Трибьюн». В очередной раз перечитываю, хотя и без того знаю