— В том‑то и дело. Этого я и не знаю, — мрачно ответила я. — Хотя он много лет боролся с самыми разными людьми, в том числе и в последнее время. Он сам сказал мне об этом, когда мы виделись в последний раз.
— А с кем же он боролся?
— В основном, с правительствами разных стран. Или, точнее, представителями правительств, с людьми, которых считал сверх‑бюрократами, которые ставили палки в колеса его программам гуманитарной помощи. Со всякой волокитой. Или с теми чиновниками, которых он считал коррумпированными. Он просто отшвыривал их в сторону со своим обычным высокомерием и шел вперед и делал то, что считал нужным. При этом вершил чудеса. Он иногда нарушал правила, был упрям, независим, настойчив, деспотичен, но при этом делал свое дело. И всегда был не похож на других.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая. Но ведь ты не думаешь всерьез, что некое иностранное правительство послало кого‑то убить Себастьяна, а?
— Не знаю… Все может быть. Каждый день случаются вещи и похлеще. Мы читаем об этом в газетах, по телевизору в новостях чего только не показывают.
— Но ведь это, пожалуй, рискованно, — ответила Мари‑Лор. — Ведь он был, в конце концов, величайшим филантропом мира. Один из самых известных людей нашего времени. Его убийца, или убийцы, будут осуждены всем человечеством.
— Террористов тоже осуждают, но терроризм от этого не прекращается, — заметила я. — И потом, убийцу еще нужно найти, чтобы осудить.
— Верно, — согласилась Мари‑Лор и встала. Она в раздумье заходила взад‑вперед по террасе, пристроенной позади шато.
Я смотрела на нее и думала о том, каким верным другом она всегда была для меня. Когда я позвонила ей и сказала, что хочу придти и обсудить кое‑что, она бросила все свои дела.
Мари‑Лор — маленькая, миниатюрная женщина, стройная как девушка, несмотря на свои сорок лет, — гибкая фигурка, темные завитки волос, челка, хорошенькое личико. Она — одна из самых способных людей, которых я знаю. Она ведет хозяйство в свое огромном доме и на землях, унаследованных от отца, она — хорошая помощница Александру и преданная мать двоих детей, Франсуа и Хлои.
Мы встретились тринадцать лет тому назад, когда мы с Себастьяном только приступили к перестройке старой мельницы, и сразу же понравились друг другу. И за эти годы я не один раз задавала себе вопрос — что бы я делала без этой дружбы?
Мари‑Лор перестала, наконец, ходить по террасе и села на стул рядом со мной. Взяв меня за руку, она осторожно начала:
— Я не верю, что Себастьян убит. Мне кажется, ты должна примириться с тем, что он покончил с жизнью сам.
— У него не было причин для этого, — продолжала я упорствовать.
— А может, и были. Откуда нам знать? Что вообще может один человек знать о другом? Как можно знать, что делается в голове у другого? — она покачала головой и продолжала: — У нас нет никакой концепции. Вот только один момент, Вивьен…
— Какой?
— Может быть, она разорвала помолвку. — Мари‑Лор остановила на мне встревоженный и твердый взгляд своих темно‑карих глаз.
— Это возможно. Между двумя людьми может произойти все, что угодно. Но я не думаю, что она это сделала, нет, нет.
— Не стоит так настаивать. Женщины часто меняют свои решения.
— Ни одна женщина в здравом уме не будет порывать с Себастьяном Локом, — воскликнула я.
— Ты же сделала это, Вивьен, — возразила она, бросив на меня мудрый и понимающий взгляд.
— Нет, я этого не делала. Мы расстались по взаимному соглашению… Мы любили друг друга, мы просто не могли жить вместе. Наши темпераменты несовместимы.
— Давай поразмыслим, — начала Мари‑Лор. — Эта женщина моложе тебя, ее начинает все больше беспокоить возрастная разница между ними. Она… как это сказать… сдрейфила, да? И она разрывает с ним отношения.
— Ну да, это вероятно, допустим. Но даже если бы она действительно порвала с ним, он не убил бы себя. Себастьян этого не сделал бы. Я знаю. Честно говоря, мне эта причина не кажется убедительной. Себастьян был упорен и вынослив. Характер у него был сильный, и он занимался жизненно важным делом. «Лок ИНдастриз», «Фонд Лока», благотворительность. Он колесил по свету, распределял гуманитарную помощь. Множество людей зависело от него, и он знал об этом.
— Да, он серьезно относился к своим обязанностям. Это одна из причин, почему я всегда им восхищалась.
Я задумалась, и потом попыталась более четко объяснить ей свою мысль.
— Понимаешь, Себастьян никогда не убил бы себя из‑за женщины, как бы он ни любил ее. Для этого был слишком сильным человеком. Не забывай, что женщины всегда доставались ему без всякого труда. У него было пять жен, включая меня7 Моя мать была его любовницей, и одному Богу известно, сколько у него вообще было любовниц. И я не сомневаюсь, что женщины падали к его ногам до конца его дней. Такой он был человек. Женщины не могли устоять перед ним. Уж не буду говорить, как потрясающе он выглядел в тот день, когда мы завтракали, в начале этого месяца. Лучше, чем когда‑либо. Из него била ключом энергия. Плюс это его неизменное роковое обаяние. Он был просто неотразим.
Мари‑Лор кивнула.
— Все, что ты говоришь о нем, правда. Я помню этот шарм, это мощное мужское обаяние, и, конечно, ты знаешь его лучше, чем кто‑либо. Не буду спорить — твои доводы весьма весомы. ЗНачит, было что‑то еще, что заставило его совершить этот роковой шаг.
— Верно. Но что же могло так подействовать на него?
— Даже и пытаться строить предположения я не буду. Просто не знаю. Во всяком случае, мы знаем, что это не связано со здоровьем, потому что вскрытие обнаружило бы любую серьезную болезнь. Возможность насилия полиция исключает. Значит, это не убийство. Эта идея настолько противоестественна, что о ней и думать не стоит.
— Таким образом, ты считаешь, что он убил себя. Так, Мари‑Лор?
— Да, так. Какой еще можно сделать вывод? Мы только не знаем, почему он это сделал, вот и все.
Мы с ней посмотрели друг на друга. Обе были растеряны.
Наконец, она сказала:
— Давай согласимся, дорогая, что мы никогда не узнаем причины. Единственный человек, который мог бы рассказать нам о ней, мертв.
12
По дороге из замка к «Vieux Moulin» я обдумала все, что сказала Мари‑Лор и мне стало гораздо спокойней.
Моя верная подружка всегда очень рассудительна, и этот раз не был исключением. Она помогла мне примириться с тем, что Себастьян убил себя. Все очень просто, ведь другого объяснения его смерти не существует. В самом начале мысль об убийстве пришла мне в голову, но мимолетно: я приписала смерть естественным причинам — сердечному приступу или инсульту. ПОэтому звонок Джека так потряс меня. Самоубийство — последнее, что могло придти мне в голову.