Туман чуть приподнялся, открыв видимость метров на пятьсот. Капли дождя стали крупнее и туго забарабанили по спинам и рюкзакам.
— Дом на месте стоять должен, а не висеть за плечами, — сказал Сергей. — Промочим мешок.
— Да, — согласился Федор. — Давай располагаться, тут совсем рядом.
В кустарнике на берегу они выбрали маленькую прогалину, поставили палатку, запихнули в нее все вещи и пошли дальше, прихватив лоток и лопату. В такую погоду единственное спасение — сухой и теплый ночлег.
Обратно к палатке они пришли поздно, мокрые насквозь. Пока собирали плавник на костер, потянул сырой ветер. Федор глянул на компас — ветер шел с севера. Значит, завтра-послезавтра надо ждать снег. В сентябре северный ветер устойчив.
Дождь перестал. Кое-где в сизой мути образовались провалы, и оттуда на землю глянули тусклые звезды. Ветер усиливался, влага в нем быстро исчезала, и порывы сухо обжигали лицо и руки.
Костер развели большой и начали торопливо раздеваться, развешивая одежду вокруг огня на кусты.
— Даже кости промокли, — стуча зубами, сказал Сергей. — Бери и выкручивай, потечет вода… Уеду после сезона на материк. Провались эта жизнь пропадом.
— Там же магазины, — сказал Федор.
— А что магазины? Зашел и бери, чего хочешь, по кочкам бегать не надо.
— Ладно. Ныряй пока в мешок, — Федор, спрятавшись от ветра за огнем, выкрутил мокрые трусы.
— А чай кто будет ставить, Федор Васильевич?
— Сам поставлю.
— Ну, ладно…
— Завтра копушить начнем.
— А как это?
— Копуша — выработка глубиной полметра. Чтобы опробовать поточнее…
* * *
Сжав синие губы, Сергей равнодушно глянул на Федора, насыпавшего в лоток породу, потом посмотрел на рядок копушей, перечеркнувших долинку Кружевного, и опустился на гальку. Дождь вперемешку с ледяной крупой хлестал и хлестал частыми, сливающимися в одну полосу зарядами, и конца ему не было видно. Копуши заполнялись водой за какой-нибудь час. Провались все пропадом! Дернул черт идти! Сидел бы на базе, слушал, как печь гудит, кота дрессировал…
Федор забрел в ручей, долго мыл пробу, часто ставил лоток на берег и дышал на согнутые пальцы. Вот они, значки, и среди них уже выделяются довольно крупные зернышки, они так и кричат на черном фоне шлиха…
Обмыв лоток, Федор побрел вверх по ручью. Вот и контактная зона, разделяющая изверженные и осадочные породы. Капли пляшут по воде, залившей пробитые еще летом копуши. Бить добавочную линию? А что это даст? Результат известен заранее. Разве только парочку?
— Сергей!
— Чего там?
— Давай одну вон под той сланцевой щеточкой, видишь, у бортика? А я здесь. Да не стой, совсем замерзнешь. И побыстрее. Вечер уже.
— А я и так быстро… Как могу…
Копать пришлось долго. Лопата не слушалась.
Стандартная глубина — полметра. Набрав в лоток со дна копуши грунт, Федор пошел к воде, отмыл шлих. Шлих посветлел. В нем теперь преобладали кремний, яшма, роговики, И всего только два значка. А там дальше пропадут и они… Вот так… Чудес не бывает, все заранее известно, еще с лета… Надо менять методику, а может, и место поиска. Может быть, тянется узенькая полоска по одному из древних русел ручья. Тогда надо чаще копушить, а то сейчас копуши через десять-пятнадцать метров. Между ними надо еще по паре.
— Пошли дальше, Сергей.
Вот пробитая летом линия.
— Давай между ними по две штуки.
— Федор Васильевич, пора закруглять. Я насквозь.
— Доделаем линию, тут всего восемь штук. Не кисни. На, закури сухую, — Федор, отряхнув с рук воду, достал из-за пазухи пластмассовый мешочек, в котором лежали партийный билет, паспорт, полпачки «Беломора» и спички.
Они спрятались от ветра под метровым бортом террасы, торопливо поглотали дым, и Федор взял лопату:
— Пошли.
* * *
Тепло было в спальном мешке. Только пальцы рук ныли. Федор, сложив ладони, сунул их между колен.
— Федор Васильевич, еще три дня болтаться будем? — Сергей вздрагивал за спиной, прижавшись к нему левым боком.
— Три-четыре… Посмотрим.
— И сегодня ничего нет.
— Нет. Спи.
— И не будет. Чего здесь торчать? Раз летом не нашли, сейчас, и подавно. Лучше…
— Спи, я тебе сказал!
Где же все-таки россыпь? Ведь все правильно, и не будь вулканогенных, вот-вот должно появиться весовое содержание. Прямо от впадения Ясного в Кружевной все идет, как в хорошем классическом примере. Все до этого места… Говорят же люди и даже пишут — не лезь в вулканогенные, там пусто…
Может, посмотреть вправо и влево от ручья вдоль контактной зоны? Тоже надо. И вверх идти надо, только чаще копушить. Пару линий пробить с частотой до двух-трех метров между копушами… Время… Погода сорвалась… Всегда все одно к одному.
Удары капель о палатку прекратились, притихло, а потом по парусине сухо зашуршало, сильней, сильней.
Снег. Но это только на ночь, днем-то все равно дождь будет — пока еще относительно тепло… Все-таки надо идти вверх, а контактная зона подождет, там едва ли что выскочит. Потом, перед уходом, проверим. Может, дожди перестанут.
* * *
Но дождь не переставал, только, все чаще сменялся острой ледяной крупой. Промаячил серым светом один день, потом второй. Вытянутое, худое лицо Федора от ударов крупы почернело, а у Сергея распухло и покрылось бурыми пятнами. Ватные куртки и брюки удавалось подсушить вечерами только наполовину, а утром они снова моментально промокали.
Четыре линии копушей, посаженные чуть не один на другой в вулканогенной породе, пересекли долину, и в светлых шлихах ни разу не сверкнул значок.
На третий день пошел снег. Крупные хлопья неслись косо по ветру и прямо на глазах закрывали тундру. Пока Федор кое-как готовил завтрак, а Сергей одевался в палатке, перебирая мокрую одежду, снег плотно укутал все вокруг. Торчали только высокие рыжие кочки в белых шапках.
— Палатку больше переносить не будем, — сказал Федор. — До верховьев рукой подать.
Сергей пожал плечами, начал навертывать портянки…
Мысли о проклятой россыпи не давали покоя. Федор быстро шагал по берегу и не расслышал чавкнувшего за спиной плеска. Повернулся он только на крик Сергея. Тот провалился одной ногой в старую копушу, затянутую ледком и прикрытую снегом. Ногу он выдернул сразу, но вода в сапог успела попасть.
— Вот, — Сергей повалился на снег и дрожащими руками пытался стянуть сапог. — Вот…
— Цела нога?
— Цела, цела нога, — губы Сергея прыгали.
— Дай! — Федор ухватился за пятку и носок, сдернул сапог и вылил воду. — Отжимай портянку.