Итак, натиск крупных сил противника, продолжавшийся в течение десяти суток на фронте второго сектора, угасал. Несмотря на большое превосходство в силах, гитлеровцы не могли ни на одном участке прорвать оборону и вместе с тем понесли большие потери в живой силе и танках.
Больше всего пострадали немцы от нашего артиллерийского и минометного огня. Убитый в нашем секторе ефрейтор Гейдрах писал в неотправленном письме: "Вы не можете себе представить, что такое русская артиллерия. Когда их орудия начинают выплевывать раскаленный металл, хочется поглубже зарыться в землю, спрятать голову и не слышать этих адских звуков.
О, какой это ужас, если бы вы знали! Никуда не уйдешь от него. Смерть, смерть глядит на тебя со всех сторон!"
А вот выдержка из дневника другого ефрейтора: "18 декабря. Атака тяжелая. Много я писать об этом не могу. Краге, Гергард, Гейнц, Майдельс убиты. В этот день у нас было очень много убитых и почти 30 процентов раненых. Мы не можем даже подойти к боевым порядкам русских.
20 декабря. Вся ночь и весь день прошли в бою: гранаты, минометы, артиллерия. Можно с ума сойти. В нашем отделении осталось вместе со мной 5 человек, а во взводе - 12".
Читаем неотправленное письмо убитого немецкого солдата: "Дорогая сестра и зять! Вчера наступление на Севастополь достигло высшей точки. Мы уже были близко от города, но вдруг передались слухи, что русские нас окружили, и вот - спасайся кто может. Со всех сторон огонь. Местность и горы затруднили наше отчаянное бегство... Многие товарищи остались убитыми, и, что еще хуже, - мы оставили наших раненых в руках русских. Печальная кучка вернулась в долину"{22}.
Рано утром 26 декабря из штаба армии нам передали, что в сектор выезжает новый командующий армией генерал-лейтенант С. И. Черняк.
- А Петров куда? - спросил я офицера штаба.
- Пока неизвестно, - ответил он.
Это сообщение ошеломило меня. В Петрове мы видели мудрого и мужественного командующего, прекрасного человека. Его знали не только воины армии, но и моряки Черноморского флота, находившиеся в Севастополе. Все отзывались о нем исключительно хорошо. А мы, его подчиненные, видели в нем большой полководческий талант, кипучую энергию и искренне любили Ивана Ефимовича, доверялись ему во всем. И теперь, конечно, не могли не сожалеть об уходе его из армии.
Вскоре на наш НП прибыл новый командарм. Выше среднего роста, стройный генерал-лейтенант С. И. Черняк был одет в новую генеральскую шинель и выглядел очень браво. Да он и был Героем Советского Союза.
После нашего доклада об обстановке на участке сектора генерал Черняк спросил, почему мы не переходим в наступление.
Мы доложили наши доводы на этот счет: силы и огневые средства противника намного превосходят наши. Все наши части в длительных боях до предела ослаблены, нет резервов и нужного количества боеприпасов. Но это не убедило командарма, и он приказал в любом случае готовить наступление. Свой план действий мы должны были доложить ему на следующий день. С тем генерал С. И. Черняк и уехал.
- Неужели Петров снят за то, что не ставил войскам наступательных задач, и теперь придется наступать? - задумчиво спросил Петр Ефимович Солонцов. - Но ведь ясно же, что наступать против сильного противника батальонами, в которых не более ста бойцов, без боеприпасов - значит растерять последние силы и вконец ослабить оборону города...
Я был согласен с комиссаром, но что делать: есть распоряжение командующего армией на наступление, его надо было готовить. Возможно, командарм надеется на какие-то дополнительные резервы, о которых мы пока не знаем?
Утром следующего дня я позвонил генералу Черняку. Но у телефона оказался Иван Ефимович Петров. Я сказал ему, что мы с комиссаром готовы по распоряжению командарма Черняка прибыть с докладом о дальнейших действиях.
- О наступлении? - спросил Петров.
- Да.
- Приказ Черняка отменяется. Я остаюсь на своем посту. Проводите, как и до этого, активную оборону, удерживайте свои рубежи. Желаю вам успехов.
Услышав эту новость, мы искренне обрадовались.
* * *
Манштейн считал, что на северном направлении наша оборона серьезно ослаблена, что новых сильных ударов она не выдержит и Севастополь вот-вот падет. Поэтому здесь он сосредоточивает основные усилия и с упорством продолжает наступление. 24 декабря немцы вышли к полустанку Мекензиевы Горы и стремились развить успех в направлении бухты Северной.
Но в этот день в Севастополь морем была доставлена 345-я стрелковая дивизия. Командарм Петров, не дожидаясь полного ее сосредоточения в исходном для наступления районе, вводит в бой первый подошедший к фронту 1165-й стрелковый полк, который совместно с 241-м стрелковым полком 95-й дивизии и 8-й бригадой морской пехоты отбрасывает противника на полтора километра и закрывает образовавшуюся в обороне брешь. В течение двух последующих дней бои идут с переменным успехом.
К 27 декабря на северном участке фронта была полностью сосредоточена 345-я дивизия. Введенная в бой с ходу, она овладела полустанком Мекензиевы Горы. Но с утра 28 декабря немецко-фашистские войска снова перешли в наступление на этом участке. В ходе ожесточенных боев они потеснили 79-ю бригаду и 345-ю стрелковую дивизию и снова захватили полустанок Мекензиевы Горы. Здесь опять создалось критическое положение.
В эти дни в Севастополь начали прибывать части 386-й стрелковой дивизии и боевые корабли, в том числе линкор "Парижская Коммуна".
Командующий СОР вице-адмирал Ф. С. Октябрьский решил сосредоточением мощного огня полевой и корабельной артиллерии нанести максимальный урон врагу и дать возможность 79-й бригаде и 345-й дивизии более прочно закрепиться на рубеже.
А Манштейн тоже сосредоточивает на этом же участке сильный артиллерийский и минометный огонь, подтягивает резервы и настойчиво продолжает атаки, стремясь во что бы то ни стало выйти к бухте Северной. В ходе упорных боев полустанок Мекензиевы Горы неоднократно переходил из рук в руки, но в конце концов врагу удалось захватить его. Глубина обороны на этом направлении сократилась до критического минимума.
В этой обстановке поздно вечером 30 декабря командарм Петров созвал экстренное совещание руководства частей и соединений северного участка фронта Приморской армии, которое проходило на передовом командном пункте армии. На него были вызваны командиры и комиссары 79-й бригады, 95-й, 345-й дивизий, 40-й кавалерийской, некоторые командиры полков этих дивизий. Именно от действий этих частей и соединений тогда во многом зависела дальнейшая судьба обороны Севастополя.
Излагая сложившуюся под Севастополем обстановку, командарм назвал ее очень тяжелой: большие потери в людях, нехватка боеприпасов, на севере утрачены выгодные рубежи обороны. Вместе с тем генерал Петров подчеркнул, что все войска дерутся самоотверженно и храбро. Но надо лучше управлять ими. Потом он дал оценку врагу, указав, что гитлеровцы тоже несут большие потери, их силы иссякают. Однако противник все еще продолжает рваться в Севастополь и с утра снова может начать наступление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});