Читать интересную книгу Анахрон. Книга первая - Елена Хаецкая

Кликнул фершалицу. Хлопнула дверь. Вскоре под окном завелся дизельный мотор новенького оранжево-белого «Форд-транзита». «Скорая» отбыла.

Мурр слегка поправил капельницу, хотя там все было в порядке, подержал руку над девкиным лбом — экстрасенсорно подпитал.

— Спит, — сказал он деловито.

— Они ей димедрол вкололи, — отозвался Сигизмунд. — Мурр, хочешь водки?

Мурр водки хотел. Мурр водки давно не пил. Мурр обругал ту водку, которую Сигизмунд вытащил из холодильника. Говенная водка.

— На компрессы же брал, — обиделся Сигизмунд, вертя в руках «Смоленскую рощу» (клялся ведь не прикасаться!) — Что ее, «Смирновым» растирать?..

Мурр махнул рукой и неожиданно повеселел. Будто заботы сбросил волевым усилием.

— А! Наливай!

Нашелся хлеб. Старое копченое сало, забытое в морозильнике, неожиданно явило вкусовые достоинства. Словом, неплохо сели. Первая прошла трудно. Очень трудно. Сморщились, передернулись, покряхтели. Есть такое короткое слово — «надо!» Вторая прошла легче.

Мурр спросил:

— Гитара еще осталась?

Гитара имелась в закрытой комнате. В «гостиной». В кавычках, потому что гостей для такой гостиной давно уже к Сигизмунду не ходило. К нему только вот Федор ходил, да еще Мурр нахаживал — изредка.

Сходили за гитарой. По пути проведали девку. Та лежала смирно. По капле вцеживалась в нее живительная влага.

Пропустили третью. Мурр заглотнул водку, держа стопарик зубами и не прекращая настраивать гитару. Гитара была пыльная, к ней давно не прикасались. Мурр обтер пыль рукавом своего длинного уютного зеленого свитера.

— «Пса», — жадно попросил Сигизмунд.

Мурр строго глянул сквозь падающую на глаза челку.

— Эта песня называется «Сказка любви», — мягким тоном пояснил он.

И запел.

Запел тихо. Мурровский голос заполнил полутемную кухню. Ровно кухню, не больше, не меньше. Мурру дай волю — заполнит квартиру. Может дом заполнить. В этом и заключалось волшебство.

Мой путь был долог, как мир, И пошел со мной только рыжий пес. Мой путь был тяжек, как стыд, Пыльною тропой ветер меня нес В поисках любви…

Посередине песни Мурр забыл слова. Такое с ним тоже случалось. Сигизмунд ждал. Мурр трогал струны, импровизировал, еще пил водку. Наконец маэстро вспомнил и повел дальше.

Кобель, мистическим образом соотнесший себя с дивным рыжим псом, улегся мордой Мурру на ногу. Время от времени умильно посматривал на него снизу вверх выразительными карими глазами. Сала, подлец, хотел.

— Ты пришел за мной. Я теперь твоя. Вел тебя тропой мрака и огня, Свет в ночи разгоняя звезд Он — любовь, этот рыжий пес…

Мурр закончил петь, аккуратно отложил в сторону плохонькую гитару и встал.

— Пойду посмотрю как там девушка, — произнес он тем же глубоким голосом, каким только что пел.

И ушел в комнату. Вскоре вернулся. Поглядел на Сигизмунда. Предложил:

— Давай я еще за водкой схожу.

— Давай.

Мурр надел куртку, пошарил в карманах, вынул деньги и, пересчитав, сказал:

— Так. У меня есть пять тысяч.

Сигизмунд добавил еще двадцать. Попросил купить хорошей. Чтобы сладко рыгалось.

Мурр взял деньги и ушел.

Сигизмунд вернулся на кухню, взял гитару и, отчаянно смущаясь, попытался пропеть куплетик. На шести «блатных аккордах» можно петь только советских бардов. И то не всех.

Ладно, надо бы посмотреть, как там наша юродивая страдалица.

Девка спала. Капельница капала. В шкафу висело полкило золота. Со свастиками. А далеко-далеко, среди смуглых рижских сосен, бородатые дядья мыли янтарь… Сигизмунд постоял-постоял, затем вышел, тихо притворив дверь.

«Сказки Северных морей». Балет в трех частях с прологом и эпилогом. Часть первая: «Спятивший Морж». Часть вторая: «Спятивший Морж наносит ответный удар». Часть третья: «Ворвань».

Звонок в дверь. Ввалились одновременно Мурр и рыжий. Встретились у парадной. Несли не только водку, но и три бутылки «Балтики» — Сигизмунд с содроганием увидел шестерку, терпеть не мог портер — и большой пакет чипсов. С луком и перцем.

Коллеги успели найти общий язык и увлеченно сыпали медицинскими терминами, именами каких-то неведомых лукичей-кузьмичей и иных деятелей бесплатной и страховой медицины.

Мурр был строг с рыжим. Мурр подчеркивал свой возраст и опыт. Рыжий был развязен с Мурром. Рыжий был практикующий, а Мурр нет. И плевал рыжий на мурровский опыт. Да и на возраст тоже.

Девахи-фершалицы с рыжим не было. Герр доктор объяснил, что отправил ее на легкий вызов самостоятельно — справится. Битого пьянчугу из отделения в больницу отвезти — невелика медицинская трудность. Заедет минут через сорок, заберет герра доктора.

Пошли на кухню, поставили тару и чипсы на стол. Мурр приник к гитаре. Рыжий ефрейтор отправился проведывать больную.

Больная была в порядке. Насколько это возможно для полоумной девки с аллергиями, температурой и непонятным, остро протекающим инфекционным заболеванием.

Рыжий вернулся на кухню, потирая морозные ладони. Улыбнулся своей прямоугольной людоедской улыбкой. Освежился пивком. Для разгона.

Мурр тоже освежился пивком. Сигизмунд свернул шею водочной бутылке. Догнался.

Рыжий с Мурром тоже не остались в стороне. Мурр заметно окосел. Рыжий, как и подобает несгибаемому солдату вермахта, держался на диво прямо. Сигизмунду остро захотелось наградить его железным крестом. С такими ребятами мы выиграем войну!.. Сигизмунд понял, что его тоже повело.

Медикусы тешились светской беседой. Беседа была изысканной, общество — приятным, водочка теперь шла легко, больная за стенкой вроде бы поправлялась.

…А вот бригада рыжего получила новый экипаж. Свежую «фордяру» отстегнули, представляете? Та самая, которая сейчас по вызову уехала. Ну, Мурр ее видел.

Да, Мурр ее видел. Знатная «фордяра». В его, мурровские, времена на таких гробах катались — на каких Глеб Жеглов Шарапова выручал. По-доброму позавидовал Мурр тем, кто пришел ему на смену.

…И отправилась дивная «фордяра» в свой первый рейс по Северной Пальмире. Ехать — одно удовольствие. Водила аж пел от счастья.

…А вот у Мурра был водила — он частушки неприличные пел. Как надо гнать, например, если баба рожает, так к рулю нагнется и наяривает:

Мимо тещиного дома Я без шуток не хожу, То ей хер в забор просуну, То ей жопу покажу.

…И доехали они на новом «фордике» до места происшествия. Где-то на окраине. Общественный сортир, у сортира трутся три гоблина. Мерзейшие гоблины, бомжары, полудатые. Че случилось-то? Те показывают. Так и так, товарищ их пошел по нужде и того… туда… А оттуда никак. Орет, что больно. Что двинуться не может. Ногу сломал, наверное.

Ну, пошли, глянули. В очко фонариком посветили. Точно, копошится кто-то. Плачет. Мы ему говорим: «Лезь оттудова». А он плачет. Больно, говорит. Пошевелить не могу. Ногу сломал, наверное.

Попросили повернуться чуть. Повернулся. Посветили фонариком — блин горелый, открытый перелом. Чуть не кости наружу торчат. Загнется, сукин сын, в говне.

А дело на Ржевке было, почти за городом! Представляете?! Места там глухие, гоблинские.

Ну, сказали гоблинам, вытаскивайте этого придурка. Как хотите. Гоблины засуетились, закудахтали, к очку полезли. Добыли. Тот орет, говно с него льется. Театр.

Водила говорит: «Вы че?.. Охерели?.. Вы че — ЭТО в машину?..» Нам и самим на хрена гоблин в машину. Нам на ней рожениц возить и других цивилов.

Послали гоблинов тару искать. Какую угодно. Чтоб запаковать дружка. Мол, так не повезем. На хера нам нужно говенного гоблина в наш новый «форд».

Гоблины пошли и — дивное диво — нашли тару. Из-под телевизора коробку притащили. С помойки какой-то сперли. Здоровая коробка. Ну, говорим, гоблин, держись! Сложили его пополам, засунули в коробку. Он орет, больно же. Погрузили в машину. Довезли до больницы им.25 Октября, в народе — «Семнадцатой истребительной», прямо в таре поставили посреди приемного покоя и слиняли…

Из больницы потом по всем «скорым» звонили, спрашивали — какие это суки такого подкидыша им удружили…

Тут Мурр засомневался. Как это — без оформления сбросили. И вообще где-то он такую историю слышал. Знаменитая история.

Рыжий обиделся. Выпил еще водки. Сказал, что с ним лично все это и случилось.

…А у Мурра куда круче, между прочим, было. Вызывает Мурра перепуганная баба. Что дед у ней помирает. Прямо, можно сказать, на ней помирать и начал. Приезжают с напарником, видят: лежит на кровати дед, борода торчит, елдак здоровенный торчит строго перпендикулярно, в потолок нацелился, как советский штык на фашистского оккупанта. А сердце у дедушки уже останавливается, инфаркт надвигается неумолимо.

Что случилось-то? Оказывается, снял дед эту бабу для утех. Решил показать ей, что есть такое мужчинская стать. Для того принял сильное средство для поднятия потенции. Ну и поднял. Потенцию. Так поднял, что помирает, а потенция не опускается. У него от передозняка сердце отказало, а елдак — безупречно торчит.