Читать интересную книгу Властелин Сонхи - Ирина Коблова

Господин Тейзург и без магии управился: ткнул его туда, сюда, в горло – несколько умелых прикосновений, и язык отказал, ноги перестали слушаться, руки повисли, как плети, но это видел только глазастый Шнырь. Прохожие не замечали, что один в этой паре ломает комедию, а второй безуспешно пытается позвать на помощь.

Несколько раз отдыхали в укромных закоулках: господин усаживал пленника на землю, словно большую вялую куклу, а сам обессилено прислонялся к стенке. Это раньше он мог переносить неподъемные для людей тяжести с помощью колдовства, а нынче умаялся, как нанявшийся в грузчики белоручка.

– Я с вами всенепременно поделюсь, я не жадина, вместе покушаем! – благодарно бормотал Шнырь, чтобы его подбодрить. – С крысокрадом нипочем бы не поделился, а с вами поделюсь, это истинная правда…

Он боялся, что Тейзург бросит Фелдо, не дотащив до подземелья – ну и обидно же будет! Но господину упрямства не занимать: всякий раз он, стиснув зубы, рывком за шиворот вздергивал шаклемонговца, закидывал его руку к себе на шею, обнимал за пояс и волок жертву дальше. Только один раз процедил с досадой: «Надо было брать кого полегче…» Под конец его шатало уже не понарошку, но до катакомб они все-таки дошли.

В галерее с низкими сводами гнупи зажег четыре тусклых шарика-светляка. Теперь его начали одолевать другие опасения: а вдруг кто-нибудь отнимет у них законную добычу?.. По счастью, ни его сородичей, ни крупных хищников поблизости не было, из темноты подсматривала только всякая мелюзга, которую можно не принимать в расчет.

Швырнув пленника на застывший каменными волнами пол – как будто вся эта громада куда-то течет, медленно и неотвратимо, за дюжину веков продвигаясь всего на пядь – маг отошел в сторону и сел. На лбу капли пота, грим вокруг «подбитого» глаза расплылся кляксой, и дыхание выровнялось не сразу, но это не мешало ему скалить зубы в ухмылке.

Дальше Шнырь натерпелся страху: показалось, что господин передумал насчет жертвоприношения и собирается этого Фелдо отпустить подобру-поздорову. Это как же так, ведь он же обещал! Слушая людской разговор, маленький гнупи чуть не заплакал от огромной, как ночное небо, обиды.

– И чем вам не угодил несчастный Тевальд? – осведомился Тейзург с кривой усмешкой. – Вы вменили ему в вину дурной пример недорослям? Да Хиала упаси, кто же в здравом уме станет брать пример с Тевальда? Он был абсолютно безвреден: бестолковое чучело, ходячий шарж на меня – порой это раздражало, порой развлекало… Впрочем, он по-своему трогателен. Его наивные поползновения завлечь меня в постель – о, это был такой водевиль, что хоть смейся, хоть плачь от умиления! А когда я снизошел до его неумелых домогательств, он так забавно смущался… Будь у меня возможность, я бы спас этого бедного дурака. Жаль, что это не в моих силах. Одна отрада – ты умрешь раньше.

Во время этой вкрадчивой речи шаклемонговец потел и дрожал, и Шнырь тоже дрожал – от предвкушения. Вытащил из припрятанной в углу сумки кухонный нож с засаленной деревянной ручкой, баклажку с водой и котелок, да еще фаянсовую чашку, на которой был нарисован похожий на розу вилок капусты – для крови.

– Фелдо, у тебя есть мизерный шанс уйти отсюда живым. Мизерный, но шанс… Попробуй меня соблазнить? Если мне понравится, я тебя отпущу, и ты вернешься к своим, выпьешь с ними пива, завтра утром снова пойдешь уничтожать архитектурные памятники, вечером посмотришь, как будут жечь на площади несчастного Тевальда… А то, что здесь произошло, забудешь, как страшный сон, и никто об этом никогда не узнает. М-м, как тебе мое предложение?

Ошеломленный этим предательством, Шнырь выронил приготовленную для трапезы вилку, и она звякнула о камень. То есть как это – «я тебя отпущу»?.. А жертвоприношение?! Стало быть, господин Тейзург его обманул?..

Пленник мычал и отчаянно гримасничал. Говорить он по-прежнему не мог, но способность двигаться более-менее восстановилась, и он начал раздеваться, совершая нелепые телодвижения – точь-в-точь клоун, который передразнивает женщин в ярмарочном балагане. Шнырю, глядевшему сквозь навернувшиеся слезы, было не до балагана, потому что все его обманывают, ни во что не ставят, и рыжий ворюга у него крыску отобрал, и господин туда же…

Тейзург рассмеялся, глядя сверху вниз на Фелдо, белого и неуклюжего, вставшего на четвереньки на ворохе тряпья. Шнырю хотелось подскочить да отвесить пинка по откляченному голому заду, а потом что есть мочи укусить за палец господина. Побоялся, не посмел – и, как выяснилось чуть позже, умно поступил, потому что господин тут-то и вынул из кармана серповидный нож для жертвоприношений.

– Это и есть ваша хваленая нравственность? С ума сойти… Что-что ты хочешь сказать?

Пленник дико выпучил глаза и замотал головой, издавая звуки, похожие на рыдания.

– Ах, я тебе что-то обещал? Правда?.. Увы, ты невнимательно слушал, я ведь сказал – если мне понравится, а я не в восторге от твоих, гм, прелестей. Отправляйся-ка лучше соблазнять демонов Хиалы, среди них есть весьма невзыскательные, кто-нибудь да оценит… Храбрый Шнырь, лучший среди гнупи, прими мою жертву!

В полумраке блеснуло лезвие, из вспоротой шейной артерии брызнула кровь. Фелдо с хрипом завалился набок, суча ногами.

Только теперь Шнырь понял, что Тейзург морочил голову не ему, а пленнику. Эх, мог бы тоже повеселиться, а вместо этого изводился и проливал слезы… Схватив свою чашку, он кинулся к Фелдо, чуть не запнулся о ногу с большой грязной ступней, нацедил, перемазавшись, и наконец-то сделал первый глоток теплой жертвенной кровушки. Зря он усомнился в доброте своего господина!

Марлодия – распространенное в Ларвезе женское имя. Хромую санитарку с опухшим прыщавым лицом, которая вместе с Зинтой ходила по аптекам, тоже звали Марлодия. Беседуя с ней под навесом кухонной пристройки на заднем дворе лечебницы, Суно признал в ней амулетчицу Хенгеду Кренглиц, засланную в Аленду под именем Райченды Шумонг. Минувшей зимой он по заданию Крелдона выслеживал группу овдейских агентов, тогда и столкнулся с этой барышней.

Эти холодные и внимательные серые глаза определенно принадлежали Хенгеде-Райченде – хотя тому не было никаких подтверждений, кроме интуитивной догадки. Небольшая сутулость, охрипший голос, изменившаяся из-за хромоты походка – отменный маскарад.

Он смотрел на шпионку с прищуром, как на сидящего напротив игрока в сандалу: знает ли она, кто он такой, и понимает ли, что ее раскусили? Они ведь теперь «в одной лодке» – это иномирское выражение Суно однажды услышал от блистательного поганца коллеги Эдмара.

Ответ на первый вопрос – безусловно, да.

После недолгой игры в гляделки Хенгеда первая нарушила паузу:

– Уговорите Зинту уехать. Если она останется здесь, это плохо для нее кончится.

– Всякий раз уговариваю, – вполголоса отозвался Суно. – Вы сможете устроить, чтобы сегодня вечером она не пошла на площадь Последнего Слова? В ее положении лучше туда не ходить. Жрецы Кадаха и Тавше собираются просить милости для приговоренного, но мне сдается, их не послушают. Дирвена они еще могли бы образумить, однако эта казнь – не его замысел. Сжечь кого-нибудь заживо – давняя мечта Шаклемонга, и его поддерживает Чавдо Мулмонг, доверенное лицо вурваны Лормы, для которой это будет истинный праздник с фейерверком. Вурвана не простит, если ее оставят без праздника. Так что светлых жрецов они спровадят и осуществят то, что задумали, аргументируя свое решение защитой нравственных устоев.

– Зинта в это время будет спать, – заверила Хенгеда. – Преподобный настоятель храма уже говорил со мной об этом. Начальство лечебницы не хочет, чтобы она рисковала. Тут я управлюсь, речь о другом. К Зинте несколько раз приходили от Ваглерума: требуют, чтобы она избавила от увечий юнцов из «золотой молодежи», которых поранил Хантре Кайдо в зверином облике. Он тогда заступился за девушку – вы же знаете об этой истории? Зинта не хочет им помогать. Без обиняков сказала, что не станет тратить силу Тавше на такую дрянь, когда столько пострадавших горожан нуждается в лечении. Сначала Ваглерум пытался договориться с ней, потом начал угрожать. Вы можете добиться, чтобы она уехала?

Овдейка излагала все это ровно и деловито, почти бесстрастно. В то же время в ней ощущался скрытый напор – словно вода, которая точит преграду и однажды снесет ее, разметав камни и щепки.

– Зинта знает, кто вы такая?

В лице что-то дрогнуло, но ответ прозвучал все так же сухо:

– Да. У меня была опасная для жизни травма, Зинта меня вылечила. Я благодарна ей и стараюсь отработать свой долг.

Мимо них протиснулся послушник с корзиной репы. С кухни тянуло чесночной похлебкой. Небо хмурилось, за приоткрытыми воротами ветер гонял пыль.

– Я поговорю с Зинтой, – сказал Суно, подумав: «Но это не значит, что я тебе доверяю».

А вслух добавил: